Арчибальд Кронин - Цитадель
Но то был не вызов, а доктор Луэллин, который из своего дома на другом конце города поздравлял их с приездом. Голос его доносился по проводу так ясно, что и Крис, стоявшая на цыпочках у плеча Эндрью, отлично слышала его любезные слова.
— Алло, Мэнсон! Как поживаете? Не беспокойтесь, на этот раз я звоню не по делу. Я просто хотел первый приветствовать вас и вашу жену в Эберло.
— Благодарю вас, доктор Луэллин. Очень любезно с вашей стороны. Но я ничего не имел бы и против того, чтобы приступить к делу.
— Ни-ни! И не думайте, пока не устроитесь окончательно, — сыпал словами Луэллин. — И знаете что, если вы сегодня вечером ничем не заняты, приходите с женой к нам обедать, без всяких церемоний, в половине восьмого, мы будем очень рады вам обоим. За обедом мы с вами потолкуем. Значит, решено. Ну, пока до свидания.
Эндрью повесил трубку. Лицо его выражало глубокое удовлетворение.
— Правда, это с его стороны очень мило, Крис? С места в карьер приглашает нас к себе. Ведь он главный врач, имей в виду! И высококвалифицированный, смею тебя уверить. Я смотрел в справочнике. Бывший врач Лондонской больницы, доктор медицины, почетный член Королевского хирургического общества, доктор санитарии и гигиены. Подумай, какие все звания! А как дружески он со мной разговаривал! Поверьте мне, миссис Мэнсон, нас здесь ждет большое будущее! — И, обхватив Кристин за талию, он, ликуя, принялся кружить ее в вальсе посреди передней.
II
В тот же вечер, в семь часов, они шли по оживленным, кипевшим деловой суетой улицам к дому доктора Луэллина «Глинмор». Им было очень весело: Эндрью с энтузиазмом разглядывал своих новых сограждан.
— Посмотри на того мужчину, что идет нам навстречу, Кристин! Скорее! Вот тот, что кашляет.
— Вижу, мой друг. Но почему ты?..
— Да так, ничего. — Потом небрежно: — Он наверное будет у меня лечиться.
Они без всякого труда разыскали «Глинмор», солидную виллу с аккуратно подстриженными лужайками, потому что у подъезда стоял великолепный автомобиль доктора Луэллина, а на узорных железных воротах сияла ярко начищенная медная дощечка, на которой мелкими четкими буквами перечислены были все звания доктора. Оробев вдруг при виде такого великолепия, они позвонили и были впущены внутрь.
Доктор Луэллин вышел им навстречу из гостиной, еще более элегантный, чем всегда, во фраке и крахмальных манжетах с золотыми запонками, весь сияя радушием.
— Пришли! Вот и прекрасно! Я в восторге, что могу с вами познакомиться, миссис Мэнсон. Надеюсь, Эберло вам понравится. Местечко неплохое, уверяю вас. Входите же! Миссис Луэллин сию минуту сойдет вниз.
Миссис Луэллин появилась тотчас же, такая же сияющая, как супруг. Это была рыжеватая дама лет сорока пяти, с бледным веснушчатым лицом. Поздоровавшись с Мэнсоном, она повернулась к Кристин и восторженно ахнула:
— Ах, вы, моя ми-и-лочка, какая же вы хорошенькая! Я уже успела в вас влюбиться. Непременно должна вас поцеловать. Непременно. Вы ничего не имеете против, моя милочка?
И, не дожидаясь ответа, она обняла Кристин, затем отодвинула ее от себя, продолжая восторженно любоваться ею.
В конце коридора прозвенел гонг. Они отправились в столовую обедать. Обед был превосходный: томатовый суп, две жареные куры с начинкой, сосиски, пуддинг с изюмом. Доктор Луэллин и его жена приветливо беседовали с гостями.
— Вы скоро освоитесь со всем, Мэнсон, — говорил Луэллин. — Безусловно, справитесь. Я вам буду помогать, чем могу. Кстати, я рад, что это место не досталось Эдвардсу. Я бы ни за что не стал его отстаивать, хотя и пообещал ему замолвить за него словечко... Так о чем же я говорил? А, вспомнил! Вы будете принимать в Западной амбулатории (это ваш участок) вместе с доктором Экхартом, — он именно такой человек, какой вам нужен, — и Геджем, аптекарем. В нашем участке, в Восточной амбулатории, работают доктор Медли и доктор Оксборро. О, все они славные ребята и вам понравятся. Вы играете в гольф? Мы с вами будем ездить иногда на Фернлейское поле, это всего в девяти милях отсюда, внизу, в долине... Разумеется, у меня очень много дел... Да, да, разумеется. Амбулаториями я не занимаюсь. На моих руках больница, я эксперт по выплате пособий рабочим, городской врачебный инспектор, врач газового завода, рабочего дома и заведую прививочным пунктом. На моей обязанности все официальные осмотры и большая часть судебной медицинской экспертизы во всем нашем графстве. Да, я еще следователь к тому же. И, кроме всего этого, — в его ясном взгляде засверкал огонек — я между делом имею изрядное количество частной практики.
