Эмиль Золя - Истина
— Платокъ дѣйствительно, повидимому, его… Но, тѣмъ не менѣе, Франсуа не виновенъ! Никогда, никогда не повѣрю, что онъ чогъ обидѣть Розу!
Вся сцена, происшедшая на его глазахъ, совершенно ошеломила Марсулье. Онъ всталъ въ сторонкѣ и, дѣлая видъ, что не рѣшается покинуть людей въ горѣ, смотрѣлъ во всѣ глаза, пораженный страннымъ признаніемъ ребенка; инцидентъ съ платкомъ усилилъ еще его смущеніе. Когда докторъ наконецъ явился въ сопровожденіи помощницы, онъ воспользовался этой минутой, чтобы скрыться. Маркъ удалился въ столовую и дожидался тамъ, пока докторъ изслѣдуетъ больную и выскажетъ свое мнѣніе. Рука у Розы оказалась сломанною, но переломъ не представлялъ опасности; кромѣ нѣсколькихъ ссадинъ на рукахъ и ушибовъ, тѣло ребенка не носило слѣдовъ какихъ бы то ни было насилій. Больше всего опасеній внушало нервное состояніе дѣвочки, вслѣдствіе сильнаго испуга; докторъ провелъ цѣлый часъ за перевязкой и всѣми мѣрами старался успокоитъ ребенка; онъ ушелъ только тогда, когда Роза наконецъ заснула глубокимъ сномъ.
Маркъ между тѣмъ послалъ предупредить жену и дочь, боясь вызвать ихъ тревогу своимъ продолжительнымъ отсутствіемъ. Онѣ сейчасъ же поспѣшили къ Терезѣ, испуганныя, взволнованныя ужаснымъ событіемъ, которое напоминало прошлую страшную драму. Три женщины составили семейный совѣтъ, прислушиваясь въ то же время съ напряженнымъ безпокойствомъ, не проснется ли дѣвочка; дверь въ ту комнату, гдѣ она лежала, оставалась пріоткрытою. Маркъ говорилъ съ лихорадочнымъ волненіемъ. Какія основанія могли существовать для того, чтобы заподозрить Франсуа въ такомъ ужасномъ поступкѣ? Онъ былъ способенъ поддаться увлеченію своей страстной натуры и бѣжать съ Колеттой, но онъ всегда былъ нѣжнымъ отцомъ, и жена его не могла пожаловаться на грубое съ нею обращеніе; напротивъ, онъ держалъ себя по отношенію къ Терезѣ вполнѣ корректно, съ должнымъ уваженіемъ. Какой тайный мотивъ могъ натолкнуть его на преступленіе? Франсуа скрывался со своей любовницей: пребываніе ихъ было неизвѣстно; еслибы у него явилось желаніе повидаться съ дочкою, онъ могъ бы его удовлетворить, но взять ее къ себѣ только бы стѣснило его. Предположивъ даже, что онъ хотѣлъ овладѣть ею, чтобы нанести ударъ женѣ, лишивъ ее послѣдняго утѣшенія, все же оставалось невѣроятнымъ, что, вмѣсто того, чтобы просто похитить дѣвочку, онъ обошелся съ нею до такой степени грубо и затѣмъ оставилъ ее лежать безпомощной. Нѣтъ, нѣтъ, несмотря на признаніе Розы и на платокъ, который служилъ вещественнымъ доказательствомъ, Франсуа не могъ быть виновенъ, — этому противорѣчили нравственныя данныя; доказательства не могли побороть логическихъ разсужденій. Однако, Маркъ все же очень тревожился, потому что передъ нимъ снова возникалъ проклятый вопросъ, снова приходилось бороться за истину, снова выяснять ее среди мрака таинственныхъ стеченій обстоятельствъ; Маркъ зналъ, что всѣ жители Мальбуа завтра же со страстною горячностью займутся обсужденіемъ подробностей ужасной драмы, благодаря болтовнѣ Марсулье, свидѣтеля и дѣйствующаго лица этого происшествія. Всѣ факты, повидимому, говорили въ пользу виновности Франсуа; неужели на него обрушится все негодованіе общественнаго мнѣнія, какъ обрушилось когда-то на его дѣда, еврея Симона? И въ такомъ случаѣ какъ защитить его, что предпринять для устраненія могущей возникнуть снова ужасающей несправедливости?
