Халиль Джебран Джебран - СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ
Ибо то, что в вас безгранично, пребывает в небесной обители, врата коей – утренний туман, а окна – песни ночи и ее тишина.
Об одежде
И просил ткач: – Скажи нам об Одежде.
И он ответил:
– Ваша одежда прячет большую долю вашей красоты, но не скрывает уродства.
Вы ищете в одеяниях свободу уединения, но обретаете в них узду и оковы.
Если бы вы могли подставить солнцу и ветру свою кожу, а не одежды!
Ибо дыхание жизни – в солнечном свете, и рука жизни – ветер.
Иные из вас говорят: «Это северный ветер соткал одежды, что мы носим».
А я говорю: «Да, это был северный ветер».
Но стыд был ему ткацким станом, и вялость мускулов – нитью.
И, закончив свой труд, он смеялся в лесу.
Не забывайте, что стыдливость – щит от глаз порочности.
А когда порочность исчезнет, чем будет стыдливость, как не оковами и сором разума?
Не забывайте, что земле приятно прикосновение ваших босых ног и ветры жаждут играть вашими волосами.
О купле и продаже
И просил торговец:
– Скажи нам о Купле и Продаже. И сказал он в ответ:
– Земля приносит вам свои плоды, и вы не будете нуждаться, если только будете знать, как наполнить свои ладони.
В обмене дарами земли вы обретете достаток и удовлетворение.
Но если в обмене не будет любви и доброй справедливости, то одних он приведет к алчности, а других – к голоду.
Когда вы, труженики моря, полей и виноградников, повстречаете на рыночной площади ткачей, гончаров и собирателей пряностей,
Взывайте тогда к духу – хозяину земли, чтобы он появился среди вас и освятил весы и расчеты, сравнивающие одни ценности с другими.
И не допускайте к обмену людей с пустыми руками, расплачивающихся своими словами за вашу работу.
Скажите таким людям:
«Идите с нами в поле или отправляйтесь с нашими братьями в море и закиньте там свои сети;
Ибо земля и море будут так же щедры к вам, как и к нам».
И если туда придут певцы, плясуны и флейтисты, купите и у них,
Ибо они тоже собиратели плодов и благовоний; и хотя то, что они приносят, соткано из снов, – это одеяние и пища для вашей души.
И прежде чем покинуть рыночную площадь, уверьтесь, что ни один не ушел оттуда с пустыми руками.
Ибо дух – хозяин земли – не заснет мирно на ветру, пока не исполнятся нужды самого меньшего из вас.
О преступлении и наказании
Потом вышел городской судья и просил:
– Скажи нам о Преступлении и Наказании.
И сказал он в ответ:
– В тот час, когда ваш дух странствует по ветру,
Вы, одинокие и беззащитные, причиняете зло другим, а значит и себе.
И потому вы будете стучаться и ожидать, оставаясь незамеченными, у врат благословенного.
Подобна океану ваша божественная сущность;
Она всегда остается незапятнанной.
И, как эфир, она подъемлет лишь окрыленных.
Даже солнцу подобна ваша божественная сущность;
Она не знает ходов крота и не ищет змеиных нор.
Но не одна божественная сущность составляет ваше естество.
Многое в вас еще человек, и многое в вас еще не человек, а лишь уродливый карлик, который, сонный, блуждает в тумане в поисках своего пробуждения.
О человеке в вас хочу я сейчас сказать.
Ибо это он, а не ваша божественная сущность и не карлик в тумане знает о преступлении и наказании.
Часто я слышал, как вы говорили о том, кто творит зло, так, будто он не один из вас, а чужой вам и незваный гость в вашем мире.
Но я говорю: подобно тому как святые и праведники не могут возвыситься над высочайшим, что есть в каждом из вас,
Так злочестивые и слабые не могут пасть ниже ничтожнейшего, что тоже есть в вас.
И как ни единый лист не пожелтеет без молчаливого согласия всего дерева,
Так и причиняющий зло не может творить его без скрытой воли на то всех вас.
В едином шествии идете вы вместе к своей божественной сущности.
Вы – путь, и вы же путники.
И когда один из вас падает, он падает за тех, кто идет позади, предупреждая о камне преткновения.
Он падает и за тех, кто идет впереди, за тех, которые хотя и шагают быстрее и увереннее, но не убрали камень.
И вот что я скажу вам еще, хотя слово это тяжким грузом ляжет вам на сердце:
Убитый не беспричастен к своему убийству,
И ограбленный виновен в том, что его ограбили.
