Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие
— Еще бы не правда. Только что передо мной был страшный, грозный Спод, и вот он уже не он, а трясущийся кусок студня у моих ног, лишенный всех своих клыков. На Дживса можно без колебаний положиться. А вот и он, — сказал я, увидев, что дверь приоткрывается, — на плечах у него голова с выпирающим назад затылком, в глазах — сияние ума, ну, и так далее. Придумали, Дживс?
— Да, сэр.
— Я так и знал. Я только что сказал тете, что вы всегда находите выход. Валяйте, выкладывайте.
— Имеется способ, как может миссис Трэверс выбраться из моря смут.[34] Шекспир.
Я не понял, почему он называет меня Шекспиром, но попросил его продолжать. И он обратился к тете, которая пожирала его глазами, как дрессированный медведь в ожидании сладкой булочки.
— Если, как сообщает мистер Вустер, мэм, этот эксперт по ювелирному делу ожидается здесь в ближайшее время, по-видимому, лучше всего, чтобы ваши жемчуга до его приезда пропали. Говоря яснее, мэм, — разъяснил он в ответ на вопрос вскипевшей владелицы, не считает ли он ее, черт побери, индийским факиром, — надо инсценировать вторжение грабителей, в результате какового драгоценность исчезнет. Как вы понимаете, мэм, если джентльмен прибудет сюда с целью освидетельствовать жемчуга, но обнаружит, что их нет на месте, то и…
— …то он их и не сможет освидетельствовать?
— Именно так, мэм. Rem acu tetigisti.[35]
Я покачал головой. Я ожидал чего-то получше. Похоже, великий ум дал в конце концов слабину, и это меня огорчило.
— Но, Дживс, — заметил я тактично, — где вы возьмете грабителя? Купите в магазине армейских излишков?
— Я думал, может быть, вы бы взяли эту роль на себя, сэр.
— Я?
— Ну да! — воскликнула моя тетушка, и лицо ее осветилось, как луна на театральном заднике. — Вы правы, Дживс. Ты ведь не откажешься сделать для меня такую малость, Берти? Конечно же, не откажешься. Ты понял мысль Дживса? Берешь лестницу, приставляешь к моему окну, влезаешь, хватаешь ожерелье и задаешь стрекача. А я утром прихожу к Тому вся в слезах и говорю: «Том! Мои жемчуга! Они пропали! Какой-то подлый злодей влез ночью и украл их, пока я спала». Так ведь, Дживс?
— Именно, мэм. Мистеру Вустеру осуществить это будет очень легко. Я заметил, что со времени нашего предыдущего приезда в Бринкли-Корт с окон сняли защитные решетки.
— Да, я распорядилась после того случая, когда мы все оказались ночью в саду, а двери заперты. Помните?
— Вполне отчетливо, мэм.
— Так что у тебя не будет никаких препятствий.
— Кроме только…
Я не договорил. Я собирался сказать: «Кроме моего решительного и бесповоротного отказа браться за это дело в какой бы то ни было форме». Но осекся, прежде чем эти слова слетели у меня с губ. Я сообразил, что преувеличиваю воображаемые опасности и препятствия, связанные с осуществлением задуманного предприятия.
В сущности, подумалось мне, что тут страшного? С ловкостью и проворством Вустеров — это просто игрушки. Некстати, конечно, что придется встать ни свет ни заря, но я готов на такую жертву ради того, чтобы вновь зацвели розы на щеках женщины, которая в мои младенческие лета часто качала меня на коленях, не говоря о том, что однажды она спасла мне жизнь, когда я подавился резиновой
соской.
— Да нет, ничего, — сердечно заверил я ее. — Все так. Вы обеспечиваете ожерелье, остальное предоставьте мне. Которое окно ваше?
— Последнее с левой стороны.
— Право, я…
— Не правая, а левая, дурень. Я иду туда и все приготовлю. Господи, вы сняли такой груз с моей души, Дживс. Я словно заново родилась. Вас не покоробит, если вы услышите, что я пою?
— Нисколько, мэм.
— Наверное, я завтра с утра, как проснусь, так и запою.
— В любое время, в какое вам будет угодно, мэм.
Когда он закрывал за нею дверь, на губах у него мелькнуло нечто близко напоминающее улыбку.
— Приятно видеть миссис Трэверс в такой радости, сэр.
— Да. Вы подняли ее настроение, как хороший тоник. Лестницу, надеюсь, не трудно будет добыть?
— Нисколько не трудно, сэр. Я видел лестницу у стены огородного сарая.
— Я, кстати, тоже ее видел, как я теперь вспомнил. Она, надо думать, и теперь там, так что пошли… Что делаешь вовремя… Как это говорится?
— Что надо сделать вовремя, лучше делать, не откладывая, сэр.
