Редьярд Киплинг - Сталки и компания
– Но сейчас, конечно, уже ничего такого нет, – успокоил Мактурк.
– Вот тут вы ошибаетесь. Мы все склонны говорить, что все в порядке до тех пор, пока не обидят нас. Мне иногда интересно, исчезнет ли когда-нибудь у нас издевательство над другими?
– У малышни это часто случается, а в старших классах больше зубрежки перед экзаменами. Поэтому голова у них занята в основном другими вещами, – сказал Жук.
– Ну? Что вы думаете? – спросил Сталки, наблюдая за лицом капеллана.
– У меня есть некоторые сомнения, – произнес тот и вдруг взорвался: – Честное слово, для трех неглупых мальчиков вы не очень наблюдательны. Мне кажется, что на прошлой неделе, когда вы ходили на занятия в класс, вас настолько поглотила забота о своем преподавателе, что вы совершенно не заметили того, что происходило у вас под носом.
– А что, сэр? Я... я клянусь, мы ничего не видели, – произнес Жук.
– Тогда я рекомендую вам присмотреться. Когда малыш хнычет в углу, одежда на нем похожа на тряпки, он никогда не выполняет задание и печально известен всему колледжу как самое грязное «пугало» в колледже, то значит, что-то где-то не так.
– Это Клуер, – вполголоса сказал Мактурк.
– Да, это Клуер. Он приходит ко мне заниматься французским. Это его первый семестр, и он совершенно подавлен, как это было и с тобой, Жук. Он не очень сообразителен от природы, но его почти довели до состояния полного идиота.
– Нет. Они все прикидываются глупыми, чтобы к ним меньше приставали, – сказал Жук. – Я-то знаю.
– На самом деле я никогда не видел, чтобы его кто-нибудь бил, – сказал преподобный Джон.
– Настоящие хулиганы не делают это публично, – сказал Жук. – Фэрберн не прикасался ко мне, если кто-то мог его увидеть.
– Не хвастайся, Жук, – сказал Мактурк. – Нам всем досталось в свое время.
– Но мне было хуже всех, – сказал Жук. – Если вам нужен авторитет в области издевательств, падре, приходите ко мне. «Штопор», «расческа», «ключ», «костяшки», «качалка», «агу-агу» и все прочее.
– Да, ты мне нужен как человек, пользующийся авторитетом, но скорее для того, чтобы остановить это... Мне нужны все вы.
– А как же Авана и Фарфар[91], падре... Харрисон и Крей? Они любимчики мистера Праута, – сказал Мактурк с некоторой горечью. – Мы-то даже не помощники старост.
– Я подумал об этом, но поскольку большинство издевательств происходит по недомыслию...
– Ничуть, падре, – сказал Мактурк. – Издевательство как издевательство. Они знают, что делают. Они планируют их на уроках, а потом, в комнатах, реализуют все на практике.
– Неважно. Если это дело попадет к старостам, может начаться скандал. Один у вас уже был. Не смейтесь. Послушайте меня. Я прошу вас – мой Десятый легион – взяться за это дело тихо. Я хочу, чтобы маленький Клуер стал чистым и аккуратным...
– Черта с два я буду его мыть! – прошептал Сталки.
– Аккуратным и с чувством собственного достоинства. Что касается другого мальчика, кто бы он ни был, вы можете использовать свое влияние... – Совсем не религиозный огонек мелькнул в глазах капеллана. – Вам предоставляется возможность... любым доступным способом... отговорить его. Это все. Оставляю это дело вам. Спокойной ночи, mes enfants.
* * *– Ну, и что мы будем делать? – обитатели Пятой комнаты уставились друг на друга.
– Юному Клуеру лучше бы найти тихое местечко. Я-то знаю, что будет, – сказал Жук, – если мы привадим его в свою комнату, а?
– Нет! – твердо сказал Мактурк. – Он грязный поросенок и испортит все на свете. Кроме того, мы не будем вести себя как Эрик. Хотите гулять с ним в обнимку[92]?
– Зато он подчистит банки с вареньем и подъест подгоревшую кашу из кастрюли, а сейчас она грязная.
– Нет, не годится, – сказал Сталки, с грохотом водружая ноги на стол. – Если бы нашли этого шутника, который над ним издевается, и осчастливили бы его, вот это было бы хорошо. Почему мы не видели его, когда входили в класс?
– Возможно, кто-то из малышни нападает на Клуера. Они иногда это делают.
– Тогда нам придется разбираться со всей малышней... причем наугад. Давайте, – сказал Мактурк.
– Не горячись! Нам не нужно устраивать большой шум. Кто бы это ни был, он ведет себя тихо, иначе мы бы заметили его, – сказал Сталки. – Надо походить и все разнюхать об этом, чтобы знать наверняка.
Они обошли все классы, пересчитав всех младших и старших учеников, которые вызывали у них подозрения, осмотрели по настоянию Жука все туалеты и чуланы, но безрезультатно. Все были на месте, кроме Клуера.
