Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 1
Матушка взглянула на меня.
— Два внешних места обойдутся приблизительно в двадцать четыре шиллинга, — проговорил я.
Глаза женщины расширились от ужаса.
— Уж и не знаю, к какому сроку мы сможем столько отдать, — пробормотала она. — Даже когда мой муж занимался законным ремеслом, мы и за три месяца такие деньги не откладывали.
— Пожалуйста, не беспокойтесь об этом, — проговорила матушка.
— В Рождество, — ввернула Сьюки, — карета, что идет через деревню, будет наполовину пуста.
— Сьюки вас проводит, покажет, как дойти до перекрестка.
— Тогда я возьму деньги, и спасибо вам, мэм, спасибо большое. Благослови вас Бог, за то что вам небезразлична судьба бедняков.
Матушка улыбнулась и обратилась ко мне:
— Джонни, не пройдешь ли со мной в малую гостиную? — Когда мы остались наедине, она спросила: — Как ты думаешь, не то же ли это предприятие? Название компании другое.
— Кажется, замысел тот же самый. А компаний замешано несколько.
— Если так, то какое странное совпадение. После слов этой женщины у меня душа не на месте. Зря я вчера послала это письмо. Не написать ли снова мистеру Сансью: я, мол, передумала вкладывать деньги?
— Конечно, если тебя это успокоит, хотя не знаю, отчего тебе тревожиться.
— Тогда Сьюки может по пути к перекрестку отнести на почту письмо.
— Сегодня Рождество, мама, почта закрыта.
— Что ж, тогда миссис Дигвид может забрать письмо в Лондон.
— Думаешь, стоит ей доверить такое важное письмо?
— А почему нет? — И матушка села составлять послание.
Я попросил позволения пройтись со Сьюки и миссис Дигвид до заставы, и, видя, до чего досадно мне будет не воспользоваться случаем и не посмотреть, как остановится карета и как сядут в нее пассажиры, матушка согласилась. Пока она писала письмо, я побежал к себе одеваться, а также потихоньку выполнить задумку, которая пришла мне в голову, когда я слушал рассказ миссис Дигвид.
Когда я вернулся в холл, гости прощались и получали Деньги и письмо. Миссис Дигвид настояла на том, чтобы матушка дала ей записку со своим именем и адресом.
Наконец мы четверо двинулись через деревню, мирно Дремавшую под снежным одеялом; единственным признаком жизни был дым из каминных труб, который поднимался прямо в ясное небо. Женщины шли впереди, мы с Джоуи — следом.
— Как ты думаешь, перед остановкой кареты кондуктор подудит в рожок? — спросил я.
— Мне и дела нет, — отвечал он. — Я столько раз ездил в карете, что и не упомню.
— Ты? Куда?
— С моим дядей. В Лондон и окрестности.
— Сколько тебе лет?
Его ответ меня удивил: я был мальчик некрупный, а он еще мельче, но разделяло нас, как оказалось, всего полгода. Для меня это послужило утешением: будь я намного старше его, было бы особенно обидно, что я по сравнению с ним ничего в жизни не повидал.
В лавчонке с самым разным товаром, где помещалась также и почта, ставни в самом деле оказались закрыты, так что Сьюки отдала письмо миссис Дигвид с двумя пенсами, чтобы отправить его из Лондона.
— Конечно, сегодня все закрыто, как я и говорил, — указал я.
— Все, кроме погоста, — заметил Джоуи, потому что мы как раз проходили мимо кладбища.
— Не говори глупостей, кладбища не закрываются никогда.
Во взгляде, который он на меня бросил, сквозило унизительное сознание превосходства.
— В Лондоне закрываются. Разве только там есть морг.
— Помолчи насчет Лондона, — крикнул я и толкнул его, решив не спрашивать, что означает незнакомое слово.
Он толкнул меня в ответ еще сильнее, и я схватил его за руку, но он сумел вывернуться и ударил меня в грудь. Тут Сьюки и миссис Дигвид нас растащили и остаток пути не подпускали друг к другу.
К перекрестку мы прибыли раньше времени и несколько минут ждали, пока на заснеженной дороге покажется карета. Едва ее завидев, я замахал руками, кондуктор, к моему восторгу, и в самом деле протяжно загудел в рожок, лошади замедлили ход и — топочущие, звонкие, в испарине — остановились рядом с нами. Кондуктор подтвердил, что снаружи есть свободные места, получил деньги и помог подняться (под моим завистливым взглядом) новым пассажирам.
