Дзюнъитиро Танидзаки - ЛЮБОВЬ ГЛУПЦА
— Здесь гораздо приятнее. Я мог бы прожить здесь сколько угодно!
— Вот видите, поэтому я и хотела снять этот дом! — радостно говорила Наоми.
Однажды (это было, кажется, на третий день нашего пребывания в Камакуре) мы пошли днем на пляж, плавали целый час, а потом лежали на пляже.
— Наоми-сан! — неожиданно раздался чей-то голос над нашими головами. Это был Кумагай. Казалось, он только что вышел из воды. Мокрый купальный костюм плотно облегал его тело, с волосатых ног стекала вода.
— А, Матян? Когда ты приехал?
— Сегодня. Я сразу подумал, что это ты. Так и есть… Эй! — подняв руку, закричал он в сторону моря.
— Эге-гей! — отозвался чей-то голос.
— Кто это? Кто там плавает?
— Хамада с приятелями — Накамурой и Сэки. Мы приехали вчетвером.
— О, шумная компания! В какой гостинице вы остановились?
— В гостинице?… У нас в карманах пусто. Жара невыносимая, вот мы и приехали на денек…
Пока Наоми и Кумагай болтали, подошел Хамада.
— А, давно не виделись! Простите, долго не посещал вас… Что случилось, Кавай-сан? В последнее время вас совсем не видно на танцах, Бросили?
— Да нет… Наоми говорит, что ей надоели танцы.
— Да? Подозрительно! Давно вы здесь?
— Всего несколько дней… Сняли отдельный флигель у садовника в Хасэ, — ответил я.
— Место прекрасное! Благодаря госпоже Сугидзаки мы сняли дом на весь месяц, — сказала Наоми.
— Отлично сделали, — заметил Кумагай.
— Значит, поживете здесь некоторое время? — спросил Хамада. — В Камакуре тоже устраивают танцы. Сегодня, например, будут танцы в курортном отеле. Если бы у меня была партнерша, я бы пошел.
— А я не пойду, — коротко ответила Наоми. — В такую жару не до танцев. Станет прохладнее, вот тогда…
— Конечно, танцы — не летнее развлечение, — сказал Хамада и обратился к Кумагаю: — Ну что, Матян? Пойдем, поплаваем еще, что ли?
— Нет, я устал. Пойду немного отдохну и отправлюсь в Токио.
— Куда это ты пойдешь? — спросила Наоми у Кумагая.
— Да тут у дядюшки Сэки есть дача в Огигаяцу. Он всех нас туда тянет, обещает угостить ужином, но это как-то неудобно, поужинаю в Токио.
— Неужели ты так стесняешься?
— Ужасно! Придет служанка, начнет кланяться… Тут и угощение в горло не полезет. Пошли, Хамада! Поедем в Токио, там чего-нибудь перекусим. — Говоря это, Кумагай тем не менее не поднимался, а вытянул ноги и, зачерпнув горсть песку, начал сыпать его себе на колени.
Все трое — Наоми, Хамада и Кумагай — молчали.
— Может быть, поужинаете с нами? Раз уж приехали… — сказал я. Не предложить им ужин было неудобно.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Давно мы не ужинали так шумно. Хамада, Кумагай и присоединившиеся к нам Накамура и Сэки уселись вокруг чайного стола и болтали до десяти часов вечера. Сначала мне не нравилась эта публика, но потом их жизнерадостность и безудержное молодое веселье увлекли меня. Наоми вела себя безупречно: была одинаково внимательна ко всем, сдержанна и в меру весела.
— Сегодня было очень весело. Совсем неплохо изредка встречаться с ними, — сказал я Наоми, когда мы возвращались летней ночью под руку с вокзала, проводив уехавших последним поездом гостей. Вечер был звездный, с моря веял прохладный ветерок.
— В самом деле? — спросила Наоми, как бы обрадованная моим хорошим настроением. И добавила, немного подумав: — Если поближе узнать их, они вовсе не такие уж плохие…
— Ты права. Совсем неплохие…
— Только не приедут ли они опять? Сэки-сан говорил, что у его дяди здесь дача, так что он намерен часто приезжать сюда с приятелями.
— Что ж! Не станут же они всякий раз являться к нам всей гурьбой.
— Если изредка, я не против, но если часто — это нас стеснит. В следующий раз не надо устраивать им слишком радушный прием. Без угощения они живо отправятся восвояси.
— Но не станешь же ты их выпроваживать…
— Ничего особенного! Скажу: «Вы мешаете, отправляйтесь-ка по домам!» Я их живо выпровожу.
— Гм, Кумагай будет над тобой насмехаться.
— Ну и пусть! По-моему, гораздо хуже лезть и мешать людям, когда они специально приехали в Камакуру отдохнуть!
Мы шли под сенью темных сосен. Наоми неожиданно остановилась.
— Дзёдзи-сан!
