Гарольд Роббинс - Искатели приключений
Я подумал, не следует ли мне теперь отдавать свои приказы в два приема.
— Проверьте, пожалуйста, самолет и обслужите его.
— Слушаюсь, ваше превосходительство! Я посмотрел на Хиральдо.
— Я еще не закончил, — мягко заметил я.
— Прошу прощения, ваше превосходительство! Я не смог сдержать улыбки.
— Заправить баки и подготовить самолет. Скоро мы возвращаемся в Нью-Йорк.
— Слушаюсь, ваше превосходительство, — Хиральдо козырнул, потом как-то нерешительно посмотрел на меня. — Могу я поздравить ваше превосходительство и пожелать вам всяческих успехов на новом посту, а также заверить вас в моей безграничной преданности?
— Спасибо.
Хиральдо снова отдал честь, и на этот раз я козырнул в ответ. Выходя из ангара, я слышал, как Хиральдо раздает приказы механикам, он уже считал себя членом аппарата вице-президента.
Уголком глаза я видел, что Котяра идет рядом, чуть позади меня. У него все еще была какая-то странная напряженная поза, совершенно непривычная для него.
— Тебе лучше расслабиться, — бросил я ему на ходу, — а то развалишься пополам.
Напряжение моментально слетело с него, грудь расправилась, живот выпятился.
— Слава Богу! — радостно пробормотал он, — а то я уж подумал, что мне всегда придется так ломаться!
Стоявшие возле моего джипа два солдата замерли по стойке смирно и отдали честь. Все отдавали мне честь. Я козырнул в ответ, забрался в машину, и мы поехали в город.
— Ну как там дела? — прошептал Котяра под шум двигателя и свист ветра.
— Не очень хорошо, — сказал я. — Нам понадобятся годы, чтобы все восстановить. — Помолчав некоторое время, я продолжил:
— Гасиенды больше нет, остались одни головешки.
— Отстроишь заново. Я покачал головой.
— Нет, может быть другой дом, но не этот. — Я начал осознавать свою потерю, как будто часть моей жизни ушла вместе с гасиендой.
Котяра понял мои чувства и сменил тему.
— Я находился на диспетчерской вышке, когда новость передали по радио. Все желали узнать, что это значит. Я промолчал.
— Некоторые подумали, что старик наконец решился уступить тебе дорогу. По крайней мере, они пытались убедить меня в этом.
— И что ты им сказал?
— А что я мог им сказать? Дать им понять, что я дурак и тоже ничего не знаю? Что для меня это так же удивительно, как и для них?
Мне послышался в его голосе легкий упрек.
— Для меня это тоже было полной неожиданностью, — сказал я.
Котяра внимательно посмотрел на меня и решил, что я говорю правду. Упрек в его глазах исчез.
Очень скоро я ощутил преимущества моего нового положения. На контрольных пунктах нас не останавливали, а по приезде в президентский дворец оказалось, что меня переселили из маленького кабинета в большой, рядом с президентским.
По пути туда я выслушал массу поздравлений, пожеланий и заверений в вечной преданности. И только закрыв за собой двери, я облегченно вздохнул. Подойдя к столу, я уселся в кресло.
— У тебя такой вид, будто ты всю жизнь сидел здесь, — сказал Котяра.
Я посмотрел на него.
— Да хватит тебе. Котяра умолк.
— Сходи в мою комнату и принеси костюм. Мне хочется снять эту форму. — Я вдруг почувствовал себя в ней неудобно.
Котяра кивнул и вышел. Через минуту я принял первого официального посетителя. Это был полковник Тулья.
— Извините за беспокойство, ваше превосходительство, но у меня важные бумаги, требующие вашей подписи.
Мне нравился этот высокий солдат. В нем не было свойственной латиноамериканцам несдержанности, фальшивого подобострастия и заискивания. Он ни словом не обмолвился о моей новой должности.
— Моей подписи?
— Да, как вице-президента.
— Что это за бумаги?
Тулья достал из портфеля документы и протянул мне.
— Приказы о казни, — коротко сказал он. — Пардо и Васкеса.
Я удивленно посмотрел на него.
— Я не слышал, что уже состоялся трибунал.
— Заседания трибунала не было, ваше превосходительство. — Лицо Тульи было абсолютно бесстрастным. — Они осуждены по личному приказу президента.
Я снова удивленно посмотрел на него. Тулья, как и я, знал, что это противоречило шестому пункту подписанных условий капитуляции. В соответствии с этим пунктом никто не мог быть осужден без суда.
— Но тогда почему не президент подписывает эти приказы?
