Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер
— Вам бы надо жить на Востоке, дружище.
— Вы очень добры, сэр.
— То есть, если конечно вы это сами придумали.
— Сам, сэр.
— Тогда такие люди, как вы, нам нужны в Куала-Лумпуре. Таких там как раз не хватает, которые умеют шевелить мозгами. Нельзя же, чтобы все мозги были у даяков. Они начинают слишком много о себе воображать.
— А что, даяки — сообразительный народ, сэр?
— Еще какой сообразительный! Я сейчас расскажу вам один случай, который произошел у меня и Толстого Фробишера, когда…
Он не договорил, и мир лишился очередной занимательной истории. С террасы в гостиную вошел Билл.
Разительная перемена произошла с девятым графом Ро-честером за те несколько минут, что он провел в саду. Уходил он, как мы помним, исполненный боевого задора, готовый встретить опасность лицом к лицу. Тогда плечи у него были браво расправлены. Теперь же они поникли, словно придавленные тяжелым бременем, глаза смотрели тускло, лоб изрыли борозды. Видно, фамильная гордость Рочестеров сложила пожитки и убралась восвояси, лишив его поддержки. В облике Билла не осталось ни малейшего сходства с тем его предком, который в семнадцатом веке проявил такое партийное отношение к своей казни на Тауэр-Хилле. Теперь он больше всего напоминал другого предка, который был в 1782 году пойман за руку Чарльзом Джеймсом Фоксом,[39] когда жульничал в карты в кофейне Уоттьера.
— Ну? — нетерпеливо воскликнул капитан Биггар. Билл молча посмотрел на него долгим, скорбным взором и обратился к Дживсу:
— Дживс!
— Милорд?
— Эта сцена с пауком.
— Да, милорд?
— Я попытался ее сыграть.
— И что же, милорд?
— Сначала вроде все пошло хорошо. Я отстегнул подвеску.
— Да, милорд?
— Капитан Биггар правильно сказал. Замочек был слабенький. Легко расстегнулся.
— Да, милорд?
Капитан Биггар издал радостный возглас на суахили и протянул руку.
— Давайте сюда!
— У меня ее нет. Выскользнула из пальцев.
— И упала?
— Да, упала.
— И сейчас валяется в траве?
— Нет, — ответил Билл и мрачно покачал головой. — Не валяется она ни в какой траве. Она упала прямо за ворот платья миссис Спотсворт и находится сейчас где-то в недрах ее одежд.
Глава XIV
Нечасто в жизни приходится наблюдать, как трое здоровых мужчин одновременно оказываются поражены до глубины души, но если бы кто сейчас очутился в гостиной Рочестер-Эбби, именно такое зрелище представилось бы его глазам. Сказать, что рапорт Билла потряс собеседников, значило бы преуменьшить его воздействие. Капитан Биггар принялся растерянно расхаживать по комнате, размахивая руками, как мельница, но и Дживс тоже пришел в волнение, о чем свидетельствовало то обстоятельство, что два волоска на конце его правой брови отчетливо дрогнули. А сам Билл, окончательно сокрушенный последним ударом Судьбы, по-видимому в конце концов все-таки формально сложил оружие — рухнул в кресло и сидел, обмякший и отчаявшийся. Недоставало только длинной седой бороды, и сходство с королем Лиром не в духе было бы полным. Первым заговорил Дживс:
— Весьма неприятно, милорд.
— Да, — понуро согласился Билл. — Досадно, а? У вас не найдется при себе какого-нибудь малоизвестного азиатского яда, Дживс?
— Нет, милорд.
— Жаль, — сказал Билл. — А то мне бы пригодился. Дживсу было больно видеть страдания молодого хозяина, а так как он всегда считал, что для страждущей души нет действеннее болеутоляющего средства, нежели что-нибудь из Марка Аврелия, он стал рыться в памяти, ища подходящую цитату из произведений этого императора. Колеблясь, что лучше подойдет, «Что бы с тобой ни случилось, это было предопределено тебе от века», или же «Не существует несчастий, которые природой человеку не дано сил вынести», и та, и другая — отличные цитаты, Дживс медлил с выбором, и в это время капитан Биггар, паливший в воздух длинной очередью восклицаний на каком-то туземном диалекте, внезапно снова перешел на английский.
— Дой вьенг лек! — крикнул он. — Нашел! Порубите меня на куски и поджарьте с грибным соусом, я понял, что вы должны сделать!
Билл поднял безжизненно висевшую голову.
— Сделать? — повторил он. — Я?
— Да, вы.
— Мне очень жаль, но я сейчас не способен ничего сделать, кроме как разве скончаться, всеми оплакиваемый.
Капитан Биггар фыркнул, а затем еще хмыкнул, крякнул и присвистнул.
— Мун пи ноанлап лао! — досадливо отмахнулся он. — Вы ведь умеете танцевать, верно?
— Танцевать?