— Единственное, что меня нѣсколько утѣшаетъ, — закончилъ онъ свою рѣчь, — это то, что времена теперь другія. Мы видимъ передъ собою народъ, перерожденный нравственно, просвѣщенный, не опутанный суевѣріями. Я вполнѣ увѣренъ, что найду поддержку во всѣхъ окружающихъ; они соединятся и помогутъ мнѣ общими усиліями раскрыть истину.
Наступило молчаніе. Тереза, все еще дрожа отъ пережитыхъ волненій, заявила съ твердою рѣшимостью:
— Вы правы, дѣдушка: прежде всего надо установить невинность Франсуа; въ ней я никогда не могла бы усомниться, даже въ виду самыхъ вѣскихъ доказательствъ. Я отгоню отъ себя всякія воспоминанія о томъ горѣ, которое онъ мнѣ причинилъ, и попытаюсь всѣми силами отстоятъ его невинность… разсчитывайте на меня… я готова все сдѣлать, что отъ меня зависитъ.
Женевьева и Луиза вполнѣ одобрили ея рѣшеніе.
— Несчастный сынъ мой! — прошептала Луиза. — Какъ часто Франсуа, въ самомъ раннемъ дѣтствѣ, бросался мнѣ на шею со словами: «Милая, дорогая мама! Какъ я тебя люблю, люблю!» У него нѣжная, страстная душа: ему многое нужно простить.
— Дочь моя, — замѣтила Женевьева, — тотъ, кто способенъ любить, способенъ исправить свои ошибки! Въ обращеніи съ такимъ человѣкомъ никогда не надо терять надежды.
Маркъ не ошибся: на слѣдующій день весь Мальбуа былъ въ тревожномъ настроеніи; всѣ только и говорили о покушеніи на несчастнаго ребенка, который признавалъ въ виновномъ своего отца; разсказывали о платкѣ, который былъ найденъ прохожимъ, и который мать дѣвочки признала за платокъ мужа. Марсулье охотно передавалъ подробности, причемъ не обходилось безъ прикрасъ: онъ все зналъ, все видѣлъ, и онъ одинъ спасъ ребенка. Марсулье въ сущности не былъ злымъ человѣконъ: онъ просто былъ тщеславный трусъ, весьма довольный тѣмъ, что въ данную минуту играетъ видную роль въ этомъ дѣлѣ; въ то же время онъ опасался, какъ бы не попасть въ отвѣтъ, если обстоятельства примутъ дурной оборотъ. Онъ былъ племянникомъ ханжи Филиса и занималъ мѣсто церковнаго сторожа въ церкви св. Мартина; доходы его значительно понизились въ послѣднее время, такъ какъ число вѣрующихъ, посѣщавшихъ храмъ, сократилось; про него самого ходила молва, что онъ — большой лицемѣръ, и хотя служитъ при церкви, но самъ ни во что не вѣритъ, а держится этого мѣста лишь потому, что не находитъ другого занятія. Оставшіеся приверженцы церкви накинулись теперь на Марсулье съ желаніемъ эксплуатировать печальное происшествіе въ свою пользу, считая, что оно является указаніемъ свыше, перстомъ Божіимъ. Прихожане потеряли надежду заполучить когда-нибудь въ свои руки столь выгодный для нихъ фактъ и рѣшили приложить всѣ усилія, чтобы использовать его для своихъ цѣлей. Черныя юбки богомольныхъ старухъ опять замелькали по улицамъ; онѣ съ усиленной энергіей разносили всякія сплетни. Одна изъ особенно усердныхъ, чье имя, однако, скрывали, утверждала, что въ день преступленія встрѣтила подъ вечеръ Франсуа въ обществѣ двухъ замаскированныхъ мужчинъ, — вѣроятно, франкмассоновъ. Общество массоновъ, какъ то было хорошо извѣстно, употребляло во время черной мессы кровь молодой дѣвушки, и на долю Франсуа, вѣроятно, выпалъ жребій доставитъ имъ кровь своей дочери. Такое предлоложеніе объясняло все: и грубое насиліе сектанта, и покушеніе на противоестественное убійство. Однако, злонамѣренные созидатели такой невѣроятной комбинаціи не нашли ни одной газеты, которая согласилась бы напечатать ихъ выдумки, и имъ приходилось довольствоваться устной пропагандой среди простого народа. До вечера слухи успѣли уже распространиться по всему Мальбуа, въ Жонвилѣ, въ Морё и во всѣхъ сосѣднихъ общинахъ. Сѣмена лжи были разбросаны, — оставалось ждать ихъ ядовитой жатвы, разсчитанной на невѣжество народныхъ массъ.
