Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2
Не успѣла миссъ Плезантъ договорить, какъ раздался сердитый голосъ ея родителя: — «Ну, ты сорока»! Разболталась! — и отцовская шляпа полетѣла ей въ лицо. Давно привыкшая къ такимъ изъявленіямъ родительской нѣжности, Плезантъ только обтерла лицо волосами (которые, при этомъ, само собой, не преминули разсыпаться), и потомъ закрутила ихъ на затылкѣ. Это былъ тоже обыкновенный пріемъ, общій всѣмъ дамамъ Лощины, — пріемъ, къ которому онѣ прибѣгали въ тѣхъ случаяхъ, когда воспламенялись словесными или кулачными объясненіями.
— Хоть убей, не повѣрю, чтобы гдѣ-нибудь нашелся подъ пару тебѣ другой такой болтливый попугай! — проворчалъ мистеръ Райдергудъ, нагибаясь, чтобы поднять свою шляпу, и кстати примѣриваясь, какъ бы почувствительнѣе толкнуть дочь головой и правымъ локтемъ. Щекотливый вопросъ о грабежахъ, которымъ подвергались матросы въ Лощинѣ, всегда сердилъ его, а теперь къ тому же онъ былъ не въ духѣ. — Ну, о чемъ ты тутъ болтаешь? Или тебѣ нечего больше дѣлать, какъ стоять, сложа руки, и тараторить всю ночь?
— Оставьте ее, — сказалъ незнакомецъ. — Она не болтала, а только отвѣчала на мои вопросы.
— Оставьте ка ее въ покоѣ вы сами! — грубо отвѣтилъ мистеръ Райдергудъ, оглянувъ его съ головы до ногъ. — Извѣстно вамъ, что она моя дочь?
— Да.
— А извѣстно ли вамъ, что я не люблю, чтобы дочь моя болтала, какъ сорока? Извѣстно ли вамъ, что я не терплю болтовни съ посторонними? Да и кто вы такой? Чего вамъ здѣсь надо?
— На это я вамъ отвѣчу тогда, когда вы зажмете ротъ, — сказалъ незнакомецъ сердито.
— Ладно, — проворчалъ мистеръ Райдергудъ, немного стихая. — Пожалуй, я замолчу и послушаю васъ. Только чуръ, не празднословить со мной!
— Хотите прежде пропустить рюмочку? — спросилъ незнакомецъ такимъ же отрывистымъ, рѣзкимъ тономъ, отвѣтивъ ему взглядомъ на взглядъ.
— Какъ не хотѣть! Всякому лестно пропустить рюмочку, когда угощаютъ, — отвѣчалъ мистеръ Райдергудъ, видимо негодуя на несообразность вопроса.
— Чего же вы хотѣли бы выпить?
— Хересу, если вы можете за него заплатить.
Незнакомецъ опустилъ руку въ карманъ, досталъ полсоверена и попросилъ миссъ Плезантъ сдѣлать ему одолженіе сходить за виномъ.
— Да чтобы пробка была цѣла, — прибавилъ онъ съ удареніемъ, не спуская глазъ съ ея отца.
— Ого! Вы знаете, какъ дѣла дѣлаются, готовъ присягнуть! — замѣтилъ мистеръ Райдергудъ, постепенно распускаясь въ мрачную улыбку. — Да ужъ не были ли мы съ вами знакомы?… Н-и-нѣтъ, кажется, я васъ не знаю.
Незнакомецъ подтвердилъ:
— Нѣтъ, не знаете.
Такъ простояли они, угрюмо глядя другъ на друга, пока не воротилась Плезантъ.
— Рюмки на полкѣ, вонъ тамъ, — сказалъ ей отецъ. — Подай мнѣ ту, что безъ ножки. По мнѣ и такая хороша: я вѣдь снискиваю себѣ пропитаніе въ потѣ лица.
Это звучало очень скромно, но, какъ оно вскорѣ оказалось, умыселъ другой тутъ былъ: такъ какъ рюмку безъ ножки нельзя было поставить на столъ, пока въ ней оставалось вино, то приходилось осушать ее, какъ только она наполнялась, и такимъ образомъ мистеръ Райдергудъ изловчался пить въ пропорціи трехъ къ одному.
