Александр Ванярх - Иван
— Тут я визы устанавливаю! И не допущу, чтобы кто-то меня за пешку считал. Тем более что секретарь райкома такого же мнения.
— Мне кажется, что вы оба со Свиридовым уже настолько устарели, что вам надо уйти, пока не поздно.
— Это мы-то устарели? Посмотрим, кто устарел, но этот Сердюченко еще у меня попрыгает! — И Денисов подошел к телефону, набрал номер:
— Иван Васильевич? Денисов. Слушай, просьба есть: собери мне данные, да поподробнее, о некоем Сердюченко Викторе Ивановиче, его жене, детях. Желательно побыстрее. Не совсем к спеху, но надо. Какие документы? По лагерям? А по каким? Ладно, завтра поговорим. — Повесил трубку.
— Вот ваша демократия — уже заработала! — сказал он жене. — Документы пришли на всех незаконно осужденных из архива. Теперь им, видите ли, все это надо вернуть. А кому возвращать?
— Как это «кому»? — Родственники есть, дети, внуки.
— А дальше что? Выяснится, например, что некий Денисов работал в лагере таком-то, был надзирателем.
— А ты что, действительно работал в лагере?
Денисов понял, что проговорился.
— Ну не я, положим, а кто-то же работал, — замялся майор.
— Ты, помнится, говорил, что служил в линейной железнодорожной милиции до училища, — жена даже отложила тетради.
— Успокойтесь, Людмила Васильевна, я вас не обманул, так и было. Но как быть другим? Бывшим надзирателям, охранникам? Их же тысячи, если не десятки тысяч.
— Те, кто был, как и везде, человеком, — тем бояться нечего. А вот другим — да, тут будут проблемы! Но так им и надо! — горячо заговорила Людмила.
— Ладно, не нам это решать. Но в своем районе я вольностей не допущу.
— А ты что, тут родился и вырос?
— При чем здесь это?
— Тогда не говори «мой район»! Это район тех, кто тут родился и вырос.
— Ого, как ты запела! — вдруг зло проговорил Денисов, — забыла, кем ты была?
— А кем я была? Я училась в институте, а ты на курсах, так что мы были равны, или, что ты имеешь в виду?
— А шубы, браслеты, кольца, серьги — это откуда?
— Что ты хочешь сказать? Я вообще-то долго думала, откуда это ты такой браслет достал «Графъ Чубаровъ»? Да еще печатку. Это же именные вещи. А остальное — мелкота, побрякушки.
— «Побрякушки»? Эти побрякушки золотые, понимаешь, зо-ло-тые! Они денег стоят.
— «Золотые». У тебя даже глаза загорелись! Золото, золото… Не в золоте счастье.
— Ладно, не будем дискутировать, но пока я тут, вольностей не допущу.
Зазвенел телефон. Денисов взял трубку.
— Да, понял. Как никуда? Так и сидят сиднем? Ну ладно, все равно наблюдать!
На следующий день позвонил начальник почты, сообщила, что на адрес Сердюченко пришел груз — вагон. Это майора очень обрадовало. Но особенно заинтересовала его телеграмма, которую отправили Сердюченко в этот день в Ростовскую область.
— Ответ мне продиктуете полностью, — сказал он начальнику почты.
Денисов, как всегда тщательно, готовил нападение. Вначале все узнать, исключить всякие неожиданности и только потом бить, но так, чтобы наверняка. Вот и сейчас колесо закрутилось — везде у него были нужные люди, каждому он чем-то помог, многих милиционеров когда-то просто спас от тюрьмы, и они служили ему верой и правдой. Не вписывался только в его механизм лейтенант Иванов, прибывший недавно на должность заместителя. «Ничего, притрется — подумал Денисов, — а не притрется, уберем, наверху тоже есть свои люди».
А раздор в семье сейчас ему был не, кстати, поэтому Денисов стал искать пути примирения с женой.
На дворе была тихая зимняя ночь. На ясном безоблачном небе миллионы ярких, мерцающих, тускло горевших, ровно, спокойно поблескивающих и еле заметных звезд. Холодный черный небосвод почти пополам пересекала огромная широкая дорога Млечного Пути, усыпанная самыми разными светящимися точками. Громадное, бесконечное околоземное пространство шевелилось, переливалось, искрилось, вспыхивало и гасло; отдельные его частицы срывались и неслись куда-то, оставляя яркий, долго не затухающий след. Оно, это надземное, дышало и двигалось, жило своей, только ему понятной жизнью, подчиняясь только своим, неземным законам, хотя и сама земля была его мельчайшей частицей. И этому вечному, нескончаемому было все равно, что сейчас творилось на маленькой его частице — земле. Оно двигалось и жило своей, только Господу Богу понятной жизнью.
