Чарльз Ливер - Семейство Доддов за границей
Вы, милый Томъ, вѣроятно, замѣчаете унылость и безнадежность въ моихъ мысляхъ. Да, это совершенно-справедливо. Поѣхать за границу наслаждаться удовольствіями жизни и встрѣтить такія пріятности — неочень-весело. Самый суровый философъ не обвинилъ бы меня въ эпикуреизмѣ, потому-что повергаюсь заграничнымъ наслажденіямъ съ похвальною дозою самоотверженія. Не угодно ли взглянуть, какъ мы проводимъ время? Мистриссъ Д. лежитъ въ нумерѣ 19-мъ, лежитъ съ четырнадцатью пьявками на вискахъ; передъ постелью, на столикѣ, цѣлая бутыль съ ведромъ микстуры, похожей вкусомъ на камфарный спиртъ; Мери Анна и Каролина сидятъ въ темнотѣ подлѣ нея и вздыхаютъ. Джемсъ у меня подъ замкомъ въ нумерѣ 17-мъ — такой методъ возбудитъ любовь къ дѣльнымъ занятіямъ; а я напрягаю соображеніе, чтобъ написать со смысломъ нѣсколько строкъ; вокругъ меня воютъ и стучатъ кузницы, да Патрикъ Бирнъ чиститъ ножи въ передней.
Болѣзнь мистриссъ Д. не опасна, но тяжела для насъ. Она забрала себѣ въ голову, что здѣсь нѣтъ наказанія доктору или аптекарю, если они отравятъ большаго, и потому требуетъ, чтобъ кто-нибудь изъ насъ пробовалъ ея микстуры прежде, нежели она будетъ принимать ихъ. По такому обстоятельству въ эти четыре дня досталось мнѣ выдержать курсъ леченія, отъ какого не поздоровилось бы, я думаю, слону. Иныя лекарства еще можно принимать; по такъ-называемая Réfrigérants здѣшнихъ докторовъ ужасны для меня! Я долженъ послѣ нихъ исправлять желудокъ пуншемъ въ такомъ количествѣ, что съ самаго утра голова моя отуманена. Еслибъ остались мы въ Додиборо, милый Томъ, ничего этого не было бы — вотъ новая выгода нашего путешествія! Ахъ, Томъ, нелѣпость, нелѣпость оно во всѣхъ отношеніяхъ! Вы теперь не узнали бы своего стариннаго друга: опорожнили мои карманы, налили мой желудокъ; да, я сталъ не тотъ, какъ прежде.
Вы пишете, что я не долженъ ждать денегъ до ноября; но вы не догадались написать, какъ же мнѣ прожить безъ нихъ. Полюбовная сдѣлка съ жидами обошлась мнѣ въ полторы тысячи фунтовъ. Наши «непредвидѣипыя издержки», какъ выражаются въ парламентѣ, потребовали еще трехсотъ. Такимъ-образомъ, считая все, получается въ итогѣ, что мы съ апрѣля проживали по тысячѣ фунтовъ въ мѣсяцъ, или въ годъ — бездѣлица! — прожили бы двѣнадцать тысячъ! Надобно считать милостью, что Конкурсный Судъ, продавая имѣнія съ аукціона, не допытывается, какимъ образомъ затянулся человѣкъ въ долги. Кислую мину пришлось бы сдѣлать мнѣ при такомъ допросѣ.
Теперь мы начали соблюдать экономію и, надѣюсь, что даже вы, милый Томъ, были бы довольны нами. Да, хотя жить здѣсь для меня очень-тяжело, но мы останемся въ Люттихѣ до зимы, если только вынесутъ мои уши. Мери Анна говоритъ, что ужь все-равно было бы жить, въ Люттихѣ или въ Бирмингэмѣ; я отвѣчаю, что готовъ ѣхать и въ Бирмингэмъ. Признаюсь вамъ, чувствую какое-то сатанинское удовольствіе, видя, какъ солоно всѣмъ имъ приходится здѣсь. Здѣсь нѣтъ ни бароновъ, ни графовъ, ни маркизовъ, ни балетныхъ танцовщицъ! Самый отчаянный мотъ могъ бы здѣсь тратить деньги развѣ на сковороды, ухваты и кочерги; галантерейнѣе кострюли здѣсь ничего не найдется.