— Лучше всего чарльстон. Это все, что от вас требуется. Несколько па старого доброго чарльстона.
Билл пошевелился, как мертвец, которому мешают шевелиться гробовые пелены. В движение его привела острая колика негодования. Праведный гнев наполнил душу. Человек угодил в такую передрягу и трижды за день потерпел фиаско, а этот тип предлагает ему танцевать, как Давид танцевал перед Саулом. И, похоже, это только начало, дальше Белый Охотник еще, пожалуй, потребует комических куплетов и фокусов, и пародий на всем нам хорошо известных звезд эстрады. Он что думает, что здесь открывается новый театр «Водевиль»? Или что начинается деревенский концерт для сбора средств в фонд реставрации церковного органа?
Подыскивая слова, чтобы смачнее выразить все, что он думает по данному поводу, Билл вдруг обнаружил, что капитан Биггар тем временем приступил к новому рассказу из своих запасов. Этот любимый сын Куала-Лумпура, видимо, имел, подобно Марку Аврелию, подходящие истории на все случаи жизни. Но там где римский император обходился отдельными шуточками в духе Боба Хоупа или Граучо Маркса,[40] капитан Биггар предпочитал повествовательный жанр.
— Да, чарльстона, — повторил капитан Биггар, — и сейчас я вам объясню, о чем речь. Мне вспомнился один случай, который произошел с Толстым Фробишером и супругой греческого консула. Это воспоминание вспыхнуло внезапно, как молния в небе.
Он замолчал. Его беспокоило ощущение, что он что-то упустил. Но потом он вспомнил. Ну, конечно. Виски. Капитан Биггар подошел к столу и наполнил стакан.
— Где Толстый Фробишер в то время служил, в Смирне, Яффе или Стамбуле, — произнес он, осушив половину, а с тем, что осталось, возвращаясь к дивану, — боюсь, не смогу вам сказать. С годами эти мелкие подробности забываются. Может быть, даже в Багдаде или еще где-нибудь, мало ли. Забыл, честно признаюсь. Но суть в том, что он находился где-то там такое и в один прекрасный вечер отправился на прием, или суарею, или как эти сборища называют, в какое-то посольство. Ну, вы знаете, о чем я. Прекрасные дамы и блестящие кавалеры, во фраках и туалетах, отплясывают вовсю, как полоумные. И вот по ходу дела получилось так, что Толстый вышел танцевать чарльстон в паре с супругой греческого консула. Не знаю, видел ли кто-нибудь из вас, как Толстый Фробишер танцует чарльстон?
— Ни его сиятельство, ни я, сэр, не имеем чести быть знакомы с мистером Фробишером, — вежливо напомнил ему Дживс.
— С майором Фробишером, черт подери, — высокомерно поправил капитан Биггар.
— Прошу меня простить, сэр. С майором Фробишером. И по причине незнакомства техника исполнения майором Фробишером танца чарльстон для нас — книга за семью печатями, сэр.
— Да? — Капитан Биггар опять наполнил свой опустевший стакан. — Ну, так я вам скажу. Его техника, как вы выражаетесь, отличается мощностью. Он не жалеет сил. В старину таких танцоров называли трехворотничковыми. К тому моменту, когда Толстый Фробишер заканчивает танцевать чарльстон, его партнерша чувствует себя так, как будто едва живая выбралась из драки. Так было и в тот вечер. Он подцепил супругу греческого консула и давай с ней притоптывать и подпрыгивать, крутить ее то туда, то сюда, бросать на одну руку, перекидывать на другую, и вдруг — догадайтесь, что произошло?
— У дамы случился разрыв сердца, сэр?
— Нет, разрыв сердца у дамы не случился, но случилось нечто такое, что у всех присутствующих могло бы его вызвать. Потому что, хотите верьте, хотите нет, но раздался металлический лязг, и из-за пазухи у этой дамы стали вываливаться серебряные ложки, серебряные вилки и даже, уверял Толстый Фробишер, набор головных щеток с черепаховым верхом. Оказывается, супруга консула была закоренелой клептоманкой и использовала пространство между корсажем и тем, что там они носят под платьем — я человек неженатый, вдаваться в подробности не могу, — в качестве банковского сейфа.
— Получилась неловкость для майора Фробишера, сэр. Капитан Биггар удивился.
— Для Фробишера? Почему? Он же не присваивал эти вещи, а только способствовал их обнаружению. Вы что, не поняли, к чему я клоню? Я уверен, если Кривой Рочестер пустится плясать чарльстон с миссис Спотсворт и употребит хотя бы десятую долю той энергии и воли к победе, что и Толстый Фробишер, мы скоро вытряхнем эту подвеску у нее из-за пазухи. Толстый бы ее извлек на свет Божий за первые же десять тактов. И кстати говоря, нам понадобится музыка. Ага, я вижу, там в углу стоит граммофон. Вот и прекрасно. Ну? Вам понятен план?
