Кемаль Орхан - Брошенная в бездну
– Беги же, беги! – молила Хаджер. – Ну что ты еле тащишься?
Они сразу потеряли из виду отца и мать. Но было невозможно остановиться – они бежали, только бежали, позабыв обо всём…
Кто-то поднял и усадил девочек на высокую арбу, набитую каким-то скарбом. Прямо перед ними торчали большие рога. Сёстры дрожали от холода, их платья промокли насквозь.
Куда их везут? Кто этот старик, погоняющий буйволов? Он так участливо посматривал на них… Но не произносил ни слова. А они ни о чём и не спрашивали. Им было всё равно… Вокруг ни родных, ни близких – одни на всём белом свете!
Прошло много дней. И однажды арба въехала в большой город. Повсюду виднелись серебристые купола. Кто-то сказал: «Вот и Эдирне!» Хаджер никогда и не слыхала, что есть такой город.
Вскоре их разлучили. Старшую сестру удочерил какой-то измирский купец. Она плакала, молила взять вместе с ней и Хаджер. Но всё было тщетно. Девочку унесли, а Хаджер стало так больно, словно у неё вырвали кусок сердца. Но она не плакала, и лишь, насупив брови, с ненавистью смотрела на людей, отнявших сестру.
Зато по ночам, лёжа на жёсткой подстилке, она оплакивала своих близких…
Хаджер отказывалась от еды и сильно тосковала. Но вот пришёл и её черёд. Девочку повезли в Стамбул и приставили нянькой к разбитой параличом малолетней дочери члена военного суда. Маленькой госпоже надо было угождать во всём.
Детство и отрочество Хаджер прошли в стенах большого мрачного дома в заботах о больной дочери важного чиновника, стирке белья и уборке многочисленных комнат и в побоях, которые ей доставались ни за что ни про что.
Жена чиновника – высохшая, рано постаревшая женщина – носилась по всему дому, подобно чёрному суховею. Страдала ли она от бессонницы, ссорилась ли с соседями, горевала ли о том, что её дочь постигла такая судьба – во всём была виновата Хаджер.
Но ничто – ни побои, ни работа, от которой из-под ногтей выступала кровь, ни выпадавшие ей невзгоды – не смогло подавить в маленькой служанке волю к жизни. Наоборот! Наперекор судьбе Хаджер стремилась к счастью! Она думала: «Выжить, только бы выжить!»
В четырнадцать лет она уже строила планы на будущее. У неё будет свой дом, муж, ребёнок. Нет, не один, а много детей! Она их хорошо воспитает…, Мальчикам даст образование. О, они станут большими людьми – такими, как её хозяин! Они тоже будут носить белые рубашки с накрахмаленными воротничками и во всём походить на члена военного суда. Каким же он выглядит молодцом, а ведь уже в годах!..
Она женит своих сыновей на девушках из знатного рода, они пробьют себе путь к богатству. Затем её семья покинет Стамбул… И прошлое исчезнет навсегда…
Мысли о знатности и богатстве были навеяны Хаджер разговорами жён чиновников, посещавших дом члена военного суда. Она всегда старалась подслушать, о чём толкуют эти нарядные дамы. Когда речь заходила о знатных персонах, Хаджер силилась понять, что же это за люди, которые стоят даже выше её хозяина. Она была уверена, что выше члена военного суда могли быть только министры да ещё падишах…
В её голове оживали смутные воспоминания о рассказах бабушки, прожившей так много лет при султанском дворе! Так почему бы и ей самой не стать важной дамой?
Что ж, она покрепче стиснет зубы и сумеет пережить эти тяжёлые годы. А там… Пусть только вырастет её старший сын – она всем покажет, что такое Хаджер! Она будет жить в богатом доме старшего сына, будет важной госпожой. У них будет много служанок, няньки, а возможно, и гувернеры, когда подрастут внуки…
Честолюбивые мечты совсем завладели маленькой служанкой. В какой-то мере этому способствовал и её хозяин, который подружился с Хаджер. Их сблизило то, что оба были жертвами сварливой фурии. Супруг, уставший от постоянных скандалов жены, искал отдохновения у Хаджер. И эта запуганная девчонка, дрожавшая перед своей хозяйкой, становилась всё более самоуверенной.
Обычно хозяин не спешил возвратиться к семейному очагу. Закончив службу, он отправлял с приставом свой портфель, а сам шёл в одну из кофеен Балыкпазары[1] и засиживался там до поздней ночи. Он возвращался домой навеселе, хлебнув изрядную порцию вина.
Лёжа на своей жёсткой постели в кладовке около кухни, Хаджер не смыкала глаз. Она прислушивалась к каждому шороху, ожидая, когда же наконец послышится звук осторожно открываемой двери.