Съ такимъ Фортунатовымъ кубкомъ въ рукѣ онъ сидѣлъ передъ каминомъ за столомъ по одну его сторону, а неизвѣстный посѣтитель — по другую. Плезантъ заняла мѣсто рядомъ съ послѣднимъ, поближе къ камину. Задній планъ, состоявшій изъ подержанныхъ юбокъ, платковъ, рубахъ, куртокъ шляпъ и другихъ домашнихъ вещей, находившихся въ закладѣ, являлъ собою нѣкое смутное подобіе прислушивающихся къ разговору людей. Особенно въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ лоснилась какая-нибудь поношенная пара платья съ висѣвшею надъ нею шляпой, вы такъ и видѣли матроса, въ курткѣ, надѣтой на одно плечо и вздернутой сзади подъ самыя уши, повернувшагося спиною къ компаніи и пріостановившагося, чтобы подслушать, о чемъ идетъ рѣчь.
Подержавъ напередъ бутылку передъ свѣчей, странный гость тщательно осмотрѣлъ верхушку пробки. Удостовѣрившись, что она цѣла, онъ, не спѣша, досталъ изъ бокового кармана ржавый складной ножъ, отогнулъ бывшій при ножѣ штопоръ и откупорилъ вино. Затѣмъ онъ поглядѣлъ на пробку, вывинтилъ изъ нея штопоръ, положилъ то и другое на столъ и кончикомъ своего матросскаго галстуха вытеръ внутри горлышко бутылки. Все это дѣлалось неторопливо, съ разстановками.
Сначала Райдергудъ сидѣлъ, выставивъ рюмку впередъ на всю длину руки и держа ее такимъ образомъ наготовѣ, между тѣмъ какъ медлительный гость былъ, повидимому, поглощенъ своими приготовленіями. Но мало-по-малу рука Райдергуда отодвигалась назадъ, а рюмка все опускалась и опускалась, пока онъ наконецъ не поставилъ ее на столъ кверху дномъ. Точно такъ же мало-по-малу вниманіе его сосредоточивалось на ножѣ, и когда незнакомецъ наклонилъ бутылку, чтобы наполнить рюмки, мистеръ Райдергудъ всталъ со стула, нагнулся черезъ столъ, чтобы лучше вглядѣться въ этотъ ножъ, и, выпучивъ глаза, перевелъ ихъ съ ножа на незнакомца.
— Что такое? — спросилъ тотъ.
— А то, что этотъ ножикъ мнѣ знакомъ, — сказалъ Райдергудъ.
— Пожалуй, что и знакомъ.
Онъ подалъ ему знакъ подставить рюмку и налилъ. Райдергудъ осушилъ ее до капли и снова заговорилъ:
— Этотъ самый ножикъ…
— Постойте, — спокойно перебилъ его незнакомецъ. — Я хочу выпить за здоровье вашей дочери… Ваше здоровье, миссъ Райдергудъ!
— Этотъ самый ножикъ былъ у одного моряка — Джорджа Ратфута по имени…
— Вѣрно.
— Этотъ человѣкъ былъ мнѣ близко знакомъ.
— Вѣрно.
— Съ нимъ что-нибудь приключилось?
— Смерть приключилась. Смерть пришла къ нему въ самомъ непривлекательномъ видѣ. На него страшно было смотрѣть послѣ того.
— Послѣ чего? — спросилъ, нахмурившись, Райдергудъ.
— Послѣ того, какъ его убили.
— Убили?! Кто убилъ?
Отвѣтивъ только пожатіемъ плечъ, незнакомецъ наполнилъ рюмку съ отбитой ножкой. Райдергудъ выпилъ опять все до капли, переводя съ озадаченнымъ видомъ глаза съ дочери на гостя.
