Чарльз Диккенс - Велико-вингльбирийская дуэль
При этихъ словахъ въ головѣ мирнаго судьи мелькнула мысль, что миссъ Джулія, не скрытничая, легко можетъ прослыть за мать воображаемаго помѣшаннаго, такъ какъ на видъ ей было вдвое больше лѣтъ противъ нареченнаго супруга, впрочемъ, мирный судья не сказалъ ни слова, — и лэди продолжала:
— Всѣ эти распоряженія извѣстны лорду Питару, и мнѣ хочется только одного, — именно: вашего участія въ этомъ дѣлѣ, съ помощью котораго обманъ нашъ не внушитъ ни малѣйшаго подозрѣнія; и кромѣ того вы можете увѣрить всѣхъ въ этомъ домѣ, что я беру на свое попеченіе молодого нобльмена. Наконецъ я желаю еще, чтобы вы переговорили съ нимъ и увѣдомили его, что все идетъ превосходно; самой мнѣ невозможно увидѣться съ нимъ прежде, чѣмъ мы сядемъ въ почтовую карету, потому что это повредило бы нашему плану.
— Да развѣ онъ уже пріѣхалъ? спросилъ Овертонъ.
— Не знаю, отвѣчала лэди.
— Какимъ же образовъ я узнаю о его пріѣздѣ? спросилъ судья.
— Вѣроятно, онъ не скажетъ въ буфетѣ своего настоящаго имени?
— Я просила его, чтобы изъ тотчасъ же по пріѣздѣ написалъ къ вамъ записку, отвѣчала миссъ Маннерсъ. — Но чтобъ эта записка не подала повода къ открытію нашихъ замысловъ, я приказала послать ее безъименною и въ загадочныхъ выраженіяхъ познакомить васъ съ нумеромъ его комнаты.
— Ахъ, Боже мой! воскликнулъ судья, вставая съ мѣста и начиная шарить въ своихъ карманахъ: — весьма необыкновенное обстоятельство!.. Знаете ли? вѣдь онъ пріѣхалъ… Передъ самымъ вашимъ пріѣздомъ въ мой домъ поступила таинственная записка самымъ таинственнымъ образомъ… Я рѣшительно не зналъ, что дѣлать съ ней, и весьма вѣроятно ничего бы я не сдѣлалъ…. Ахъ! да вотъ и она! — И Джозефъ Овертонъ вытащилъ изъ бокового кармана письмо, написанное Александеромъ Тротомъ. — Узнаете ли вы руку лорда Питара?
— О, да! отвѣчала Джулія. — Какая удивительная пунктуальность! Хотя я всего только два раза видѣла почеркъ его, но знаю, что онъ пишетъ весьма дурно и весьма крупно. Вѣдь вамъ извѣстны, Овертонъ, что эти молодые нобльмены….
— Ну да, да! отвѣчалъ судья. — До письма ли имъ: у нихъ на умѣ только лошади да собаки, театры да вино, актрисы да сигары, стойлы, зеленые столы, увеселительные дома, таверны и наконецъ законодательное собраніе. Но посмотримъ, что онъ пишетъ: «Милостивый государь! молодой джентльменъ, въ девятнадцатомъ нумерѣ Вингльбирійскаго Герба, принужденъ завтра рано по утру сдѣлать необдуманный шагъ (недурно! подъ этимъ онъ подразумѣваетъ предстоящую женитьбу). Если вы сколько нибудь заботитесь о сохраненіи спокойствія этого города, если вы желаете спасти одну, а можетъ быть и двѣ человѣческія жизни»… (что за чертовщину хочетъ онъ выразить этимъ?)
— Это значитъ, что онъ сильно безпокоится о нашей сватьбѣ; онъ вѣроятно умретъ, если ему помѣшаютъ въ этомъ, и вѣроятно полагаетъ, что я тоже умру, отвѣчала лэди съ величайшимъ удовольствіемъ.