– Интересно! – сказал Сталки, останавливаясь у двери комнаты. – Черт!
Звук дудки и всхлипывания глухо доносились из-за стен.
– Красотка Китти как-то раз...
– Громче, чертяка, или я запущу в тебя книгой!
– С кувшином молока... О Кэмпбелл, пожалуйста, не надо. Пошла на ярмарку с утра...
Книга стукнулась обо что-то мягкое, и хныканье усилилось.
– Никогда не думал, что это кто-то из комнаты. Именно поэтому мы его и не заметили, – сказал Жук. – Сефтон и Кэмпбелл довольно дюжие ребята, чтобы так просто с ними справиться. Кроме того, в их комнату не зайдешь просто как в класс.
– Вот свинья! – сказал Мактурк, прислушиваясь. – Что за забава? Наверно, Клуер у них на побегушках.
– Они не старосты. Это уже хорошо, – сказал Сталки с характерной для него воинственной улыбкой. – Сефтон и Кэмпбелл! Гм! Кэмпбелл и Сефтон! Так! Один из них попал к нам от репетитора.
Эти двое были волосатые переростки между семнадцатью и восемнадцатью, которых отчаявшиеся родители отправили в школу в надежде, что после шести месяцев зубрежки им, возможно, удастся пролезть в Сэндхерст. Формально они числились в классе мистера Праута, в действительности они находились под наблюдением ректора, и поскольку он был достаточно осторожен и не назначил юношей старостами, они затаили обиду на школу. Сефтон три месяца занимался в Лондоне с репетитором, и рассказы о его похождениях подробно пересказывались. Кэмпбелл, у которого был изысканный вкус в одежде и богатый словарный запас, шел по жизни, глядя на все сверху вниз. Это был всего лишь их второй семестр, и в школе их обычно называли «репетиторские выкормыши» и относились к ним с холодным презрением. Но их бакенбарды (у Сефтона была настоящая бритва) и их усы, безусловно, производили впечатление.
– Ну что, пойдем поговорим с ними? – спросил Мактурк. – Я никогда с ними толком не общался, но бьюсь об заклад, что Кэмпбелл трус.
– Не-е-т! Это oratia directa[93], – сказал Сталки, качая головой. – Я предпочитаю oratia obliqa[94]. Кроме того, в чем тогда будет наше моральное влияние, а? Подумайте.
– Черт! А что же ты собираешься делать? – Жук повернулся к девятому классу, дверь которого находилась рядом с комнатой.
– Я? – воинственные искры сверкнули в глазах Сталки. – Я бы хотел их разыграть. Так, помолчите секунду!
Он сунул руки в карманы и, посвистывая, стал смотреть из окна на море. Затем он притопнул ногой, повел плечом, повернулся кругом и начал свой короткий шумный военный танец, обычно сопровождавший его размышления. Сжав губы и раздувая ноздри, он трижды пересек, пританцовывая, пустой класс. Затем он остановился перед онемевшим Жуком и постучал костяшками пальцев ему по голове, Жук наклонил голову. Мактурк обхватил руками колено и стал покачиваться взад-вперед. Клуер выл так, словно ему пронзили сердце.
– Жук будет жертвой, – наконец произнес Сталки. – Извини, Жук. Помнишь «Искусство путешествовать» Гальтона[95] (в каком-то классе они проходили эту приятную для чтения книгу) и козленка, чье блеяние привлекает тигра?
– Черт! – тяжело вздохнул Жук. Не первый раз ему приходилось быть жертвой. – А нельзя ли обойтись без меня?
– Боюсь, что нет, Жук. Мы с Турком будем над тобой издеваться. Чем больше ты будешь орать, тем лучше. Турок, раздобудь где-нибудь палку и веревку. Мы свяжем его для убийства... а-ля Гальтон. Помнишь, как Неженка Фэрберн устраивал петушиный бой, сняв с нас ботинки и связав колени?
– Но это ужасно больно.
– Конечно больно. Ты умный парень, Жук! Турок будет колотить тебя. Помни, что мы страшно поссорились, и я тебя сюда заманил. Дай-ка твой носовой платок.
Жука связали для петушиного боя, но помимо палки под коленями и локтями ему еще связали ноги веревкой. В такой позе от легкого толчка Сталки он перекатился на бок, покрываясь пылью.
– Взъерошь ему волосы, Турок. Теперь ты тоже ложись. «Блеяние козленка привлекает тигра». Вы двое так злы на меня, что можете только ругаться. Запомни. Я буду тебя подгонять палкой, а ты должен будешь рыдать.
– Отлично! Я уже готов хоть сейчас, – сказал Жук.
– Тогда начнем... и помни о блеянии козленка.
– Заткнитесь, сволочи! Дайте встать! Вы чуть мне ноги не перерезали. А вы просто гады! Да заткнитесь. Я не шучу! – интонация у Жука была просто мастерская.