Праведник не безвинен в поступках нечестивого,
И чистый ото всякого греха не беспорочен в провинностях злодея.
Да, виновный часто бывает жертвой оскорбленного,
– Но куда чаще осужденный несет бремя за неповинных и безупречных.
Вам не дано отделить справедливого от несправедливого и благочестивого от злого;
Ибо они стоят вместе перед лицом солнца, подобно тому как сплетены воедино черная нить и белая.
И когда черная нить обрывается, ткач осматривает всю ткань и проверяет ткацкий стан.
Если же кто приведет на суд неверную жену,
Пусть он также взвесит на весах сердце ее мужа и измерит мерами его душу.
И пусть тот, кто захочет ударить обидчика, вникнет в дух обиженного.
И если кто из вас захочет покарать во имя справедливости и вонзить топор в худое дерево, пусть он посмотрит на его корни;
Истинно, он найдет корни хорошие и плохие, плодоносные и бесплодные, сплетенные воедино в молчаливом сердце земли.
А вы, судьи, желающие быть справедливыми,
Какой приговор выносите вы тому, кто честен по плоти, но вор по духу?
Какому наказанию вы подвергаете того, кто умерщвляет по плоти, но сам умерщвлен по духу?
Как можете вы обвинять того, кто поступает как обманщик и притеснитель, но сам обижен и поруган?
Как вы покараете тех, чье раскаянье уже превосходит их прегрешения?
Не есть ли раскаянье – правосудие, что отправляется тем самым законом, которому вы с радостью бы служили?
Но вы не можете внушить безвинному раскаяться и сердце виновного избавить от раскаянья.
Непрошенное, оно будет звать в ночи, чтобы люди проснулись и вгляделись в себя.
Вы, желающие понять, что есть правосудие, как вам постичь его, пока вы не посмотрите на все деяния при ясном свете?
Лишь тогда узнаете вы, что поднявшийся и павший – один и тот же человек, стоящий в сумерках между ночью своей сущности карлика и днем своей божественной сущности,
И что краеугольный камень храма не выше самого нижнего камня в его основании.
О законах
Потом спросил законник:
– Что скажешь ты о наших Законах, учитель?
И он ответил: – Вы охотно устанавливаете законы,
Но куда охотнее попираете их.
Как дети, играющие на берегу океана, которые любят строить башни из песка, а потом, смеясь, разрушают их.
Но пока вы строите свои башни из песка, океан вновь приносит песок на берег,
И когда вы разрушаете их, океан смеется вместе с вами.
Истинно, океан всегда смеется вместе с невинными.
Но что сказать о тех, для кого жизнь – не океан, и законы, созданные человеком, – не башни из песка,
Для кого жизнь – скала, а закон – резец, коим они обращают ее в свое подобие?
Что сказать о хромом, ненавидящем плясунов?
Что сказать о воле, который любит свое ярмо и мнит лесного лося и оленя бездомными бродягами?
Что сказать о старой змее, которая не может сменить кожу и называет всех остальных голыми и бесстыжими?
И о том, кто рано приходит на свадебный пир и, пресытившись, уходит, говоря, что все пиры отвратительны и все пирующие преступают закон?
Что сказать мне о них, кроме того, что они тоже стоят под лучами солнца, но спиною к нему?
Они видят лишь свои тени, и эти тени – законы для них.
Что для них солнце, как не плавильщик теней?
И что значит признавать законы, как не склоняться и чертить свои тени на земле?
Но вы, идущие лицом к солнцу, какие образы, начертанные на земле, могут удержать вас?
Вы, странствующие с ветром, какой флюгер укажет вам путь?
Какой человеческий закон свяжет вас, если вы сбросите свое ярмо, но не перед дверью тюрьмы человека?
Каких законов вы убоитесь, если будете плясать, не наталкиваясь на железные цепи человека?
И кто приведет вас на суд, если вы скинете с себя одежды, но не оставите их на пути человека?
Народ Орфалеса, ты можешь заглушить барабан и ослабить струны лиры, но кто возбранит жаворонку петь?
О свободе
И просил оратор: – Скажи нам о Свободе.
И он ответил:
– У городских ворот и у ваших очагов я видел, как вы падаете ниц и поклоняетесь своей свободе, – так рабы унижаются перед тираном и поют ему хвалу, тогда как он обрекает их смерти.
Да, в храмовой роще и в тени крепости я видел, как самые свободные из вас носят свою свободу, как ярмо и наручники.