— Да, дальше уж некуда, — заметил Мэнсон.
Луэллин широко улыбнулся.
— Что поделаешь, надо сводить концы с концами, доктор Мэнсон. Этот автомобильчик, который вы видели у подъезда, стоит не больше не меньше как тысячу двести фунтов. А что касается... Ну, да, впрочем, это не важно. Вам тоже здесь ничто не помешает устроиться хорошо. Надо рассчитывать, что вам будет оставаться чистых три-четыре сотни, если вы будете усердно работать и соблюдать при этом должную осторожность. — Он помолчал, потом продолжал тоном дружески-интимным и прочувствованно-искренним: — Об одном я считаю нужным вас предупредить. Все здешние младшие врачи по взаимному уговору платят мне пятую часть своего заработка. — Он продолжал торопливо, все с тем же невинным видом: — Это за то, что я помогаю им советами. В трудных случаях они обращаются ко мне. Это для них большое удобство, смею вас уверить.
Эндрью посмотрел на него с некоторым удивлением.
— А разве это не предусмотрено правилами Общества?
— Гм... не совсем, — возразил Луэллин, морща лоб. — Это у нас решено и принято самими врачами очень давно.
— Но...
— Доктор Мэнсон! — любезно обратилась к нему миссис Луэллин с другого конца стола. — Я только что говорила вашей милой женушке, что нам следует как можно чаще встречаться. Я непременно хочу, чтобы она иногда приходила к нам чай пить. Вы ее будете мне уступать, да, доктор? Мы с ней будем ездить в Кардифф в нашем автомобиле. Это будет превесело, не правда ли, моя милочка?
— Разумеется, — продолжал плавно Луэллин, — вы будете зарабатывать больше Лесли (это тот, что работал здесь до вас), потому что он был настоящий растяпа. Да, никудышный был врач, что-то вроде старого Эдвардса. Он не умел даже как следует давать наркоз! А вы, надеюсь, делаете это хорошо, доктор? Когда у меня сложные операции, мне необходим врач, который хорошо умеет давать наркоз. Однако что же это я! Не будем пока говорить об этом. Вы ведь только что приехали, и не следует вам надоедать деловыми разговорами.
— Идрис! — восторженно воскликнула миссис Луэллин, обращаясь к мужу тоном человека, сообщающего сенсационную новость. — Они только сегодня утром поженились! Миссис Мэнсон сейчас мне это сказала! Она новобрачная! Нет, ты только подумай! Милые дети!
— Это замечательно! — засиял улыбкой Луэллин.
Миссис Луэллин погладила руку Кристин.
— Бедный мой ягненок! Сколько возни вам предстоит сразу же в этом дурацком «Вейл Вью». Придется мне заглядывать к вам иногда и помогать.
Мэнсон слегка покраснел и сидел молча, собирая разбегавшиеся мысли. У него было такое впечатление, точно его и Кристин превратили в какой-то мячик, которым доктор Луэллин и его жена играют, перебрасывая его друг другу. Но последнее замечание было ему на руку.
— Доктор Луэллин, — сказал он вдруг с нервной решимостью, — миссис Луэллин совершенно права. Я как раз думал... мне очень неприятно просить об этом... нельзя ли мне отлучиться на пару дней — съездить с женой в Лондон, чтобы купить мебель для нашего дома и кое-какие другие вещи?
Он видел, что Кристин от удивления широко раскрыла глаза. Но Луэллин милостиво кивнул головой.
— Отчего же нет? Отчего же нет? Когда вы начнете работать, вам будет нелегко выбраться. Считайте себя свободным завтра и послезавтра, доктор. Видите, вот я и оказался вам полезен. Я очень много могу сделать для младших врачей. Я переговорю с комитетом.
Эндрью ничего бы не имел против того, чтобы самому переговорить с комитетом, особенно с Оуэном. Но он не стал возражать.
Кофе пили в гостиной из (как подчеркнула миссис Луэллин) чашек «ручной росписи». Луэллин угощал Эндрью папиросами из своего золотого портсигара: «Взгляните, доктор Мэнсон, это подарок. От благодарного пациента. Видите, какой массивный? Цена ему двадцать фунтов, никак не меньше!»
Около десяти часов доктор Луэллин посмотрел на свои красивые полузакрытые часы, собственно не столько посмотрел, сколько осиял их улыбкой, так как он умел созерцать даже неодушевленные предметы, в особенности если они принадлежали ему, с присущим ему кротким благоволением. Одну минуту Мэнсон ожидал, что он пустится в подробности насчет происхождения часов. Но он сказал только:
