Грэм Грин - Проигравший выручает все
Но Бликсон ждал своего часа. Еще один пакет акций — и он получит право распоряжаться делами фирмы. Мы были уверены, что каждую ночь перед сном он молится (Бликсон был церковным старостой у себя в Хэмпшире), чтобы эти акции поступили в продажу в тот день, когда Дрютер плавает в море на своей яхте.
4
С душевным трепетом я постучал в дверь комнаты номер десять и вошел туда. Однако, несмотря на мрачные предчувствия, я все же постарался запомнить подробности, — ведь меня непременно будут расспрашивать о них на нижнем этаже.
Комната совсем не была похожа на конторский кабинет. В книжном шкафу стояли собрания сочинений английских классиков, и хитрость Дрютера сказывалась в том, что тут был Троллоп, а не Диккенс, Стивенсон, а не Вальтер Скотт, — это создавало впечатление, будто у владельца есть свой вкус. На дальней стене висел и непервосортный Ренуар, и небольшой, но прелестный Будэн, а в глаза бросалось, что стоит тут диван и нет никакого письменного стола. Правда, несколько папок лежали на виду, но они лежали на столе в стиле эпохи Регентства; а Бликсон, мой шеф и какой-то незнакомец чинно восседали на краешках кресел. Дрютера почти не было видно — он полулежал, вытянувшись в самом большом и глубоком кресле, держа над головой какие-то бумаги, и хмуро, сердито на них поглядывал сквозь самые выпуклые очки, какие я когда-либо видел.
— Невероятно и не может быть! — произнес он своим низким гортанным голосом.
— Не понимаю, какое это имеет значение... — сказал Бликсон.
Дрютер снял очки и посмотрел через комнату на меня.
— Кто вы? — спросил он.
— Это мистер Бертранд, мой помощник, — объяснил главный бухгалтер.
— А что ему здесь надо?
— Вы же сказали, чтобы я его вызвал.
— Ага, помню, — сказал Дрютер. — Но это же было полчаса назад.
— Я уходил обедать, сэр.
— Обедать? — спросил Дрютер, словно никогда не слышал такого слова.
— В обеденный перерыв, мистер Дрютер, — пояснил главный бухгалтер.
— И они ходят обедать?
— Да, мистер Дрютер.
— Все?
— Большинство, по-моему.
— Интересно. Не знал. А вы ходите обедать, сэр Уолтер?
— Конечно хожу, Дрютер. Но господи спаси, давайте предоставим выяснять это дело мистеру Арнольду и мистеру Бертранду! Ведь сумма не сходится всегда на семь фунтов пятнадцать шиллингов и четыре пенса. А я хочу есть, Дрютер.
— Дело не в сумме, сэр Уолтер. Мы с вами распоряжаемся крупным предприятием. И не можем сваливать ответственность на других. Акционеры...
— Что за высокопарная чепуха, Дрютер! Акционеры — это вы да я...
— И тот, Третий, сэр Уолтер. Нельзя же забывать, что существует этот Третий. Прошу вас, мистер Бертранд, сядьте и просмотрите эти счета. Они через вас проходили?
Я с облегчением увидел, что счета относятся к небольшой дочерней компании, которой я не занимаюсь.
— Я не веду расчетов «Дженерал Энтерпрайзис», сэр.
— Не важно... Вы же как-то разбираетесь в цифрах, а никто другой в них, видно, ничего не смыслит. Скажите, замечаете вы тут какую-нибудь неправильность?
Беду, как видно, пронесло. Дрютер выявил ошибку, но не так уж заботился о ее природе.
— Возьмите сигару, сэр Уолтер. Видите, вам без меня пока еще не обойтись. — Он и сам закурил сигару. — Ну как, нашли ошибку, мистер Бертранд?
— Да. В счете на общие целевые расходы.
— Верно. Не торопитесь, мистер Бертранд.
— Должен заметить, Дрютер, что у меня заказан столик в Беркли.
— Конечно, сэр Уолтер, если вы так голодны... Я сам тут разберусь.
— Пошли, Найсмит? — Незнакомец встал, сделал нечто вроде реверанса Дрютеру и бочком выскользнул за Бликсоном.
— А вы, Арнольд, тоже еще не обедали?
— Не беспокойтесь, мистер Дрютер.
— Вы уж меня извините. Мне просто не пришло в голову... насчет этого обеденного перерыва, так он у вас называется?
— Право же, не стоит...
— Мистер Бертранд уже пообедал. Мы с ним вдвоем докопаемся до сути. Будьте добры, скажите мисс Буллен, что я уже могу выпить свой стакан молока. А вы не хотите выпить молока, мистер Бертранд?
— Нет, благодарю вас, сэр.
Мы остались вдвоем с Гомом. Я чувствовал себя как под огнем, когда он наблюдал за моей возней с бумагами, — тут, на восьмом этаже, на вершине горы, я словно был одним из тех ветхозаветных старцев, кому Владыка приказывал: «Пророчествуй!»
— А где вы обедаете, мистер Бертранд?
