Оноре Бальзак - Патология общественной жизни
§ III. О кофе
Относительно этого вещества сведения, сообщаемые Брийа-Савареном, далеко не полны[252]. Я могу кое-что добавить к тому, что он говорит о кофе, ибо пью этот напиток очень часто и могу наблюдать его действие в широком масштабе. Кофе — внутренний жар. Многие люди считают, что кофе придает остроты уму, но все могли убедиться, что зануды, выпив его, становятся еще занудливее. Наконец, хотя бакалейные лавки открыты в Париже до полуночи, иные авторы не становятся от этого остроумнее.
Как совершенно верно заметил Брийа-Саварен, кофе убыстряет ток крови, заставляет бить ключом духовные силы; возбуждение ускоряет переваривание пищи, прогоняет сон и позволяет дольше поддерживать умственную деятельность. Я позволю себе внести в эту статью Брийа-Саварена изменения, основанные на личном опыте и наблюдениях нескольких великих умов.
Кофе воздействует на диафрагму и на мышцы желудка, а оттуда его воздействие распространяется до самого мозга, причем столь незаметно, что ускользает от всякого анализа; тем не менее можно предположить, что нервный флюид — проводник электричества, которое эта субстанция освобождает, находя его в нас и приводя в действие. Его власть над нами не является ни постоянной, ни безраздельной. Россини проверил на себе воздействие кофе, уже известное мне по собственному опыту.
«Кофе, — сказал он мне, — хватает на пятнадцать — двадцать дней, к счастью, это ровно столько, сколько нужно, чтобы сочинить оперу».
Это правда. Но можно продлить время, в течение которого человек наслаждается благотворным воздействием кофе. Это умение столь необходимо многим людям, что не стоит пренебрегать описанием способа достигнуть желаемого результата.
Все вы, замечательные люди, свечи, начинающие гореть с головы, подходите и слушайте евангелие бдений и умственного труда!
I. Кофе, растертый по-турецки, вкуснее, нежели кофе, размолотый в мельнице[253].
Во многих механических вещах, имеющих целью доставить человеку наслаждение, жители Востока стоят гораздо выше европейцев: их созерцательность, родственная привычке жаб, которые подолгу сидят без движения, раскрыв свои золотые, словно два солнца, глаза на природу, позволила им увидеть в действительности то, что мы познаем путем научного анализа. Пагубная основа кофе — танин, вредное вещество, пока еще недостаточно изученное химиками. Когда оболочка желудка подвергается воздействию танина или когда дубильные свойства кофе из-за частого употребления притупили ее чувствительность, она перестает резко сжиматься, а именно этого добиваются труженики. Отсюда, если любитель не отказывается от кофе, происходят серьезные сбои в работе. В Лондоне живет человек, которого неумеренное употребление кофе скрутило так, что он стал корявым, как старый подагрик. В Париже я знал одного гравера, которому понадобилось пять лет, чтобы излечиться от того состояния, до которого его довело пристрастие к кофе. Наконец, недавно один художник — его звали Шенавар[254] — просто-напросто заживо сгорел. Он заходил в кафе, как рабочий заходит в кабачок, — то и дело. Любители кофе поступают так же, как все люди, охваченные какой-либо страстью; они идут все дальше и дальше и, как у Николе[255], поднимаются все выше и выше, вплоть до злоупотребления. Раздробляя кофейные зерна, вы распыляете их на странных форм молекулы; аромат при этом выделяется, а танин остается в них. Вот почему итальянцы, венецианцы, греки и турки могут без всякой опасности для себя непереставая пить кофе, который французы презрительно называют кофеек. Такой кофе пил Вольтер.
Итак, запомните следующее. Кофе состоит из двух веществ: первое — экстрактивное вещество, легко растворяющееся в холодной или горячей воде, оно проводник аромата; второе — дубильное вещество, хуже растворяющееся в воде и медленно и с трудом отделяющееся от ареолы, окружающей молекулу. Отсюда следующая аксиома:
V. Оставлять кофе в контакте с кипящей водой, особенно надолго, — ересь; готовить его на воде с кофейной гущей — значит подвергать свой желудок и другие органы дублению.
II. Если говорить о кофе, приготовленном с помощью бессмертного кофейника способом де Беллуа, а не дю Беллуа[256] (тот, чьим размышлениям мы обязаны этой экуменической методе, доводился кузеном кардиналу и, как и он, происходил из древнего знатного рода маркизов де Беллуа), то кофе имеет больше крепости, когда его заливают холодной водой, чем тогда, когда его заваривают кипятком. Это второй способ усиливать его воздействие.