— Вотъ что! понимаю!.. но стоитъ ни объ этомъ безпокоиться! Посмотримъ, что онъ имѣетъ дальше… «двѣ человѣческія жизни, то постарайтесь удалить его въ эту же ночь (онъ хочетъ покончить дѣло разомъ). Не бойтесь! это не падаетъ на вашу отвѣтственность: завтра вы сами увидите всю необходимость изслѣдовать дѣло судебнымъ порядкомъ. Но забудьте: нумеръ девятнадцатый. Меня зовутъ Тротъ. Ради Бога не медлите, потому что жизнь и смерть зависятъ единственно отъ быстроты вашихъ распоряженій».
— По всему видно, что онъ писалъ подъ вліяніемъ пламеннаго чувства. Не повидаться ли мнѣ съ нимъ?
— Пожалуста, Овертонъ, отвѣчала миссъ Джулія: — повидайтесь и попросите, чтобы онъ какъ можно лучше разъигрывалъ свою роль. Признаюсь вамъ, я немного опасаюсь за него. Скажите ему, чтобы онъ былъ остороженъ.
— Непремѣнно, отвѣчалъ судья.
— Устройте наше дѣло,
— Непремѣнно, снова отвѣчалъ судья.
— И скажите, что по моему мнѣнію лучше было бы приготовить почтовый экипажъ къ часу ночи.
— Очень хорошо, еще разъ сказалъ судья и, размышляя о нелѣпомъ положеніи, въ которое судьба и старое знакомство поставили его, приказалъ лакею провозгласить свое приближеніе временному представителю девятнадцатаго нумера.
Слова лакея: «джентльменъ желаетъ съ вами говорить, сэръ!» заставили мистера Трота остановиться на полстаканѣ портвейна, который онъ выпивалъ въ это время, — встать со стула, отступить нѣсколько шаговъ къ окну и принять оборонительное положеніе, на тотъ случаи, если посѣтитель приметъ образъ и видъ Гораса Гутера. Появленіе Джозефа Овертона разсѣяло опасенія мистера Трота, и онъ учтиво предложилъ незнакомцу стулъ. Лакей, позвонивъ немного графинами и рюмками, согласился оставить комнату, и Джозефъ Овертонъ, положивъ широкополую шляпу на ближайшій стулъ и слегка наклонивъ впередъ свой корпусъ, приступилъ къ изложенію дѣла тихимъ и осторожнымъ голосомъ. — Милордъ….
— Что такое?! сказалъ мистеръ Александеръ Тротъ, самымъ громкимъ голосомъ и съ безсмысленнымъ взглядомъ.
— Тише, тише! сказалъ осторожный прокуроръ: — все идетъ хорошо…. оставьте титулы…. меня зовутъ Овертонъ.
— Овертонъ?
— Да, мирный судья здѣшняго города…. вы прислали мнѣ безъименное письмо?
— Кто? я?! воскликнулъ Тротъ съ дурно скрываемымъ удивленіемъ. — При всей своей трусости, ему не хотѣлось признаться въ сочиненіи этого письма. — Вы говорите, что я написалъ письмо?
— Да, вы! а развѣ не вы? отвѣчалъ Овертонь, начиная досадовать на неумѣстную скрытность Трота. — Скажите мнѣ, ваше это письмо или нѣтъ? Если ваше, то мы переговоримъ о дѣлѣ сейчасъ же и безъ всякихъ опасеній. Если же нѣтъ, то мнѣ ничего больше не остается сказать вамъ.
— Позвольте, позвольте! сказалъ Тротъ: — это мое письмо, я самъ писалъ его. Что же мнѣ было дѣлать, сэръ? У меня здѣсь рѣшительно нѣтъ знакомыхъ.
— Конечно, конечно, сказалъ судья, съ видомъ одобренія: — лучше этого вамъ ничего нельзя было сдѣлать. Итакъ, сэръ, для васъ необходимо будетъ оставить здѣшнее мѣсто сегодня же ночью; для васъ будетъ готова четверка лошадей, и чѣмъ шибче будете гнать, тѣмъ лучше. Я долженъ сказать, что вы здѣсь не въ безопасности.
