Митчел Уилсон - Брат мой, враг мой
В спальне Дуга висели голливудские фотографии, но не те глянцевитые открытки с портретами кинозвезд, которые может получить каждый, послав в киностудию десять центов и почтовую марку. Нет, это были обыкновенные любительские снимки – Дуг и Норма Ширер возле живой изгороди, Дуг и Род Ла-Рок, прищурившиеся от солнца. Или фотография, снятая во время пикника на приморской даче Алисы Терри: пятнадцать молодых мужчин и женщин стоят в ряд, и вид у них чуть смущенный, как у самых обыкновенных людей, но все лица на фотографии настолько знамениты, что неофициальная обстановка в тысячу раз усиливает их обаяние. Крайний справа был Джон Гилберт, а с левого края, рядом с Вильмой Бэнки, стоял Дуг Волрат, юный, худощавый, выглядевший совсем мальчиком, потому что он, единственный среди присутствующих, нахмурил брови.
– Ты с ней приехал на пикник? – спросила как-то Марго, указывая на Бэнки; она старалась говорить как можно равнодушнее, и от этого голос её стал совсем тоненьким. Дуг приподнялся на локте и ткнул пальцем в другое, не менее красивое лицо на фотографии.
– Нет, вот с этой. Она тогда снималась у меня в «Венецианском принце».
– У тебя? – изумленно уставилась на него Марго. – Разве эту картину делал ты?
– Я сделал две картины. – Волрат откинулся на подушку, устремив глаза в потолок. – Как только я познакомился с Томми Уинфилдом, я в ту же минуту решил, что мы с ним выстроим киностудию. Ни я, ни он никогда в жизни не ставили картин, но это оказалось не таким уж сложным делом. С «Принцем» мы сели в лужу, зато «Карнавал» побил все рекорды.
– «Карнавал» тоже твоя картина?!
– О господи, мое имя было написано на ней большущими буквами. – Волрат добродушно усмехнулся. – Первое время я был там всеобщим посмешищем. За глаза меня называли «Маленький лорд с золотой сумой». Черт возьми, мне было всего двадцать два года – просто сопляк, – но скоро надо мной перестали смеяться. Знаешь, Том сейчас был бы знаменитым режиссером, если б после моего ухода не сбился с пути.
– Я помню «Венецианского принца», – медленно сказала Марго; увлекшись воспоминаниями о великолепии этой картины, она не заметила, что в рассказе о крушении карьеры режиссера Тома прозвучало что-то знакомое. Все люди, с которыми когда-либо был связан Дуг, почему-то сходили на нет после того, как лишались его поддержки; по его словам выходило так, будто мир в основном населен хрупкими, неустойчивыми людьми, однако до сознания Волрата, видимо, не доходило, что он до некоторой степени ответственен за то, что его жизненный путь усеян человеческими останками. Но в его присутствии Марго захлестывала такая торжествующая радость, что, приди ей в голову эта догадка, она отвергла бы её с негодованием. Для Марго он был совершенством и олицетворением всемогущества; одурманенная воспоминаниями, она продолжала: – Боже, как мне нравилась эта картина! Там про то, как…
Волрат засмеялся.
– Ну уж мне-то, пожалуйста, не рассказывай содержания. Как-никак, её делал я. – Вдруг он повернул к ней голову, и в глазах его мелькнул интерес. – А мне говорили, что простой народ не поймет картины!
Эти слова ничуть не задели Марго – она слишком любила Дуга.
Но вот в гостиную осторожно вплыл позвякивающий поднос, за ним – дворецкий Артур. Через минуту по лестнице быстро сбежал Дуг с той улыбкой, которая ей так нравилась, и внутренний трепет её сразу исчез. Поправляя белые манжеты, он остановился на нижней ступеньке, сильный, коренастый и безукоризненно свежий. Он был в отличном настроении и даже потер руки от удовольствия.
– Третьего прибора не надо, Артур, – сказал он. – Мне очень жаль, но произошло недоразумение. Мистер Торн подъедет позже.
– Хорошо ли доехал мистер Торн? – осведомился Артур.
– Вряд ли, раз ему пришлось ехать поездом, – засмеялся Дуг и обернулся к Марго. – В жизни не встречал человека, который так любил бы летать. Лучшего летчика у нас в эскадрилье не было. На земле он – ничто, но подымите его в воздух или просто заведите речь о самолетах – и в нем вспыхивает вдохновение. Ну, теперь на заводе дело пойдет на лад. Артур, мисс Мэллори и я умираем с голоду.
Марго никогда не описывала Кену и Дэви столовой, потому что не решалась рассказывать о подаваемых там кушаньях. Мальчики никогда не видели устриц и уж, конечно, не могли представить себе, каковы они, жирные и холодные, под соусом, изготовленным по особому рецепту Артура и имевшим десять различных и острых привкусов. И как им объяснить, какой тонкий вкус бывает у прозрачного бульона? А эти бифштексы толщиной в два дюйма, нежные, как масло, розовые, как цветок! Ведь если братьям приходилось есть бифштексы, так только тонкие, как бумага.