Я понял смысл этого молящего, тихого, сладостного голоса. Без слов я обвил ее тело обеими руками. Я ощутил крепкий и горький вкус ее губ, как будто пил по каплям морскую воду.
Быстро промелькнули десять дней отпуска. Мы по-прежнему были счастливы. Сэки и вся компания сказали, что будут приезжать часто, но за всю неделю зашли всего один раз и больше не появлялись.
Я каждый день стал ездить на службу, мне нужно было спешно закончить кое-какие дела, и я возвращался поздно. Обычно я приезжал в семь часов и ужинал вместе с Наоми, но теперь я оставался в конторе до девяти и возвращался не раньше одиннадцати. Эта работа должна была занять дней пять-шесть.
Однажды мне предстояло остаться в конторе до девяти часов, но, быстро справившись с делами, я уже около восьми вышел на улицу. Как всегда, сел в трамвай на улице Ои, доехал до Йокохамы и пересел на пароход. Когда я приехал в Камакуру, не было еще десяти часов. Каждый вечер — впрочем, всего еще только три или четыре раза, — задержавшись на службе, я торопился поскорее увидеть Наоми и поужинать с ней, поэтому нанял рикшу и поехал по дороге к императорской вилле.
Я устал от конторской работы в жаркий летний день и от тряски в трамвае и на пароходе, и мне было невыразимо приятно прикосновение влажного морского воздуха. После захода солнца наступили сумерки. Я чувствовал нежный запах, источаемый увлажненными росой соснами, травой, цветами. Кое-где поблескивали лужи, но песчаная почва сейчас же высыхала и покрывалась пылью… Шаги бегущего рикши звучали мягко, как будто он ступал по бархату. Изредка из-за ограды дач доносились звуки граммофона. Мелькали одинокие тени в светлых дачных кимоно. Я чувствовал, что обрел убежище от жары.
Отпустив рикшу у калитки, я направился через сад во флигель. Я ожидал, что Наоми, услышав мои шаги, сразу же раздвинет сёдзи и выйдет мне навстречу. Внутри горел свет, но Наоми не появлялась.
— Наоми-тян… — несколько раз позвал я, но ответа не последовало.
Я раздвинул сёдзи. Комната была пуста. Купальный костюм, шаль и летние платья, снятые с крючков на стене и вынутые из шкафа, чайная посуда, пепельницы, подушки для сидения — все это в страшном беспорядке было разбросано по комнате. Я ощутил какую-то особую тишину, какая встречает вернувшегося после долгого отсутствия хозяина.
«Ушла куда-нибудь… И притом уже часа два-три назад…»
Я заглянул в уборную и в ванную, на всякий случай зашел на кухню и зажег свет у раковины. Мне бросились в глаза остатки европейских блюд из ресторана и пустые пивные бутылки, очевидно, кто-то основательно здесь пировал. В самом деле, пепельница в комнате была полна окурков… Не иначе как нагрянула та компания…
Я побежал к дому садовника.
— Наоми, похоже, нет дома… Вы не знаете, где она? — спросил я у хозяйки.
— Ах, барышня?…
Хозяйка называла Наоми «барышней». Наоми была замужней женщиной, но хотела, чтобы все считали ее просто сожительницей или невестой. Если ее не называли «барышней», она сердилась.
— Барышня вернулась вечером. А после ужина опять изволила уйти вместе со всеми…
— Вместе со всеми?
— С этими… — хозяйка запнулась. — С этим молодым барином Кумагаем и еще с кем-то. Все изволили уйти вместе.
Мне показалось странным, что хозяйка не только знает имя Кумагая, но и называет его «молодым барином», но для расспросов не было времени.
— Вы говорите, вернулась вечером? Значит, днем она тоже была с ними?
— После обеда она одна изволила уйти купаться, а потом вернулась вместе с молодым барином Кумагаем…
— Вдвоем с Кумагай-куном?
— Да.
До этой минуты я был спокоен, но в выражении лица и в словах хозяйки сквозило какое-то замешательство, и это меня встревожило. Хотя мысль, что хозяйка прочтет мои мысли, была очень неприятна, я невольно заговорил еще более взволнованно:
— Как, значит, остальных не было, они были только вдвоем?
— Да, только вдвоем. Они сказали, что сегодня днем в отеле танцы, и ушли туда…
— А после?
— А вечером вернулись всей компанией.
— Ужинали дома?
— Да… Э-э… Очень веселились… — Заметив выражение моего лица, хозяйка смущенно улыбнулась.
— В котором часу они ушли?! После ужина?
— Пожалуй, было уже восемь часов, когда они изволили уйти…
— Значит, прошло уже два часа? — бессознательно вырвалось у меня. — Быть может, они в отеле? Вы ничего не слыхали, хозяйка?
— Точно не знаю, но, может быть, они на даче?…
В самом деле, я вспомнил, что в Огигаяцу находится дача дяди Сэки-сана.