— В «Волонтере».
— Хороший ресторан?
— Это пивная, сэр.
— Но там кормят?
— Закусками.
— Интересно. — Он замолчал, а я снова принялся складывать, переносить, вычитать. Я просто недоумевал. Люди способны делать самые грубые ошибки, забыв перенести цифру, но у нас ведь прекрасные счетные машины, а машины не должны бы...
— Я просто растерян, мистер Бертранд, — сказал Дрютер.
— Признаюсь, сэр, что, пожалуй, и я тоже.
— Нет, я не в том смысле, совсем не в том смысле. Торопиться нечего. Мы это исправим. В свое время. Я хочу сказать, что, когда сэр Уолтер от меня уходит, я почему-то ощущаю такой покой. Думаю о своей яхте. — Нас разделяло облако сигарного дыма. — Luxe, calme et volupté[1], — сказал он.
— Не вижу ни ordre, ни beauté[2] в этих цифрах, сэр.
— Вы читали Бодлера, мистер Бертранд?
— Да.
— Это мой любимый поэт.
— Я предпочитаю Расина, сэр. Наверное, потому, что я — математик.
— А вы не слишком полагайтесь на его классицизм, мистер Бертранд. У Расина по временам открываются такие бездны. — Принявшись снова проверять расчеты, я заметил, что он опять за мной наблюдает. Затем последовал приговор: — Как интересно.
Но тут я совсем погрузился в цифры. С самого детства я не мог понять равнодушия к ним непосвященных. Самый отпетый дурак способен смутно ощущать поэзию Солнечной системы — «воинство неизменного закона», но не видит великолепия в царственно шагающих колоннах чисел; некоторые из них движутся вверх, пересекают другие порядки; одна и та же цифра повторяется во всем столбце, как будто возглавляет сложные учения на параде. Сейчас я следил за небольшим числом, пытавшимся от меня ускользнуть.
— Какими счетными машинами пользуются в «Дженерал Энтерпрайзис»?
— Спросите у мисс Буллен.
— Уверен, что это «Револг». Мы от них отказались уже пять лет назад. Сработавшись, они сбоят, правда, только тогда, когда двойка и семерка стоят рядом, да и то не всегда, а только при вычитании, не сложении. А тут, сэр, взгляните, эта комбинация повторяется четыре раза, но ошибка произошла только раз...
— Прошу вас, мистер Бертранд, не надо мне ничего объяснять. Это все равно бесполезно.
— Здесь ошибка чисто механическая. Надо пропустить эти цифры через одну из наших новых машин. И выбросьте «Револги», они свой век отслужили.
Вздохнув с облегчением, я откинулся на спинку дивана. Да, я был на высоте. Право же, моя догадка не такая уж простенькая. Она кажется нехитрой, когда знаешь свое дело, но ведь все до меня полагались на безошибочность машины, а безгрешных машин не бывает: в каждом ее узле, гайке и болте гнездится первородный грех. Я пытался это объяснить мистеру Дрютеру, но у меня перехватило горло.
— Очень интересно, мистер Бертранд. Я рад, что мы разрешили эту проблему, пока сэр Уолтер тешит свою плоть. Вы уверены, что не хотите выпить молока?
— Нет, спасибо, сэр. Мне пора назад, на первый этаж.
— Не спешите. У вас усталый вид, мистер Бертранд. Когда вы в последний раз отдыхали?..
— Мой годовой отпуск уже на носу, сэр. Кстати, я им воспользуюсь для того, чтобы жениться.
— Да ну? Интересно. А вы получили будильник?
— Будильник?
— По-моему, молодоженам тут всегда дарят будильники. Вы это в первый раз, мистер Бертранд?
— Да нет... во второй.
— Ну, второй бывает гораздо удачнее.
Надо сказать, что Гом умел найти подход к человеку. Он вызывал вас на разговор, на откровенность, делал вид, будто искренне в вас заинтересован; думаю, что на какую-то минуту и в самом деле был заинтересован. Он был узником в своем кабинете, и мелкие подробности внешнего мира поражали его своей новизной; он тешился ими, как арестант появлением живой мышки или листочком, занесенным сквозь оконную решетку. Я сказал:
— Мы проведем медовый месяц в Борнмуте.
— Ну, это, по-моему, неверное решение. Чересчур тривиально. Вам надо повезти вашу молодую даму на юг — в бухту Рио-де-Жанейро...
— Боюсь, что мне это не по средствам, сэр.
— И вам полезно позагорать, мистер Бертранд. Вы бледны. Вам могут посоветовать и Южную Африку, но она ничем не лучше Борнмута.
— Боюсь, что все-таки...
— Идея, мистер Бертранд! Вы с вашей прекрасной молодой женой поедете на моей яхте. Все мои гости сходят на берег в Ницце и Монте-Карло. Тридцатого я вас там подберу. Мы поплывем вдоль берегов Италии, к Неаполитанскому заливу, Капри, Искии...
— Боюсь, сэр, что это сложно. Я очень, очень вам признателен, но мы венчаемся как раз тридцатого.