– Работа у мальчиков идет превосходно, – произнесла она вслух. Голос её был негромок, но этими словами она хотела как бы подчеркнуть свою лояльность по отношению к братьям.
– Да? Это здорово, – отозвался Дуг. Небрежный тон, каким были сказаны эти слова, заставил Марго поднять на него взгляд, в котором мелькнуло сдержанное негодование. Но он продолжал: – Марго, почему бы тебе не бросить свой магазин и не поступить ко мне секретаршей? У меня никогда не было толковой секретарши. А лучше тебя я не найду.
Марго почувствовала такое облегчение, такую радость, что чуть не расплакалась. Значит, Дуг вовсе не бессердечен, он способен думать и заботиться о других. К нему надо относиться, как к слепому, внушала она себе. Должно быть, позади глаз у него маленькие зеркальца, обращенные внутрь, так что он никогда не видит ничего, кроме самого себя, разве только сделает специальное усилие, чтобы поглядеть на внешний мир. Раздражаться, бранить его – так же нелепо, как немедленно исполнять все его прихоти.
– Я подумаю, – неторопливо сказала она, глядя в чашку с кофе.
– О чём же тут думать?
– Видишь ли, мне нравится моя работа. К тому же там у меня есть виды на будущее.
Дуг сжал губы.
– А разве со мной у тебя не может быть будущего? У меня ещё добрых сорок лет впереди.
– Ведь я не обязательно должна отвечать сразу, правда?
– Не представляю себе, почему бы тебе не согласиться сразу. – Резким движением он встал из-за стола. – Я дам тебе вдвое больше, чем ты получаешь сейчас.
– Дело не в деньгах.
– А в чём же?
– Не знаю. Если б знала, сразу бы дала тебе ответ.
– Ответ твой заключается в том, что тебе на меня совершенно наплевать, – со злостью сказал он. – Я тебе нужен только для развлечения. Ладно, я тебе доставлю развлечение. Пошли наверх.
– Благодарю, – холодно сказала Марго, не двигаясь с места. – Я сейчас не расположена к такого рода развлечениям.
– Черт возьми, ты-то что злишься? Ведь это ты меня обидела, а не я тебя.
– Я тебя не обижала.
– Ты не сказала «да».
– А теперь я и вовсе не могу этого сказать, – отплатила ему Марго. – Даже если б хотела.
– Марго, – покаянным тоном произнес Волрат. – Послушай, прости меня. Подумай как следует – вот и всё. Ну идем же.
Марго молчала.
– Ну, пожалуйста. Видишь, я прошу тебя. А то скоро придет Торн. А мне нужно ещё взять у тебя мерку для платьев, которые я хочу тебе заказать.
– Спасибо, но я вполне обойдусь своими собственными платьями.
– Новые будут гораздо лучше.
– Я не могу себе этого позволить.
– Ах, черт, ну я вычту из твоего жалованья. Прошу тебя, Марго.
Марго подняла глаза и вдруг увидела Дуга таким, как он есть, – без голливудских фотографий, без роскошного дома, без слуг, машины и этих изысканных блюд, – просто коренастого, пахнущего чистотой и свежестью мужчину с умоляющими и виноватыми серыми глазами. Марго чуть заметно улыбнулась. Она любила этого мужчину всем сердцем.
– Ты глупый, – ласково сказала она. – Ну, хорошо.
Когда они снова спустились вниз, Торн ждал их в гостиной. Он поднялся им навстречу с несколько растерянным видом. Это был высокий худой человек лет под сорок, черноволосый, краснолицый, с черным шнурочком усов на верх» ней губе и впалыми щеками. Туго натянутая кожа его лица была вся в буграх и рубцах, словно его когда-то исхлестали кнутом до неузнаваемости. Запавшие глаза, обведенные темными нездоровыми кругами, казались огромными. Если бы не большие рабочие руки, Торна, одетого в элегантный, заграничного покроя костюм из синей шерсти, можно было бы принять за изнуренного работой профессионального танцора.
– Здравствуй, человек-птица! – громко воскликнул Дуг, хватая его за руку. – Знакомьтесь, Марго, это Мэлвин Джайлс Торн, главный инженер моего авиационного завода и главный виновник его существования. Мэл научился летать ещё мальчишкой, шестнадцать лет назад, у братьев Райт в Париже и у Сантоса Дюмона. Один из первых пришел в эскадрилью и выучил летать всех нас. – Дуг ещё раз крепко стиснул руку Торна, потом обнял его за плечи. – Мэл, это мисс Мэллори, которая собирается стать моей секретаршей.