Глава двенадцатая
Больше всех радовалась Мими. Ее план почти полностью подтверждался, осталось только узнать, причастен ли Денисов к исчезновению учителей. Но как это узнать? Если ее версия подтвердится, то с Денисовым можно было расправиться так, как он и заслуживает. Автомобиль сдали сторожу. Таро подарил ему транзистор, а Виктор попросил не говорить никому о вечерней поездке на станцию.
— Могила, Виктор Иванович, если вы только кого-нибудь там не убили, — сказал сторож.
— Ты что, Василич, неужто я похож на убийцу? А вот кое-кого надо проучить.
— Ну, давай, привет Анастасии.
И Виктор, Таро и Мими пошли прямиком домой. Шли цепочкой. Виктор впереди, Мими посредине, Таро — последним. Тропинка проходила через небольшой овраг, почти полностью занесенный снегом, на крутых склонах которого росли небольшие ветвистые березы. Виктор остановился возле одной из них. Мими и Таро последовали его примеру. Ночь была ясной и тихой. На безоблачном небе ярко мерцали звезды, а из-за сопок поднимался огромный, весёлый, похожий на, только что испечённый блин, диск луны.
— Присядем, — сказал Виктор, опустившись на корточки. — Вроде бы никого, — шепотом проговорил, и все же несколько секунд прислушивался, и только потом, поднявшись, пошел дальше. Через огород почти перебежали.
— Слава богу, — сказала Настя, когда они показались в дверях. — Мы уже переволновались.
— Ви, наверна, сабыли сходить на почта?
— Ты думаешь, что мы совсем не соображаем? Ходили, и два раза, даже сами успокоили связистку, сказав, что телеграмма, видимо, будет завтра, — сказал Иван.
— Это хоросо. Ответ у нас. Теперь все сависит от Насти, — сказала Мими.
— Ну, уж и от меня! — отмахнулась Настя. — Я только и могу, что варить да жарить.
— Не прибедняйся. Говори, Мими, что надо делать, — сказал Виктор.
— Все должна получать очень правда, мы савтра пойдем к начальника полицай за добра на разгрузка, там вся и сделам. — И она изложила свой план. Его долго обсуждали, предусматривая всякие неожиданности. Уже погасло электричество, зажгли лампу, и, наконец, все, вроде, было обговорено.
— А вдруг это не тот Денисов? — сказала Настя. — Я что-то боюсь!
— Будем смотреть по обстоятельствам, — произнес Виктор, — Но иначе нельзя, другой возможности не представится… Жаль, что я прокурора не знаю.
— А бес прокурор неся, я буду занимай этот вопрос, пока Кова будет оформит документ станция, все надо и делай, — сказала Мими.
Так и решили. Утром Виктор с Таро пошли в лесхоз. Для страховки зашли к сторожу домой, расспросили, как прошла ночь, и только потом отправились к начальнику лесхоза просить «газик».
— Я сам буду ехать через полчаса на станцию — вот и подброшу, — сказал начальник.
У Виктора созрела мысль, и он вдруг сказал:
— Семен Васильевич, ты вроде бы тоже фронтовик, может, согласишься помочь мне?
— Смотря чем, — сказал седоватый мужчина.
— Да только в том, чтобы поприсудствовать при разговоре с начальником милиции, скользкий он человек, да и зуб на меня имеет.
— У меня с ним свои счеты, я согласен, но вначале я решу свои дела — это займет максимум час, потом я подъеду к вам.
Так и решили. С трудом разместились в «газике».
Прокурор и милиция располагались в одном здании, но все, же решили подождать, пока Мими зашла к прокурору. Начальник милиции был у себя и у него никого не было. Момент был подходящий, но Мими все не выходила. Из комнаты напротив начальника милиции, на двери которой висела от руки написанная бирка «л-т Иванов Н.М.», вышел симпатичный молодой человек в штатском и зашел к Денисову. И тут, пропуская впереди себя Мими, вышел прокурор, закрыл на ключ дверь и, поздоровавшись с Настей, Виктором и Таро, также зашел к начальнику. Мими сказала: «Идем», — и они, постучав, друг за дружкой зашли в кабинет.
За столом сидел плотный мужчина лет сорока, в милицейской форме и что-то писал. Левая рука его лежала на листке белой бумаги, а на безымянном пальце четко вырисовывалась золотая печатка. И тут произошло самое невероятное. Настя испортила весь план.
— Это он, это он! — закричала она, рванувшись вперед. — Я узнала… У учителя был этот перстень! Его надо арестовать, он преступник!
Никто не ожидал такого поворота. Виктор схватил Настю и стал ее держать, но она лупила его кулаками, кричала, плакала.
Быстрее всех пришла в себя Мими.