— В соответствии с нашей конституцией, — ответил Тулья, — именно вице-президент определяет окончательное наказание в случаях измены. Президент является главой правительства и таким образом является лицом заинтересованным. Только в отсутствии вице-президента президент может подписать эти приказы. — Тулья сделал наузу, потом многозначительно добавил:
— А вы теперь вице-президент.
Ему не надо было подчеркивать это, до меня уже начал доходить смысл происходящего. Я посмотрел на бумаги. Если бы их подписал президент, то поднялся бы шум на весь мир, потому что этих людей лишили бы их прав в нарушение условий капитуляции. Если же подпишу я, то вся ответственность будет лежать на мне.
Я посмотрел на Тулью.
— А если бы эти люди предстали перед трибуналом, то какой бы, по вашему мнению, мог быть приговор?
— Я не могу решать за других.
— А если бы вы заседали в трибунале, вы признали бы их виновными?
Тулья замялся на секунду.
— Нет.
— Несмотря на тот факт, что они повернули свои войска против правительства?
— Да. — На этот раз он ответил без колебаний. — Понимаете, я знаю, что заставило их принять такое решение.
— Вы говорите правду? Тулья кивнул.
— Я бы хотел услышать об этом.
Впервые я заметил, как он напряжен, на лбу у него выступили капельки пота. Я понял, какого мужества ему стоит говорить со мной столь откровенно. Одно неосторожное слово, и он может оказаться у стенки вместе с остальными.
— Садитесь, полковник, — мягко сказал я. — Здесь вы среди друзей.
Тулья с облегчением опустился в кресло. Чтобы дать ему время прийти в себя и собраться с мыслями, я вытащил из портфеля тонкую черную сигару и предложил ему. Он покачал головой, тогда я закурил сам, откинулся в кресле и стал ждать.
— Когда начались военные действия, на позициях находилось семь полков. Семь полков, семь полковников, включая Москеру, который уже мертв. — Тулья наклонился вперед. — Во многих отношениях атака мятежников напоминала почти классическое начало современных военных действий. Словно блицкриг немцев в Польше или нападение японцев на Пирл-Харбор. Атака была столь неожиданной, что мы полностью были захвачены врасплох.
На севере нападение произошло в воскресенье утром, но об этом вначале почти ничего не сообщалось, так как все были уверены, что это просто очередная вылазка бандитов. К тому времени, как мы осознали, что это совсем не так, начались военные действия на юге. Об этой новости мы, все семеро, узнали во время обеда в моем штабе. Вы даже не можете себе представить, какая началась паника и какие поползли слухи. Ночью мы даже получили сообщение, что президент убит, а мятежники захватили власть.
Тулья сунул руку в карман и вытащил сигареты.
— Как раз в этот момент нам поступило предложение от коммунистов, от Мендосы, стать на сторону революции. Он пообещал, что на юге нас с радостью примут как братьев по оружию.
Мы стояли вокруг стола и смотрели на послание Мендосы. Связь с Курату была прервана, мы не могли связаться со столицей по радио. А зарубежные радиостанции передавали самые противоречивые сообщения. И Бразилия, и Колумбия сообщали, что правительство пало, и ни слова не говорилось о президенте. Мы не знали, что делать.
Продолжение борьбы, если правительство пало, могло привести только к неоправданным жертвам, но если правительство еще существовало, переход на сторону мятежников мог только ускорить их победу. Именно Васкес решил стоящую перед нами дилемму. Васкес, такой тихий и мудрый, как Соломон. Мы тут же собрали совет и пришли к соглашению, что три самых слабых полка перейдут на сторону мятежников, но постараются тянуть время до выяснения ситуации.
Тулья затушил сигарету.
Этими полками командовали Пардо, Москера и Васкес. Они умышленно отвели их на полуостров, прекрасно понимая, что это ловушка. Мендоса неистово ругал их за глупость, но ничего поделать не мог. Было уже слишком поздно.
В голосе Тульи прозвучало неожиданное любопытство:
— Интересно, понял ли Мендоса, что мы надули его?
— А Мендрсу схватили? — спросил я.
— Да, но вчера ночью он бежал.
Такие люди всегда убегают, они подобны грызунам, разносящим чуму. Я посмотрел на бумаги.
— Это только первые смертные приговоры, которые вам предстоит подписать, — внезапно сказал полковник Тулья. — Все офицеры этих полков в чине до лейтенанта тоже осуждены. Машинистки не успевают печатать смертные приговоры.
— Все офицеры? — недоверчиво спросил я.
