Генри Джеймс - Трофеи Пойнтона
— Причина, почему они до сих пор тянут, — заставила она себя сказать, — возможно, в Моне. Я имею в виду ее недовольство тем, что он оставил ее без известных вам ценных вещей.
Миссис Герет немедленно за это ухватилась:
— Выходит, она расторгнет помолвку, если я их не верну?
Фледа поежилась:
— Я говорю только, как мне все это видится. Она станет устраивать сцены и выдвигать условия; она лишит его покоя. Но держаться за него будет крепко; она ни за что его не отдаст.
Миссис Герет мысленно перебирала все возможности.
— Пусть так, но вещи я пока не верну — чтобы испытать ее, — объявила она наконец; и Фледе сразу сделалось так худо, словно она отдала все и взамен ничего не получила.
Глава 12
— Я должна из простого приличия дать ему знать, что говорила об этом с вами, — в тот же вечер сказала она своей радушной хозяйке. — Какой ответ мне ему написать?
— Напишите, что вам нужно снова увидеться с ним.
Лицо Фледы выразило крайнее недоумение.
— Увидеться снова? По какому же поводу?
— По любому, какой вам угодно.
Такое легкомыслие поразило бы Фледу, если бы она уже, за этот час, не почувствовала огромной перемены, происшедшей в общении с ее добрым другом — происшедшей, на взгляд доброго друга, из-за ее причастности к судьбоносному вопросу. В результате посещения Оуэна эта причастность стала ключом к кризису. Кризис этот, видит Бог, был навязан ей, но теперь он, казалось, простер огромные, обнимающие руки — руки, которые сжимают, пока от боли не вырвется крик. Словно все в Риксе слилось в один котел, бурлящий эмоциями и энергией, откуда это месиво черпают, пробуют и обсуждают; все, кроме той сокровенной капли знания, которую она утаила. Ей следовало бы радоваться такому положению вещей, потому что оно означало участие, означало более тесное единение с источником столь многого прекрасного и обновляющего в ее жизни; но чуткие инстинкты, которыми ее наградила природа, голоса не подавали. Она должна была — и не только на этот раз — признать, что в отношении ряда вещей чутье миссис Герет проявлялось не очень удачно. И вряд ли проявится удачно сейчас, когда, опираясь на сведения, которые она получила, надо выбрать наилучший образ действий. Одним из простейших ударов, Фледа видела, будет танец, который миссис Герет радостно спляшет на открытой ею тайне — громкое, законное, бестактное ликование путешественника, высадившегося на побережье. Как и всякий удачливый первооткрыватель, она завладеет счастливо найденным островом. Миссис Герет была, как никто, человеком практичным: единственное, что она принимала во внимание в легко уязвимом секрете своей молодой приятельницы, так это та польза, какую она могла из него извлечь — польза, оказавшаяся настолько в ее вкусе, что она не желала и думать о возможном сопротивлении самого материала. Сейчас Фледа вкладывала в ответ миссис Герет на ее вопрос куда большее значение, чем это пришло бы ей в голову несколькими часами ранее, однако тут же у нее возникло дурное предчувствие; столь прозрачный намек необходимо уточнить.
— Вы имеете в виду, чтобы я предложила ему приехать сюда снова? — спросила она после паузы.
— Нет-нет, вовсе нет. Напишите, что вы возвращаетесь в город и встретитесь с ним.
Он получил уточнение, прозрачный намек, и Фледа это еще сильнее почувствовала, когда перед тем, как они отправились спать, ее приятельница, возвращаясь все к той же теме, сказала:
— Я полностью отдаю его в ваши руки… Знаете, делайте с ним все, что сочтете нужным. Поступайте так, как подскажет вам ваша умная головка… Я не задаю никаких вопросов. Все, о чем я прошу: добейтесь успеха.
— Прелестно, — отвечала Фледа. — Только это ничего не говорит — будьте добры, посудите сами — о том, какое письмо мне ему написать. Это не ответ на то требование, что я должна была вам передать.
— Ответ предельно ясен: все вернется на свое место в ту же минуту, как он объявит, что женится на вас.
— И вы всерьез полагаете, что я способна сообщить ему такую новость?
— Что еще мне полагать, всерьез или не всерьез, если вы грозите порвать со мной, скажи я это сама?
