Арчибальд Кронин - Цитадель
— Я должен ехать в больницу. Сегодня утром я делал операцию двенадцатиперстной кишки. Не хотите ли прокатиться со мной в автомобиле да кстати посмотреть больницу?
Эндрью так и встрепенулся.
— Ну, конечно, с удовольствием, доктор Луэллин!
Так как приглашение относилось и к Кристин, они простились с миссис Луэллин, которая, стоя в дверях, усиленно махала им вслед рукой, и сели в ожидавший автомобиль. Автомобиль с бесшумным изяществом пронесся по главной улице и, свернув налево, стал подниматься в гору.
— Сильные фары, не правда ли? — заметил Луэллин, зажигая огни для того, чтобы похвастать ими. — Это «люксит», специальный сорт. По особому заказу.
— «Люксит»! — повторила вдруг Кристин тихим голосом. — Они, верно, очень дорого стоят, доктор?
— Еще бы! — внушительно кивнул головой Луэллин, довольный этим вопросом. — Они мне обошлись не больше не меньше как в тридцать фунтов.
Эндрью сидел, съежившись, не смея взглянуть на Кристин.
— Вот мы и приехали, — сказал Луэллин две минуты спустя.
Больница помещалась в красном кирпичном здании, основательной постройки, к которому вела усыпанная гравием аллея, окаймленная лавровыми кустами. Как только они вошли, у Эндрью глаза разгорелись. Больница была небольшая, но великолепно, по-новому оборудованная. В то время как Луэллин показывал им операционную, рентгеновский кабинет, протезную, две красивые палаты, в которых было много воздуха, Эндрью не переставал в экстазе твердить про себя: «Замечательно, замечательно, как не похоже на Блэнелли! Здесь мои больные будут отлично обслуживаться».
По дороге они встретили сестру-хозяйку, высокую костлявую женщину, которая вовсе не удостоила вниманием Кристин, с Эндрью поздоровалась без всякого энтузиазма, зато перед Луэллином вся расплылась от обожания.
— Мы довольно легко получаем все, что нам здесь требуется. Не правда ли, сестра? — говорил Луэллин. — Нам стоит только заявить комитету... Да, да, они в общем народ неплохой. Как чувствует себя мой оперированный, сестра?
— Очень хорошо, доктор, — пролепетала сестра-хозяйка.
— Отлично, я сейчас зайду к нему.
Он пошел проводить Кристин и Эндрью до вестибюля.
— Да, Мэнсон, должен сознаться, что немного горжусь этой больницей. Я на нее смотрю, как на свою. Никто меня за это не осудит. Вы найдете дорогу домой? Да, послушайте, когда вы вернетесь из Лондона, в среду, позвоните мне, вы мне можете понадобиться для наркоза.
Шагая вдвоем вниз по улице, молодые супруги некоторое время молчали. Потом Кристин взяла Эндрью под Руку.
— Итак? — спросила она.
Эндрью угадывал, что она улыбается в темноте.
— Он мне нравится, — сказал он поспешно. — Очень нравится. Ты заметила, как на него смотрела сестра. Словно готова была поцеловать край его одежды. Клянусь Юпитером, чудесная маленькая больница!.. И обедом нас угостили хорошим. Они, видно, люди не скупые. Но только я не понимаю, с какой стати мы должны платить ему пятую часть моего заработка? Это с его стороны некрасиво, просто неэтично! И вообще... у меня было такое впечатление, словно меня все время старались обласкать и уговорить быть пай-мальчиком.
— Ты и есть пай-мальчик, потому что выпросил эти два свободных дня! Но послушай, милый, как мы можем покупать мебель? Ведь у нас нет денег!
— Погоди, узнаешь, — отвечал он таинственно.
Огни города остались позади. Эндрью и Кристин приближались к «Вейл Вью». Между ними наступило неловкое молчание. Прикосновение ее руки к его локтю невыразимо радовало Эндрью. Бурная волна нежности захлестнула его сердце. Он думал об этой девушке, с которой обвенчался на скорую руку в шахтерском поселке, потом потащил ее в каком-то полуразвалившемся фургоне через горы, ткнул в полупустой дом, где брачным ложем должна была служить им ее собственная, единственная в доме, кровать. А она переносила все неудобства и невзгоды так бодро, с такой веселой кротостью. Она любила его, верила в него, во всем на него полагалась. В нем росла великая решимость, оправдать ее доверие, доказать ей своей работой, что она не обманулась в нем.
Они прошли к деревянному мостику. Лепет ручейка, чьи замусоренные берега скрыла ласковая темнота ночи, казался им удивительно приятным. Эндрью вынул из кармана ключ, ключ от их дома, и вставил его в замочную скважину.