Пока они устраивались, а кондуктор готовился уже дать сигнал кучеру к отправлению, я вырвал у Сьюки свою руку, подскочил к карете, крикнул Джоуи: «Вот, держи!» — и бросил ему кошелечек, который взял из своей комнаты, со всеми моими накоплениями, а именно одним фунтом, четырьмя шиллингами и тремя пенсами, в том числе и половиной соверена, полученной на кладбище от мистера Барбеллиона. (Я сохранял монету из какого-то суеверного чувства, а теперь был рад случаю от нее избавиться.)
Карета тронулась, прежде чем Джоуи и его матушка успели открыть кошелек, но когда они проехали полсотни ярдов, он привстал и замахал мне рукой, а мать держала его за ноги, чтобы он не вывалился.
Не одну неделю мы с матушкой частенько вспоминали миссис Дигвид и ее сына и гадали, что ждало их в Лондоне. (Мне доставило большое удовольствие отыскать на карте место, где они жили.) Затем матушка долго оставалась задумчивой и грустной, и мне пришло в голову, что упоминание Лондона пробудило в ней мысли и воспоминания, к которым она давно не обращалась. Странно было размышлять о том, что есть у нее в жизни страницы, совершенно мне неизвестные. Она много писала в записную книжку, но, судя по всему, это не были письма. Биссетт была низкого мнения о наших гостях, утверждала, будто все рассказанное этой особой представляло собой сплошную ложь, выговаривала матушке за ее наивность и доверчивость. Наконец матушке пришлось согласиться с тем, что женщина могла и преувеличить беды и тяготы, обрушившиеся на ее семью после взрыва на газовом заводе, когда ее муж получил увечье. (Однажды я подслушал случайно, как Биссетт, качая головой, говорила: «От нее совершенно точно несло джином».)
Происшествие повлияло и на меня, внушив мне беспокойство. Я не верил, что рассказанное было ложью, и не удивлялся тому, что наши жизни как будто оказались связаны: в детстве мы считаем себя пупом земли и подобные совпадения не кажутся нам случайностью. Меня смутила, однако, мысль о том, что Джоуи, равный мне годами или даже чуть младше, уже несколько лет трудился, чтобы заработать себе на жизнь. Он знал Лондон, пережил такое, о чем я и понятия не имел. Мне захотелось поскорее вырасти и уехать из деревни, и матушка, как я думаю, догадалась об этом и была огорчена.
Глава 20
Письмо, доверенное миссис Дигвид, дошло до адресата, но, вероятно, слишком поздно, чтобы отменить распоряжения, сделанные в предыдущем: приблизительно через неделю после Рождества матушка получила ответ от мистера Сансью, где говорилось, что он уже проделал от ее имени предписанную операцию и отменить ее не в силах.
Зима миновала; чудесным апрельским утром я сошел к завтраку и увидел, что матушка перечитывает письмо от своего финансового советника.
— Какие новости? — спросил я.
— Очень хорошие, — отвечала она с улыбкой. — Похоже, компания соберет еще кучу средств, потому что перспективы у нее превосходные.
— Это значит, мы наконец получим наши деньги?
— Не сомневаюсь.
— Дай посмотреть, — попросил я, и она протянула мне письмо.
«Извещаем вас (писал мистер Сансью), что на внеочередном заседании правления «Консолидейтид-Метрополитан-Билдинг-Компани», состоявшемся в понедельник на прошлой неделе, председатель заверил собравшихся, что перспективы компании по-прежнему надежны».
— Мама, — проговорил я, — не вижу в этом ничего хорошего. Почему понадобилось их заверять?
Матушка удивленно подняла брови.
— Но мистер Сансью советует мне купить еще акций, значит, по его мнению, дела идут хорошо.
Я стал читать дальше: «Председатель объявил, что акционерам компании предложено подписаться на дополнительные акции, с тем чтобы использовать эти деньги для текущих платежей по закладной. Посему мы, мадам, настоятельно советуем вам приобрести акций еще на пятьсот фунтов, дабы защитить уже сделанные вложения».
Я поднял глаза.
— Ничего хорошего не вижу. Думаю, он хочет сказать, что, если ты не вложишь еще больше денег, то потеряешь все.
— Не говори таких вещей, Джонни, — выдохнула матушка.
Я вернулся к концовке письма: «А поскольку наличности у вас больше не имеется, мы вкладываем в письмо вексель на шесть месяцев — срок, в течение которого дела уладятся. Вы должны акцептовать вексель, то есть подписать его в присутствии свидетеля».
— Почему он говорит, что у нас не осталось денег?
Она зарыдала.
— Джонни, я должна сказать тебе ужасную вещь. После того как мы в тот раз это обсудили и сошлись на том, чтобы вложить триста фунтов, я решила купить больше акций.