— О, если только вы это скажете! — пробормотала Фледа как нельзя более грозно, но в душе обрадовалась, что хотя бы по этой части миссис Герет признала себя предупрежденной, а свои действия тщетными. И потому добавила: — Как я могу жить здесь с вами, когда в корне не одобряю то, что вы сделали? Когда считаю, а это именно так, что забрали у него чуть ли не все, обобрали несправедливо и бессовестно… ведь я ожидала, что возьмете какую-то часть, и никак не ожидала, что вы возьмете все… как же мне оставаться здесь, не терзаясь чувством, что поддерживаю вас в жестокости и разделяю с вами бесчестно одержанную победу? — Фледа шла ва-банк: пусть от обнажения и анализа своего состояния ее била дрожь, но это давало свои преимущества, и пусть миссис Герет были открыты все уголки ее души, она, по крайней мере, вернет себе свободу. — Поймите, через день-другой я возненавижу каждую вещицу, что окружает вас, буду слепа ко всей этой красоте и раритетам, которыми раньше так восхищалась. И не вините меня: да, я резка, но бессмысленно сейчас не высказать правды. Если я сейчас покину вас, тогда всему конец.
Миссис Герет, однако, и бровью не повела: Фледа не могла не признать, что ее превосходство стало несомненным.
— Это же прекрасно! Как вы печетесь о нем! Музыка для моих ушей. Только любовь, безоглядная любовь вырвала из вас такие слова; да я и сама вела бы себя точно так же, милая моя. Почему вы раньше мне не сказали? Я целиком была бы за вас; я и подсвечника не взяла бы оттуда с собой. Не хотите остаться со мной? Не надо, раз вам здесь мучительно; не надо, раз в тягость смотреть на старый хлам. Поезжайте в Лондон — вернитесь на время к вашему батюшке. Вам придется недолго пробыть у него: за две-три недели мы справимся. Батюшка вам обрадуется, если вы только дадите ему понять, о чем речь… о том, что вы вот-вот освободите его от забот о вас навсегда. Я сама дам ему это понять, раз вы робеете. Возьму и поеду с вами, чтобы пощадить ваши нервы. Мы поселимся в гостинице и, пожалуй, немного повеселимся. Ведь со времени нашего знакомства мы позволили себе ничтожно мало развлечений. Правда, сейчас это не входит в наши планы. Для Оуэна мне надо оставаться букой… мое присутствие вам будет помехой. Ваш шанс в том… ваш шанс — чтобы оставаться одной: используйте его, ради Бога, для благой цели. Если вам нужны деньги, у меня есть немного, и я могу вас снабдить. Но никаких вопросов я не задаю — даже крохотного…
Вопросов она не задавала, но принимала за само собой разумеющееся весьма удивительные вещи. К концу последующих двух дней Фледа ощутила это еще сильнее. На второй день она села за письмо Оуэну: ее чувства до некоторой степени прояснились, кое-что она могла кратко изложить. Если она столько отдала миссис Герет и все еще взамен ничего не получила, то, с другой стороны, быстро отреагировала — что заняло всю ночь — на неудачу своей первой попытки. Желание служить ему было в ней слишком сильно, сознание, что он рассчитывает на нее, слишком сладостным, и это давало ей новые силы проявлять терпение и мягкость. Нет, не может быть, чтобы она впустую так много отдала! В глубине ее души вновь горела решимость что-то себе вернуть. И она написала Оуэну, что у нее произошла с его матерью жаркая сцена, но что он должен набраться терпения и дать ей время. Положение трудное, что они и предполагали, но она делает для него все, что в ее силах. Ее слова произвели впечатление, и она сделает все возможное, чтобы его усилить. Тем временем он должен сохранять полнейшее спокойствие и не предпринимать никаких других шагов; он должен полагаться только на нее и молиться за нее и верить в ее беззаветную преданность. О позиции Моны она не обмолвилась ни словом, как и о том, что в своих отношениях с этой юной леди он не был хозяином положения, но в постскриптуме добавила касательно его матери: «Конечно, она интересуется, почему вы не справляете свадьбу». Отправив письмо, она пожалела, что вместо слова «преданность» не употребила какой-нибудь из более обтекаемых синонимов. Ответ Оуэна пришел немедленно — коротенькая записка, на все недочеты которой она закрыла глаза, назвав про себя трогательно простой, и которую, дабы показать миссис Герет, что она может задавать столько вопросов, сколько ей угодно, тут же дала ей прочитать. Оуэн не владел искусством письма, даже хорошим почерком не мог похвастаться, и его записка, краткое изъявление дружеского доверия, содержала несколько избитых бесцветных слов, удостоверяющих понимание и согласие. Суть ее заключалась в том, что он, разумеется, не будет, поскольку таков совет мисс Ветч, торопить maman и не станет пока что засылать к ней кого-то еще, тем не менее он надеется, она поймет, что должна смириться. «Конечно, — добавлял он, — нельзя же, посудите сами, заставлять меня ждать бесконечно. Пожалуйста, передайте maman мой поклон и объясните ей это. Если возможно покончить все миром, вы, уверен, тот человек, в чьих это силах».
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