— Вы не хотите ли сказать… — началъ было онъ, держа въ рукѣ пустую рюмку, какъ вдругъ его взглядъ остановился на верхней одеждѣ незнакомца. Онъ снова перегнулся черезъ столъ, дотронулся до рукава его куртки, отвернулъ обшлагъ, чтобы взглянуть на подкладку (причемъ незнакомецъ, въ своемъ невозмутимомъ спокойствіи, не сдѣлалъ ни одного движенія, чтобы ему помѣшать) и наконецъ воскликнулъ: — Мнѣ сдается, что и куртка эта какъ будто съ Джорджа Ратфута!
— Вѣрно. Она была на немъ въ то время, когда вы видѣли его въ послѣдній разъ, послѣ котораго уже не увидите въ этомъ мірѣ.
— Вы, кажется, хотите сказать мнѣ прямо въ лицо, что это вы его убили? — сказалъ Райдергудъ и, однако, несмотря на это, опять подставилъ рюмку.
Но опять незнакомецъ отвѣтилъ только пожатіемъ плечъ и не обнаружилъ никакихъ признаковъ смущенія.
— Издохнуть мнѣ на мѣстѣ, если я понимаю этого молодца! — проворчалъ Райдергудъ, поглядѣвъ на него во всѣ глаза, и выплеснувъ себѣ въ ротъ полную рюмку. — Ну-те-ка, растолкуйте, какъ намъ васъ понимать? Скажите что-нибудь пояснѣе.
— Извольте, скажу, — отвѣтилъ незнакомецъ, и, перегнувшись черезъ столъ, выговорилъ тихо, но внятно, — какой же вы лжецъ!
Честный человѣкъ вскочилъ на ноги и сдѣлалъ такое движеніе, какъ будто собирался бросить рюмку въ лицо своему собесѣднику. Но тотъ и глазомъ не моргнулъ, а только пригрозилъ ему пальцемъ, и честная душа успокоилась: сѣла на мѣсто и поставила рюмку на столъ.
— Когда вы ходили въ Темпль къ адвокату съ вымышленнымъ показаніемъ, — заговорилъ опять незнакомецъ, — вы, кажется, взводили обвиненіе на одного изъ вашихъ товарищей? Припомните-ка, кажется такъ?
— Я взводилъ обвиненіе?! На какою товарища?
— Скажите-ка мнѣ еще разъ чей это ножъ? — спросилъ незнакомецъ.
— Я уже назвалъ вамъ того, кому онъ принадлежалъ, — проговорилъ Райдергудъ, упрямо избѣгая произнести имя.
— Ну, а чья это куртка?
— Куртка принадлежала тому же, кому принадлежалъ и ножъ, — снова послѣдовалъ глупый отвѣтъ — типичный свидѣтельскій отвѣть Ольдъ-Бэли [3].
— Я подозрѣваю, что вы въ глубинѣ вашей души приписали ему всю честь этого дѣла и объяснили его ловкостью то, что онъ скрылся. Хотѣлъ бы я знать, какъ бы онъ ухитрился не скрыться при данныхъ условіяхъ. Вотъ если бъ онъ хоть на минуту воротился на свѣтъ Божій, это было бы дѣйствительно ловко съ его стороны.
— Нѣтъ, это ужъ черезчуръ! — проворчалъ Райдергудъ. — Всякое терпѣніе лопнетъ, когда нахалы, одѣтые въ платье мертвыхъ людей и вооруженные ножами мертвыхъ людей, приходятъ къ честнымъ людямъ, снискивающимъ пропитаніе въ потѣ лица, и и ни съ того ни съ сего взводятъ на нихъ подобныя обвиненія… Ну, объясните, съ чего мнѣ было подозрѣвать его.
— Очень просто, — отвѣчалъ незнакомецъ, — вы его знали, вы были съ нимъ заодно и знали его истинныя свойства, прикрывавшіяся приличной наружностью. Въ ту ночь, которую вы потомъ, по извѣстнымъ вамъ причинамъ, считали ночью убійства, онъ приходилъ сюда въ тотъ самый часъ, когда оставилъ въ докахъ свой корабль, и спрашивалъ у васъ, гдѣ бы ему найти комнату… Припомните-ка, не было ли съ нимъ еще кого-нибудь?
