Уильям Хоуэллс - Возвышение Сайласа Лэфема
— Полагаю, он верит еще кое во что, — сказала миссис Лэфем.
— Ты о чем?
— Ну, Сайлас Лэфем, если ты и сейчас не видишь, что он нацелился на Айрин, не знаю, когда у тебя откроются глаза. Вот и все.
Полковник сделал вид, что обдумывает эту мысль, словно она не приходила ему раньше в голову.
— Если так, то уж больно кружной путь он выбрал. Я не говорю, что ты неправа, но если дело в Айрин, зачем бы ехать за ней в Южную Америку? А он именно это и предлагает. Думаю, Персис, что краска тут тоже замешана. Он говорит, что верит в нее, — полковник благоговейно понизил голос, — и готов сам открыть там агентство и работать за комиссионные с того, что сумеет продать.
— Конечно! Он берется за дело так, чтобы не быть тебе обязанным. Слишком он для этого гордый.
— Ни за что не дам ему взяться за это, если на первом месте не будет краска. А уж потом Айрин. Я не против ни того, ни другого, только незачем смешивать две разные вещи; и не хочу я, чтобы он мне втирал очки — или еще кому. Пока что краска у него на первом и на втором месте. С этим я его и возьму. У него очень стоящие задумки; раззадорили его нынешние разговоры насчет завоевания внешних рынков. Мы ведь совсем затоварились; надо все сбыть или закрыть производство, пока опять не появится спрос внутри страны. У нас уже подымалась два-три раза суматоха, но так ничем и кончилась. Говорят, мы не можем расширить нашу торговлю при нынешних высоких тарифах, потому как не идем никому навстречу — хотим, чтобы навстречу нам шли только другие, — вот англичане во всем нас и обгоняют. Не знаю, так ли это. Моей краски это не должно касаться. В общем, он хочет попытаться, и я решил — пусть себе. Не допущу, конечно, чтобы он брал весь риск на себя. Я тоже верю в краску, и я его расходы оплачу.
— Значит, опять берешь компаньона? — не удержалась миссис Лэфем.
— Да, если это, по-твоему, называется компаньон. По-моему, нет, — сухо ответил муж.
— Ну, раз ты все решил, Сай, самое время дать тебе совет, — сказала миссис Лэфем.
Это полковнику понравилось.
— Да, самое время. Так что же ты можешь возразить?
— Должно быть, ничего. Раз ты доволен, то и я тоже.
— Ну так что?
— Когда он едет в Южную Америку?
— Пока возьму его в контору. А поедет зимой. Должен сперва освоиться с делом.
— Вот как? А столоваться будет у нас?
— Ты к чему клонишь, Персис?
— А ни к чему. Если и не будет столоваться, то навещать нас у него будет предлог.
— Думаю, что так.
— А если он и этим не сумеет воспользоваться, куда уж ему справиться с твоими делами в Южной Америке.
Полковник покраснел.
— Не для того я его беру.
— Нет, для того. Можешь перед собой прикидываться, но меня не проведешь. Я тебя знаю.
Полковник засмеялся:
— Фу ты!
Миссис Лэфем продолжала:
— Что ж такого, если мы и надеемся, что он в нее влюбится. Но если ты вправду не хочешь смешивать два дела, советую тебе не брать мистера Кори. Хорошо, если влюбится; а если нет, сам знаешь, как тебе будет обидно. И я тебя знаю, Сайлас, ты станешь держать на него зло. Так что лучше не бери его, пока мы не знаем точно. Вижу ведь, как тебе хотелось бы.
— Ничего мне не хотелось бы, — протестовал Лэфем.
— А если не получится, это тебе будет нож в сердце, — настаивала жена.
— Ну ладно, — сказал он. — Раз ты лучше меня знаешь, чего мне хочется, тебя не переспоришь.
Он встал, чтобы уйти от смущавшего его разговора, и вышел на веранду. Он увидел издали молодежь на берегу, и сердце его наполнилось гордостью. Он любил повторять, что ему безразлично, из какой человек семьи, но видеть молодого Кори своим служащим, своим гостем и возможным претендентом на руку дочери было для него одним из сладчайших плодов его успеха. Он отлично знал, кто такие Кори, и всей своей простой душой ненавидел это имя как символ той высокой пробы, которая была для него недостижима, разве что ему дано будет увидеть не менее трех поколений своих потомков, позолоченных минеральной краской. Через своих деловых знакомых он знал о старом Филипсе Кори и много чего слышал о том Кори, который провел молодость за границей, тратил отцовские деньги и всю жизнь только и делал, что говорил остроумные вещи. Некоторые из них ему пересказали, но их остроумие Лэфем не сумел оценить. Однажды он даже видел его, и все в этом высоком, стройном человеке с седыми усами воплощало для Лэфема ненавистный аристократизм. Он сразу ощетинился, когда жена прошедшим летом рассказала ему, как познакомилась с этой семьей; мысль, что Кори-младший влюблен в Айрин, он сперва отбросил как нелепость. О молодом Кори он заранее составил себе мнение, но, увидев его, сразу почувствовал к нему расположение и честно это признал. Он стал разделять надежды жены, а, по ее уверению, они именно у него и зародились.