Наши комнаты въ третьемъ этажѣ. Мы съ Джемсомъ обѣдаемъ за общимъ столомъ. Одинъ только лишній нашъ расходъ — докторъ, пользующій мистриссъ Д.; но стоитъ взглянуть на него, чтобъ убѣдиться, какъ мало въ немъ роскоши. Разумѣется, во всемъ этомъ очень-мало пріятнаго; и по правдѣ сказать, мое мнѣніе, что точно такой же образъ жизни могли бы мы вести въ нашей Кильменгэмской Тюрьмѣ. Быть-можетъ, мои дамы наконецъ сами поймутъ это и согласятся возвратиться домой.
Ежедневно часъ употребляю на прогулку, которая, впрочемъ, приносить мнѣ мало удовольствія. Обыкновенный мой маршрутъ на жестяной заводъ и обратно черезъ фабрику патентованныхъ пробоевъ и болтовъ; этимъ путемъ избѣгаю близости театра, потому-что грохотъ «Навуходоносора» слишкомъ-раздражителенъ для моихъ нервъ.
Джемсъ не выходитъ изъ комнаты; я засадилъ его за книги. Небольшой моціонъ былъ бы полезенъ его здоровью, но пусть посидитъ въ-заперти. Надобно же ему чѣмъ-нибудь поплатиться за свое поведеніе. Изъ дочерей, Мери Анна сердится и приходитъ ко мнѣ только поздороваться и проститься; а Кэри, хотя и старается казаться веселой и счастливой, но въ душѣ, какъ замѣтно, груститъ. Бетти Коббъ, напротивъ, не скрываетъ своихъ чувствъ и бродитъ по гостиниицѣ съ жалобами и хныканьемъ; новопріѣзжіе разспрашиваютъ ее, что у ней за горе, и такимъ-образомъ непріятнымъ толкамъ нѣтъ конца.
Патрикъ Бирнъ одинъ изъ насъ, повидимому, смотритъ на свои дѣла съ безмятежною философіею, потому-что не протрезвлялся съ самаго нашего пріѣзда въ Люттихъ. Засыпаетъ онъ или на крыльцѣ, или на лѣстницѣ — привычка хорошая въ томъ отношеніи, что ненужно платить за постель; но часто бываютъ и непріятности, потому-что въ темнотѣ всякій входящій и выходящій спотыкается на него. Перехожу къ вашимъ хозяйственнымъ извѣстіямъ. Вы пишете, что англичанинъ, который нанялъ Додсборо, недоволенъ землею и работниками — мы съ вами это ужь предвидѣли. «Ирландскіе работники лѣнивы». Спросите у него, пробовалъ ли онъ самъ рѣзать торфъ, пробавляясь, вмѣсто всякаго кушанья, картофелемъ? — «Ирландскіе работники невѣжды». Что и говорить! Лучше было бъ, еслибъ они знали о новѣйшихъ открытіяхъ въ астрономіи. «Они упрямо держатся своихъ старыхъ и дикихъ обычаевъ». Да развѣ наши Тори не гордятся тѣмъ же самымъ? Развѣ Дизраэли не то же самое проповѣдуетъ каждый день въ Парламентѣ? «Возвратитесь къ тому; возвратитесь къ этому; вспомните духъ вашихъ предковъ!» А наши предки привязывали, говорятъ, къ сохѣ лошадь за хвостъ, чтобъ ненужно было обзаводиться хомутомъ. Эти господа все кричатъ противъ ирландцевъ, а сами чѣмъ лучше ихъ?