Когда вы размалываете кофе, оно выделяет разом аромат и танин, что услаждает вкус и возбуждает нервное сплетение, которое воздействует на тысячи клеток мозга.
Таким образом, есть две ступени: дробленый кофе по-турецки и молотый кофе.
III. От того, сколько кофе насыпано в верхний сосуд, от того, сильно ли его растирают, и от того, сколько налито воды, зависит крепость кофе, что являет собой третий способ приготовления кофе.
Таким образом, в течение более или менее долгого времени — одной, самое большее двух недель — вы можете добиться возбуждения с помощью одной, потом двух чашек дробленого кофе, заваренного кипящей водой, постепенно повышая его крепость.
Еще неделю вы заливаете кофе холодной водой, размалываете кофе, растираете порошок и уменьшаете количество воды, тем самым снова добиваясь той же дозы умственной энергии.
Когда вы мельче всего растерли порошок и налили меньше всего воды, вы увеличиваете дозу, выпивая две чашки, потом иные буйные головы доходят до трех чашек. Это помогает продержаться еще несколько дней.
Наконец я открыл ужасный и жестокий способ, который могу посоветовать только людям чрезвычайно могучим, с черными жесткими волосами, с кожей охряно-красного цвета, с сильными руками, с крепкими, как столбы балюстрады на площади Людовика XV, ногами. Речь идет об употреблении натощак молотого кофе, растертого холодного ангидрида (химический термин, обозначающий полное или почти полное отсутствие воды). Кофе попадает к вам в желудок, который, как вы знаете от Брийа-Саварена[257], является бархатистым изнутри мешочком, покрытым сосочками и бугорочками; в желудке у вас пусто, и он набрасывается на эти нежные сладостные стенки, занимая место пищи, алчущей их соков; он вытягивает соки, он заклинает их, как прорицательница заклинает своего бога, он не жалеет эти чудные стенки, как возчик, который нещадно хлещет резвых коней; нервные сплетения воспаляются, они горят, и искры от них летят до самого мозга. С этого мгновения все приходит в движение: мысли строятся, как батальоны наполеоновской армии перед боем, и тут на самом деле разыгрывается сражение. Воспоминания, развернув знамена, устремляются в атаку; легкая кавалерия сравнений скачет галопом; артиллерия логики спешит на помощь со своими орудиями и зарядными картузами; остроты летят как стрелы; появляются образные выражения; бумага испещряется чернилами, ибо бдение начинается и кончается потоками черной жижи, как битва — черным порохом.
Я посоветовал питье, приготовленное этим способом, одному моему другу, который хотел во что бы то ни стало закончить к следующему утру обещанную работу; он решил, что отравился, слег и не вставал с постели, словно новобрачная. Он был высокий, с редкими светлыми волосами; стенки желудка у него были тонкие, как бумага. Мне не хватило наблюдательности.
Когда вы дошли до того, что стали пить кофе натощак в виде насыщенных эмульсий, и когда даже это не помогает, то если вы осмелитесь продолжать, с вас будет катиться пот градом, вами овладеет нервная слабость, сонливость. Я не знаю, что будет дальше: мудрая природа посоветовала мне остановиться, ведь я не приговорен к немедленной смерти. Пора подумать о диетической пище, перейти на молочные продукты, есть цыплят и телятину, наконец, сделать передышку и вернуться к праздной, кочевой, ничтожной и растительно-паразитической жизни буржуа, удалившихся от дел.
Состояние, в которое приводит вас кофе, приготовленный по вышеописанному рецепту и выпитый натощак, — нервное возбуждение, родственное нервному возбуждению в приступе ярости: слова ударяют вам в голову, жесты выражают болезненное нетерпение; человек хочет, чтобы все шло, как задумано; он вспыльчив по пустякам; он становится непостоянен, как поэты, которых так бранят лавочники; он приписывает другим ясный ум, который имеет сам. Человеку умному нельзя появляться на людях и не следует никого подпускать к себе. Я открыл для себя это странное состояние духа, когда несколько раз приводил себя в возбуждение, каковое, за неимением работы, изливалось на окружающих. Друзья, которых я приехал навестить в деревню, видели меня сварливым и упрямым, заядлым спорщиком. На следующий день я признавал свою неправоту. Мы стали искать причину моего поведения. Мои друзья были крупными учеными, так что мы быстро поняли, в чем дело. Кофе властно требовал добычи.