Хозяин, крадучись, словно кот, проскальзывал в кладовку. Он знал, что девчонке пришлось немало вынести за день, и считал своим долгом приласкать сиротку. Он гладил её по головке и утешал, как мог.
Но девочка подрастала, и постепенно эти отеческие ласки приобрели какой-то другой оттенок. А когда Хаджер минуло пятнадцать, они превратились в любовные объятия…
Лучшие годы своей жизни этот человек провёл подле больной, сварливой жены. И вот теперь любовь к расцветавшей Хаджер, словно расплавленный свинец, обожгла его сердце.
Женское чутьё подсказывало юной Хаджер, как следует себя вести. Едва заслышав, что он поворачивает ключ в замке, она сбрасывала одеяло и, разметавшись по постели, закрывала глаза. Он склонялся над спящей девушкой и жадно её ласкал, а хитрая Хаджер притворялась, будто ничего не слышит. Так и он и она наслаждались этими бурными вспышками страсти. Однако хозяин все ещё не решался переступить границу.
Но однажды днём, сидя на службе, он принял решение. «Это случится сегодня! А почему бы и нет? – рассуждал он сам с собой. – Ведь можно обойтись без скандала… Ну, а если возникнут какие-нибудь осложнения, всегда найдётся выход…»
Он возвратился домой пьянее обычного. Тихонько приоткрыл дверь кладовки, и тут его словно обуял бес… «Что же теперь будет» – спрашивала рыдающая Хаджер. У хозяина ещё не было определённого плана, и он стал утешать девушку, как мог. Но вдруг в его голове мелькнула мысль: «А что, если выдать Хаджер за судебного пристава Исмаила?»
Судья знал, что одинокий Исмаил не закончил и двух классов рушдие[2]. Он очень боялся призыва в армию. А по закону те, кто женился на круглых сиротах, освобождались от воинской повинности. Поэтому женитьба на Хаджер была бы для парня сущим спасением. «Да и Исмаил – настоящая находка для Хаджер!» – рассуждал судья.
Денька через три он завёл разговор с приставом: «Есть у меня в доме сиротка. Приглянется тебе – что ж, в добрый час! Женись!»
Судья говорил всё это покровительственным тоном, а верзила Исмаил, давно уже мечтавший о женитьбе, жадно ловил каждое слово своего начальника.
Не долго думая, Исмаил поспешил к дому судьи. Обычно, постучав в дверь, – он, едва лишь она приоткрывалась, подавал портфель и тут же уходил. Но на этот раз Исмаил нарочно уронил почтенный портфель, и девушке пришлось выйти из-за двери, чтобы его поднять. Она наклонилась, и он увидел не только её золотистые волосы, но и полную грудь. А когда юная служанка подняла на него глаза, Исмаил от радости едва не лишился чувств. Неужели ему предлагали жениться на этой красавице? Значит, господин судья считает его достойным такой невесты? А ведь он был готов жениться хоть на сорокалетней вдове.
Когда наутро судья пришёл на службу, Исмаил, преисполненный благодарности, припал к его руке. Начальник оказался так великодушен, что взял на себя все расходы по свадьбе и даже обещал снять для новобрачных отдельный домик.
В течение месяца судья подыскал новую служанку. Хаджер была выдана за Исмаила и вошла хозяйкой в маленький домик, снятый для молодой четы в районе Сулеймание.
Теперь для Хаджер началась жизнь, о которой она мечтала. Встав спозаранку и подоткнув подол, она с рвением принималась за дела. Все соседи, а особенно судья, поражались её проворству.
В доме Хаджер царили чистота и порядок. Когда она, напевая приятным грудным голосом, принималась скоблить полы, казалось, что под её сильными ногами даже доски поскрипывают от удовольствия. Вещей пока было немного, но Хаджер сумела создать в своём гнезде уют.
Раз в неделю она ходила в старый особняк навестить бывших хозяев. Соседям, жившим в их квартале, говорилось, что судья – её дядя, а его пожилая супруга – тётушка. Ни у кого не было оснований думать, что это не так.
Иногда судья посещал домик Хаджер со своей женой, но чаще всего приходил один. Ничего не подозревавшие соседи, завидев его, кричали Хаджер: «Встречай дядю! Дядя пришёл!»
Теперь этот немолодой чиновник совсем перестал появляться в кабачках. Он проводил у молодожёнов всё свободное время. Начальник мужа не приходил с пустыми руками. Деньги, которые прежде он оставлял в кабачках, теперь шли на подарки Хаджер. Судья не забывал и Исмаила – покупал ему то одежду, то различные предметы туалета. Исмаил считал частые посещения начальника величайшей милостью и начал повсюду представляться в качестве племянника судьи. По протекции новоявленного «дядюшки» он вскоре получил должность секретаря суда. Теперь все просители обращались прямо к нему, и многие дела, которые вёл его «дядюшка», решались при посредничестве Исмаила.