В передней было почти темно. Заперев дверь, он повернулся туда, где, ожидая его, стояла Кристин. Ее лицо слабо белело в темноте, в легкой фигуре было ожидание и что-то беззащитное. Он тихонько обнял ее одной рукой и прошептал странным голосом:
— Как тебя зовут, любимая?
— Кристин, — ответила она, недоумевая.
— Кристин... а дальше?
— Кристин Мэнсон. — Она задышала часто-часто, и Эндрью ощутил теплоту ее дыхания на своих губах.
III
В середине следующего дня их поезд подкатил к Педдингтонскому вокзалу. Отважно, но в глубине души смущенные своей неопытностью и незнакомством с этим большим городом, где ни один из них не бывал еще до сих пор, Эндрью и Кристин сошли на перрон.
— Ты не видишь его? — спросил с беспокойством Эндрью.
— Может быть, он нас встретит у решетки? — предположила Кристин.
Они высматривали человека с каталогом.
По дороге в Лондон Эндрью подробно объяснял Кристин, как он, предвидя их будущие нужды, придумал великолепный, простой и в высшей степени дальновидный план: еще до отъезда из Блэнелли списался с лондонской фирмой «Ридженси Компани». Это не какое-либо колоссальное предприятие, вроде универсальных магазинов с отделами, — нет, просто солидный частный склад, главным образом продававший мебель в рассрочку. Последнее письмо владельца этого склада у него с собой в кармане. И факт тот, что...
— Ага! — воскликнул он радостно, перебивая сам себя. — Вот и он!
Обтрепанный человечек в лоснящемся синем костюме и котелке, с большим зеленым каталогом в руках, похожим на книги, которые выдают в награду ученикам воскресных школ, разыскал Эндрью и Кристин в толпе пассажиров, словно при помощи какого-то непонятного телепатического фокуса, и бочком подобрался к ним.
— Доктор Мэнсон, сэр? И миссис Мэнсон? — Он почтительно приподнял шляпу. — Я представитель фирмы «Ридженси». Мы получили вашу телеграмму сегодня утром, сэр. Автомобиль вас ждет. Разрешите предложить сигару?
Они ехали по незнакомым шумным улицам, и Эндрью с едва заметным беспокойством посматривал уголком глаза на сигару, которую он, не закуривая, держал в руке. Он тихо сказал Кристин:
— Однако мы только и делаем, что разъезжаем в автомобилях последние дни! Но этот, кажется, в порядке. Знаешь, они все берут на себя, включая и бесплатную доставку на вокзал и затем со станции на дом. И оплату нашего проезда тоже.
Однако езда по ошеломляюще запутанным и часто грязным улицам была довольно-таки беспокойной. Но в конце концов они приехали на место. Предприятие оказалось более внушительным на вид, чем оба они ожидали, фасад украшало изрядное количество зеркального стекла и сверкающей желтой меди. Дверцу автомобиля открыли и гостей с поклонами ввели в склад «Ридженси».
И здесь их тоже ожидали. Пожилой продавец во фраке и высоком воротничке, своей необыкновенно открытой и прямодушной физиономией напоминавший покойного принца Альберта, приветствовал их с царственным величием.
— Сюда пожалуйте, господа. Очень рад служить представителю вашей профессии, доктор Мэнсон. Вы удивились бы, если бы знали, сколько врачей с Харли-стрит я имел честь удовлетворить. И какие отзывы я получил от них! А что угодно будет вам, доктор?
Он стал показывать им мебель, величаво расхаживая по всем отделениям склада. Он называл цены неприемлемо высокие. Он упоминал о стилях «Тюдор», «Жакоб» и «Людовика XVI». А все, что он им показывал, представляло собой мореный, покрытый лаком хлам.
Кристин кусала губы, и лицо ее принимало все более озабоченное выражение. Она очень боялась, как бы Эндрью здесь не надули, как бы он не загромоздил их дома этой рухлядью.
— Милый, — шепнула она быстро, когда принц Альберт повернулся к ним спиной, — ничего тут нет хорошего, ровно ничего.
Эндрью в ответ только едва заметно сжал губы. Они осмотрели еще несколько предметов. Затем Эндрью спокойно, но неожиданно грубо сказал продавцу:
— Послушайте, вы! Мы приехали издалека, чтобы купить мебель. Я сказал — мебель. А не такой никуда не годный хлам. — И он сильно надавил большим пальцем на стенку ближайшего к ним шкафа, которая подалась внутрь с зловещим треском, так как это была многослойная фанера.
Продавец чуть не упал в обморок. Выражение его лица говорило, что он не верит своим ушам.
— Но позвольте, доктор, — сказал он, задыхаясь, — я показываю вам и вашей даме самое лучшее, что у нас есть.