Все это напоминаетъ мнѣ о Викерсѣ. Теперь вижу, что сдѣлалъ ошибку, не пріѣхавъ участвовать въ нашихъ выборахъ. Его тонъ совершенно перемѣнился; онъ отвѣчаетъ мнѣ такъ, какъ бы я былъ депутатомъ умирающихъ съ голоду ткачей. Увѣдомляетъ, что получилъ мое письмо отъ 5-го числа текущаго мѣсяца; изъявляетъ сожалѣніе, выражаетъ невозможность, чувствуетъ себя въ необходимости напомнить мнѣ, и такъ далѣе; оканчивается съ «уваженіемъ и преданностью» — качества, которыхъ, вѣроятно, не находила въ немъ и его мать. Понимаемъ эти обиняки: онъ выбранъ депутатомъ, назначенъ лордомъ Казначейства и теперь не ставитъ нашего брата ни въ мѣдный грошъ.
Не докучайте мнѣ вопросами о ловляхъ сёмги; отдайте ихъ, какъ можно выгоднѣе — и я буду совершенно-доволенъ. Но мнѣ кажется, что чѣмъ больше толкуютъ въ парламентѣ, тѣмъ хуже становится уловъ рыбы. Въ батюшкино время не было никакихъ уставовъ на этотъ счетъ, а сёмга продавалась пенни за фунтъ. Кажется, рыба также не любитъ парламентскихъ постановленій, какъ и люди. Кстати скажу, что я очень-радъ окончанію нашихъ непріятностей съ американцами; какъ ни рѣшено дѣло, все-таки лучше: вся треска, пойманная отъ сотворенія міра, не стоитъ тѣхъ денегъ, какихъ бы стоилъ намъ разрывъ съ американцами [30]. Прибавлю, что чѣмъ больше живу на свѣтѣ, тѣмъ больше нравятся мнѣ Янки; и думаю когда-нибудь съѣздить взглянуть на нихъ. Но возвращаюсь къ Викерсу. Онъ не хочетъ ничего сдѣлать для Джемса. «Въ его собственномъ распоряженіи нѣтъ ни одной вакансіи»; онъ «говорилъ о немъ въ Министерствѣ Колоній», какъ увѣряетъ, и «поговоритъ въ Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ». Понимаемъ, что это значитъ. Его дѣло теперь выиграно; ему долго не будетъ надобности въ нашихъ глупыхъ голосахъ. Не придумаю теперь, куда бы мнѣ пристроить Джемса. Но можете ли вы получить вѣрныхъ свѣдѣній о золотыхъ пріискахъ? Не послать ли его промывать золото? Матушка, знаю впередъ, возопіетъ противъ мысли, чтобъ Джемсъ выработывалъ себѣ хлѣбъ руками; но, по совѣсти говоря, онъ недалеко уйдетъ, если долженъ будетъ работать головою! Съ-виду онъ парень хоть куда: десять вершковъ съ половиною росту, силенъ, какъ быкъ; объѣздить лошадь, застрѣлить бекаса, поймать лосось — его дѣло. Говорятъ еще, что онъ отлично играетъ на бильярдѣ. Но будутъ ли полезны всѣ эти способности въ Департаментѣ Торговли, если даже предположить, что ему удастся попасть туда? Старикъ лордъ Кильмэгопъ говаривалъ, что наше ирландское воспитаніе не годится для Англіи; теперь вижу всю справедливость его замѣчанія.
Скажу однако въ его пользу: онъ сильно занимается французскимъ языкомъ, фортификаціею, военнымъ инженерствомъ; всему этому каждый день приходитъ учить его опытный офицеръ, который служилъ еще въ наполеоновской арміи, капитанъ де-ла-Бурдоне, старый бонопартовскій солдатъ, который ненавидитъ англичанъ не меньше, нежели истый ирландецъ. Часто онъ заходить ко мнѣ просидѣть вечерь; бесѣда у насъ, впрочемъ, немногосложна, потому-что мы съ нимъ другъ друга не понимаемъ. Ставимъ передъ собой ящикъ сигаръ, бутылку рому, намъ подаютъ кипятку и разговоръ нашъ идетъ въ такомъ родѣ.