События этого дня всколыхнули его неповоротливое воображение как ничто другое с тех пор, как девушка, учившая его орфографии и грамматике в ламбервильской школе, сказала, что согласна стать его женой.
Силуэты на скалистом берегу задвигались и направились к дому. Он вошел в комнату, чтобы не подумали, будто он следил за ними.
8
Через неделю после того, как сын уехал от нее из Бар-Харбор, миссис Кори неожиданно приехала к мужу в Бостон. Он завтракал и встретил ее, как встречает муж, все лето живущий в городе, жену, неожиданно являющуюся с горного или морского курорта. Она на миг чувствует себя гостьей, пока зависть к его городскому комфорту не вернет ей ощущения своей власти. Миссис Кори была настоящей леди, и зависть не выразилась у нее в прямых упреках.
— Наслаждаюсь, Анна, всей роскошью, среди которой ты меня оставила. А как девочки?
— Девочки здоровы, — сказала миссис Кори, рассеянно оглядывая коричневый бархатный пиджак мужа, который удивительно шел к нему. Никто не старел так красиво, как он. Его темные волосы, еще не составляя живописного контраста с седыми усами, были все же немного темнее их, а если чуть поредели, то тем красивее лежали волнами. Кожа имела жемчужный оттенок, какой она принимает порою у пожилых мужчин, а черточки, оставленные на ней временем, были слишком тонкими, чтобы называть их морщинами. Своей внешностью он не тщеславился ни прежде, ни теперь.
— Рад это слышать. Ну, а сын при мне, — сказал он, — то есть когда бывает дома.
— Так где же он сейчас? — спросила мать.
— Вероятно, пирует где-нибудь в обществе Лэфема. Вчера он ходил предлагать себя в вассалы Короля Минеральной Краски, и с тех пор я его не видел.
— Бромфилд! — воскликнула миссис Кори. — Почему ты не удержал его?
— Видишь ли, дорогая, я вовсе не уверен, что это плохо.
— Как может это быть хорошо? Это ужасно!
— Я этого не думаю. Все вполне прилично. Том обнаружил — конечно, не из рекламы, всюду украшающей пейзажи…
— Она отвратительна!
— …что краска в самом деле хороша; и у него явились идеи, как распространить ее в дальних странах.
— Но почему бы не заняться чем-нибудь другим? — сокрушалась мать.
— Он перепробовал, кажется, почти все другое и все бросал. Возможно, бросит и это. Но, не имея предложить ему ничего лучшего, я предпочел не вмешиваться. К чему было говорить ему, что минеральная краска — гадость. Думаю, ты уже ему это говорила.
— Да!
— И как видишь, не помогло, хотя твоим мнением он дорожит втрое больше, чем моим. Может быть, ты и приехала затем, чтобы повторить ему, что это гадость.
— Меня это просто убивает. Неужели это достойное для него занятие? Я хотела бы помешать этому, если возможно.
Отец покачал головой.
— Если уж не помешал сам Лэфем, думаю, что теперь поздно. Остается только надеяться на отказ Лэфема. Но я не считаю, что занятие недостойно Тома. Он, несомненно, один из лучших юношей в мире. У него масса энергии и того, что называется житейским здравым смыслом. Но блестящим его не назовешь, нет. Не думаю, чтобы он преуспел в какой-либо из свободных профессий, и он инстинктивно за них не брался. Но надо же ему что-то делать. А что? Он говорит: минеральная краска. Почему бы нет? Если деньги зарабатываются честным трудом, к чему притворяться, будто нам не все равно каким? Ведь на самом деле нам все равно. Этот предрассудок себя изжил.
— Ах, дело не только в краске, — сказала миссис Кори, но осеклась и переменила тему. — Хорошо бы ему жениться.
— На богатой? — подсказал ее муж. — Я иногда пытался соблазнить этим Тома, но он против, и мне это как раз нравится. Я сам женился по любви, — сказал Кори, взглянув на жену.
Она ответила милостивым взглядом, но сочла нужным сказать:
— Чепуха!
— К тому же, — продолжал ее муж, — если речь о деньгах, то есть принцесса минеральной краски. У нее их будет много.
— Ах, это хуже всего, — вздохнула мать. — С краской я бы еще примирилась…
— Но не с принцессой? Ты, кажется, говорила, что это очень хорошенькая и скромная девушка?
