Эмманюэль Бов - Холостяк
— Я слушаю вас, но будьте кратки, поскольку меня ждут.
— Я, кажется, вам рассказывала о приключении нашей дорогой Бригитты, — продолжила мадам Пенне. — Она познакомилась здесь с человеком, которого любит. Вы, кто тоже любите, вы ее поймете. А ее муж хочет заставить ее вернуться в Германию. Вчера вечером, уже, произошла ужасная сцена. В конце концов, он отступил. Но в этот вечер все начнется сначала. Бригитта хотела бы, дорогой мсье Гиттар…
— Нет… нет… я ничего не хочу…
— Она хотела бы, чтобы вы дали ей комнату в своем доме. Там, никто не сможет ее найти. Она пробудет у вас две недели. К этому времени закончится отпуск ее мужа, и он должен будет уехать.
— Но почему бы ей ни пойти в отель?
— Посмотрите на нее, мсье Гиттар. Она еще словно девочка. Будучи свободна вечерами, она может поддаться искушению. Нужно, чтобы она была под присмотром. Она любит Дмитрия, но она никогда не изменяла своему мужу. Она хочет сначала развестись.
Гиттар, уже некоторое время, не слушал Клотильду. Разве это было возможно? Бригитта, эта молодая женщина, которая, первый раз, когда он ее встретил у мадам Бофорт, потрясла его, эта молодая женщина, ради которой он пошел вплоть до того, что попросил Винни приехать в Ниццу, эта молодая женщина сегодня желает прийти жить под его крышу. На одно мгновение Альберт Гиттар подумал о том, чтобы под каким-нибудь предлогом попросить Винни вернуться в Париж и согласиться. Но почти тут же он взял себя в руки. "Я с ума сошел. Она любит мужчину. И потом, захотела бы она, если бы знала, что я живу один? Я теряю голову". И действительно, он не мог согласиться.
— Ваша просьба, дорогой друг, очень деликатна. Мне нужно сначала спросить у Винни. В конце концов, мне трудно столь недвусмысленно пойти против человека, я хочу сказать, мсье Тьербаха, которого я не знаю и который, быть может, со своей стороны прав.
— Я не думаю, что мадам Альбермарль увидит в этом препятствие. Она, я думаю, когда-то знала Бригитту.
— По правде говоря, нет. Она знает мсье Тьербаха.
— Оставьте меня… оставьте меня, — перебила Бригитта. — Не беспокойтесь больше обо мне… Я вернусь в Германию и покончу собой.
В конце концов, было решено, что Альбер Гиттар до шести часов (поскольку как раз именно вечером мсье Тьербах должен был прийти за своей женой) сообщит ответ по телефону и что он сделает все от него возможное, чтобы тот был благоприятным.
* * *Дома Альбера Гиттара ждал сюрприз. Не успел он повесить в прихожей свою шляпу, как услышал крик Винни:
— Отгадай, кто там? Мсье Тьербах имел любезность навестить нас.
И действительно, когда Альбер Гиттар вошел в гостиную, высокий мужчина с открытым лицом, светлыми волосами, улыбаясь, подошел к нему.
— Мсье Тьербах наш большой друг, — продолжила Винни.
— Очень рад с вами познакомиться, — холодно сказал Альбер Гиттар.
— Я тоже очень рад, — ответил мсье Тьербах. Я много слышал о вас от Винни. Я, действительно, счастлив с вами познакомиться. Она мне рассказала о вас столько хорошего… Действительно, я счастлив, наконец, с вами познакомиться…
Никогда в жизни Альбер Гиттар не оказывался в такой ситуации. Впервые за многие месяцы ему вдруг показалось абсолютно необходимым снова вызывать былое уважение, уважение к богатому промышленнику. Он не думал больше ни о чем, как снова превратиться в мсье Альбера-Жана Гиттара, кавалера Почетного Легиона, бывшего президента совета администрации одного очень важного общества.
— Я полагаю, что мсье, — продолжил пришелец, — хорошо знал моего друга Корто.
— Действительно, — ответил Альбер Гиттар. — Мы вместе путешествовали в Египет, не считая Греции, на обратном пути.
— Греция! — восхищенно воскликнул мсье Тьербах, вознося глаза к небу.
В то время как Винни и мсье Гиттар обменивались любезностями, Альбер Гиттар чувствовал себя все менее и менее уютно. Словно учитель, которого ученики встретили в не особо приличном месте, он не знал, куда себя деть. Перед этим мужчиной, таким правдивым, так похожим на того, каким был и каким, не смотря ни на что, остается он сам, все его любовные приключения, все его демарши, все знакомства показались вдруг чем-то таким, что нужно было скрывать как некий изъян. Ему было стыдно за то, что он, без ведома мсье Тьербаха, оказался впутан в его личную жизнь. Ему было стыдно за то, что он только предположил возможность взять Бригитту в свой дом. Ему было стыдно за свое утреннее свидание с мсье Пенне. Он опасался того, как бы это все не вылезло наружу. Что тогда подумают о нем мсье Тьербах и Винни? Глубокое отвращение к самому себе охватило его. Он посмотрел на часы. Было пять. "Они вполне могут мне позвонить, зайти за мной", — подумал он.