— Ахъ, Боже мой, Боже мой! воскликнулъ Тротъ, подъ вліяніемъ мучительнаго опасенія. — Могутъ ли случаться подобныя вещи, въ образованномъ государствѣ! Какая непримиримая, варварская ненависть! — И онъ отеръ эссенцію трусости, которая быстро выступила ни лбу его, и съ непритворнымъ ужасомъ взглянулъ на Джозефа Овертона.
— Я совершенно согласенъ съ вами, съ улыбкой отвѣчалъ судья: — меня тоже удивляетъ, что здѣсь нельзя жениться на комъ вздумалось, не подвергаясь преслѣдованію какъ криминальный преступникъ. Впрочемъ, въ настоящемъ случаѣ вамъ нечего опасаться: лэди согласна выйти за васъ; а это весьма важно.
— Лэди согласна выйти за меня! механически повторилъ Тротъ. — Почему же вы знаете, что лэди согласна?
— Ну вотъ еще, прекрасно! сказалъ судья, ласково дотрогиваясь до руки мистера Трота своей широкополой шляпой. — Я знаю ее очень давно, и еслибъ кто нибудь вздумалъ сомнѣваться въ этомъ, то увѣряю васъ, что я съ своей стороны не имѣю ни малѣйшаго сомнѣнія…. да, кажется, и вамъ не стоитъ безпокоиться.
— Странно! сказалъ мистеръ Тротъ задумчиво: — очень странно! Весьма необыкновенное обстоятельство.
— Итакъ, лордъ Питаръ, сказалъ судья, вставая.
— Ахъ, извините! я совершенно позабылъ, что вы мистеръ Тротъ…. очень недурно…. ха! ха!.. Итакъ, мистеръ Тротъ лошади будутъ готовы въ половинѣ перваго часа ночи.
— Что же будетъ со мной до того времени? съ безпокойствомъ спросилъ мистеръ Тротъ. — Знаете что: не лучше ли будетъ, если вы примете въ мою пользу какія нибудь предохранительныя мѣры?
— Ахъ, какая превосходная мысль! отвѣчалъ Овертонъ: — чудесная мысль! я сейчасъ же кого нибудь приставлю къ вамъ. И знаете, недурно будетъ, если вы станете показывать сопротивленіе, когда васъ будутъ сажать въ карету, — однимъ словомъ, показывайте видъ, что васъ сажаютъ насильно…. понимаете?
— Очень понимаю, совершенно понимаю!
— Итакъ, милордъ, сказалъ Овертонъ тихимъ голосомъ: — до полночи! желаю вамъ прекраснаго вечера.
— Mилордъ! снова воскликнулъ Тротъ, отступая назадъ и въ неизъяснимымъ удивленіемъ вглядываясь въ лицо мирнаго судьи.
— Ха! ха! Вяжу, милордъ, вижу, разъигрываете родъ сумасшедшаго…. не такъ ли? Э! прекрасно, превосходно! какой безсмысленный взглядъ! отлично, милордъ, отлично! добрый вечеръ, мистеръ Тротъ!.. ха! ха! ха!
«Этотъ мирный судья рѣшительно пьянъ» — говорилъ самъ съ собой мистеръ Тротъ, бросаясь въ кресла, съ задумчивымъ видомъ.
«Никакъ не думалъ встрѣтить въ этомъ молодомъ нобльменѣ такого умницу: славно ведетъ свое дѣло!» — размышлялъ Овертонъ, спускаясь въ буфетъ для окончательныхъ распоряженій.
На это не требовалось много времени. Каждое слово вымышленнаго разсказа было принято за истину, и одноглазый лакей получилъ приказаніе отправиться въ девятнадцатый нумеръ и дѣйствовать тамъ въ качествѣ стража при помѣшанной особѣ, до половины перваго часа. Вслѣдствіе этого распоряженія, эксцентрическій одноглазый джентльменъ вооружился тростью огромныхъ размѣровъ и хладнокровно направился на свой постъ. Онъ вошелъ въ комнату мистера Трота безъ всякихъ церемоній, спокойно помѣстился на стулѣ подлѣ самыхъ дверей и для развлеченія началъ насвистывать народную арію, съ выраженіемъ полнаго самодовольствія.