— Верно. Нет смысла стоять и топтаться на месте.
— Никакого, сэр. В делах людей прилив есть и отлив, с приливом достигаем мы успеха.[36]
— Вот именно, — подтвердил я. Лучше мне бы и самому этого не выразить.
Все пошло как по маслу. Я нашел лестницу, она и правда стояла у стены огородного сарая. Приволок ее по пересеченной местности в нужную точку. Приставил. Вскарабкался. В два счета влез в окно и бесшумно двинулся по комнате.
Собственно, не совсем бесшумно, так как наткнулся на столик, который возник у меня на пути, и он опрокинулся с некоторым грохотом.
— Кто там? — спросил из темноты испуганный женский голос.
Ну, надо же, сказал я себе, тетя Далия до того вошла в роль, даже от себя добавила немного краски, чтобы обеспечить полный аншлаг. Какая актриса!
Но голос повторил: «Кто там?» — И ледяная рука страха сдавила мне сердце.
Потому что он принадлежал никакой не тете. Это был голос Флоренс Крэй.
В следующее мгновение комнату залил свет, и я увидел ее воочию — она сидела в постели, и на голове у нее был розовый ночной чепец.
13Вы знаете стихотворение «Атака легкой кавалерии», которое сочинил некто Теннисон? Его раньше упоминал Дживс, когда рассказывал про человека, у которого была сила десятерых. Оно вообще широко известно, я сам когда-то его декламировал лет семи или около того от роду, если меня призывали в гостиную, чтобы гости могли взглянуть на юного Вустера. «Берти чудесно читает стихи», — говаривала моя матушка (при этом, между прочим, искажая факты: я каждый раз сбивался), — и я сначала пытался спрятаться, но меня находили, вытаскивали, и мне приходилось браться за дело. Малоприятное испытание для всех присутствующих, как мне рассказывали.
Но что я хотел сказать, когда немного отвлекся на воспоминания о милых прошлых днях, это — что хотя почти все стихотворение улетучилось у меня из памяти, но самое сильное место я до сих пор не забыл. Там сперва, если помните, говорится:
Тум тидл ампти-пам
Тум тидл ампти-пам
Тум тидл ампти-пам
и отсюда прямо попадаешь на отыгрыш:
Но кто-то ошибся.
Эти строчки я всегда помню, и сейчас я их процитировал потому, что, стоя в недоумении перед девицей в розовом чепце, я чувствовал себя в точности, как те ребята из кавалерийской бригады. Совершенно ясно, что кто-то ошибся, а именно — тетя Далия. Почему она сказала мне, что ее окно последнее с левой стороны, когда последнее окно с левой стороны было совсем не ее, этого я понять никак не мог. Напрасно я ломал голову, ища, как выражается Сыр Чеддер, скрытые мотивы.
Впрочем, разве угадаешь тайные мысли теток? Да и не время сейчас было для пустого умствования. Первая забота джентльмена, на исходе ночи заброшенного, точно мешок с углем, в девичью спальню, — завязать светскую беседу. Именно этим я и занялся. В подобной ситуации нет ничего хуже неловкой паузы и смущенного молчания.
— Привет, привет, — произнес я как можно бодрее и жизнерадостнее. — Очень извиняюсь, что заявился в такой момент, когда вы в невинном сне распутывали клубок дневных забот,[37] но я, видите ли, вышел подышать свежим воздухом, а все двери заперли, и я решил, чем поднимать на ноги весь дом, просто влезть в первое попавшееся открытое окно. Ведь знаете, это не дело — поднимать на ноги дома. Нехорошо.
Я готов был и дальше развивать эту тему, мне казалось, я на верном пути, получалось гораздо удачнее, чем прикидываться лунатиком, изображать внезапное пробуждение: «Ах, где я?», и так далее. Очень уж глупо… Но тут Флоренс рассмеялась своим журчащим смехом.
— Ох, Берти, — проговорила она, и представьте, совсем не таким досадливым тоном, каким барышни обычно говорят мне: «Ох, Берти». — Какой же вы романтик!
— То есть как?
Она еще посмеялась. Слава Богу, конечно, что она решила не поднимать шума, звать на помощь, и прочее. Но должен признаться, что этот ее журчащий смех меня немного озадачил. Я думаю, с вами тоже такое бывало: вокруг люди хохочут, как гиены, а вы не возьмете в толк, над чем. Оказываешься в невыгодном положении.
Флоренс странно так смотрела на меня, словно на ребенка, у которого хотя и водянка головного мозга, но все-таки он душка.
— Как это на вас похоже! — сказала она. — Я вам сообщила, что моя помолвка с д'Арси Чеддером расторгнута, и вы сразу же устремились ко мне. Не могли дождаться утра. Возможно, вы даже думали поцеловать меня спящую?