— Если вы когда-нибудь надумаете поехать в Германию, — говорил мсье Тьербах, — предупредите меня. Вы остановитесь у меня. Для меня и для моей жены будет огромным удовольствием вас принять. Поскольку я надеюсь, что отныне она будет совершенно здорова. Если бы я знал, что вы живете в Ницце, Винни, я бы попросил вас составить ей компанию. Уже месяц, как она совершенно одна, в одной клинике, и никого не знает. К сожалению, у меня не будет времени вам ее представить, поскольку мы, я почти уверен, уезжаем сегодня вечером.
Альбер Гиттар чувствовал себя все более и более неудобно. Он не осмеливался говорить о том, что знаком с Бригиттой, и каждую секунду опасался, как бы она вдруг не пришла или не позвонила по телефону, именно в тот момент, когда он как никогда старался изобразить из себя уважаемого человека. И вот, ему показалось, что у него сейчас подкосятся ноги. Сквозь звуки до бесконечности затянувшегося на банальностях разговора он уловил звон колокольчика с входной калитки. Он поднялся, но не осмелился тут же подойти к окну, выходившему на главную аллею.
— Что с вами такое? — спросила Винни, которая старалась, дабы показать, насколько велика ее любовь, угадывать любое состояние души нашего героя.
— Ничего… ничего… Винни…
— Но у вас вид такой озабоченный…
— Я этого не заметил, — из вежливости сказал мсье Тьербах.
В этот момент к Альберу Гиттару незаметно подошла горничная.
— Какая-то женщина хочет с вас видеть, — тихо сказала она. — Я провела ее в ваш кабинет.
— Хорошо… хорошо…
— Кто это? — спросила Винни.
— Я не знаю. Схожу посмотрю. Прошу извинить меня на минутку, мсье, я сейчас же вернусь.
Выйдя в холл, Альбер Гиттар остановился, чтобы набрать дыхание. Затем он сделал несколько шагов. От волнения, в дополнение к стоявшей жаре, его лицо покрылось потом. Он больше так не мог. "В конце концов, — сказал он, чтобы прибавить себе храбрости, — я мужчина". Это утверждение приободрило его. Он вошел в свой кабинет. В кабинете сидела женщина. Он, остолбенев, глядел на нее. Это была ни Бригитта, ни Клотильда. Это была какая-то незнакомка. И тогда, в одну секунду, его страх уступил приступу гнева.
— Кто вы, мадам?
— Меня зовут мадам Андре Паскье.
Гнев Альбера Гиттара тут же спал. Он посмотрел на молодую женщину более внимательно. Она была красива. Темный цвет ее глаз был очень приятен. Но какая-то пришибленность исходила от нее, от ее бедной поношенной одежды, выбивавшихся из-под маленькой шляпки слишком длинных волос.
— Я действительно знаю ваше имя, но не могу себе объяснить ваше присутствие у себя.
— Позвольте… позвольте… — сказала молодая женщина, чье поведение немного напоминало поведение служащей, которая разговаривала с директором. — Мне нужно с вами поговорить… Нужно, чтобы вы знали все.
— Мне абсолютно нечего знать. Я уже сыт по горло всеми этими историями.
В то время как Альбер Гиттар так строго разговаривал с ней, молодая женщина глядела на него с детским испугом.
— Я вас умоляю, позвольте мне сказать.
— Но что вы можете мне сказать? Я не знаю вас. Я даже не понимаю, как получилось, что вас пустили ко мне.
— Так было нужно. Мсье Пенне мне все рассказал. Как вы могли пожелать этого? Я все бросила ради него, мсье, я вернулась во Францию, прячась на корабле. В Марселе меня ждала полиция, которую предупредил мой муж. Без всяких оснований, незаконно, меня три дня продержали в тюрьме. Наконец, я смогла его найти, а вы, зная меня лишь со слов женщины, которая до того, как стать вашей любовницей, была любовницей всех, включая аннамитов, женщины, которая своим поведением сгубила карьеру своего мужа, заставила его оставить работу, со слов этой женщины, вы обо мне плохо говорите мужчине, которого я всем сердцем, всеми силами люблю восемь лет.
— Я запрещаю вам говорить, что мадам Пенне была моей любовницей.
— Вы должны были бы наоборот помочь нам, мсье. Вы должны были бы нас защитить. Подумайте только о том, что мсье Пенне не взял своей свободы, он ее купил. Все, чем он владеет, он оставил своей жене, а она, похоже, теперь повсюду выпрашивает милостыню, под тем предлогом, что тот ее бросил.