Но Маркъ опять-таки не ошибся, сказавъ, что времена теперь были другія. Всюду зловѣщіе слухи разбивались о твердыню народнаго самосознанія; люди лишь пожимали плечами, слыша глупую выдумку. Прежде, бывало, дураки охотно бы развѣсили уши: всѣ были падки на всякія сенсаціонныя небывальщины; теперь же народъ многому научился и не допускалъ, чтобы такая басня была принята безъ трезвой оцѣнки. Во-первыхъ, скоро узнали, что Франсуа вовсе не былъ франкмассономъ; во-вторыхъ, никто не могъ видѣть его въ городѣ, такъ какъ онъ скрывался съ бѣжавшей съ нимъ Колеттой въ никому неизвѣстномъ убѣжищѣ, гдѣ предавался радостямъ любви. Цѣлый рядъ причинъ доказывалъ, что онъ не могъ принимать участія въ этомъ дѣлѣ; всѣ сужденія сходились съ мнѣніями членовъ его семьи: Франсуа былъ страстнымъ, увлекающимся человѣкомъ, способнымъ на необдуманный поступокъ, но онъ былъ любящимъ отцомъ и никогда не поднялъ бы руки на свою дочь. Люди стекались со всѣхъ сторонъ и высказывали открыто свое хорошее мнѣніе о Франсуа; родители учениковъ разсказывали о его кроткомъ обращеніи съ ихъ дѣтьми, сосѣди — о его почтительномъ отношеніи къ своей женѣ, даже въ то время, когда онъ готовъ былъ ей измѣнить. Тѣмъ не менѣе настойчивое показаніе Розы, найденный платокъ и разсказъ Марсулье о всей сценѣ, свидѣтелемъ которой онъ былъ, создавали вокругъ этого дѣла загадочную тайну, волновавшую всѣ умы, способные теперь къ трезвой оцѣнкѣ и правильному сужденію. Если Франсуа, несмотря на всѣ довольно тягостныя улики, не могъ быть виновенъ, то гдѣ найти преступника, какъ напасть на его слѣдъ?
И вотъ въ то время, какъ судебное слѣдствіе шло своимъ чередомъ и употребляло всѣ усилія для раскрытія таинственнаго преступленія, случилось невиданное еще зрѣлище: простые граждане стремились по собственному почину помочь раскрытію истины; всякій охотно высказывалъ свои предположенія, говорилъ все, что онъ зналъ или слышалъ, чувствовалъ или понималъ. У всѣхъ просвѣщенныхъ знаніемъ умовъ явилась естественная потребность способствовать торжеству справедливости: всѣ точно боялись, какъ бы не свершилась опять какая-нибудь вопіющая ошибка. Одинъ изъ членовъ семьи Бонгаровъ явился и заявилъ, что въ тотъ вечеръ, когда совершено было покушеніе, онъ встрѣтилъ недалеко отъ ратуши человѣка, очень встревоженнаго, который поспѣшными шагами уходилъ съ площади Капуциновъ; этотъ человѣкъ не былъ Франсуа. Одинъ изъ Долуаровъ принесъ спичечницу съ фитилемъ, какія употребляютъ курильщики; по его мнѣнію, ее могъ выронить изъ кармана преступникъ, — Франсуа же не курилъ. Одинъ изъ Савеновъ передалъ разговоръ двухъ старухъ, который случайно подслушалъ; изъ ихъ словъ онъ заключилъ, что виновнаго слѣдуетъ искать среди знакомыхъ Марсулье, который проболтался, вѣроятно, этимъ ханжамъ, желая угодить ихъ любопытству. Но самую большую услугу оказали сестры Ландуа, владѣтельницы лавки на Большой улицѣ; онѣ выказали много доброй воли и проницательности. Эти сестры были ученицами мадемуазель Мазелинъ и, какъ всѣ ея воспитанницы, были проникнуты любовью къ истинѣ и справедливости; впрочемъ, большинство добровольныхъ защитниковъ Франсуа принадлежало къ ученикамъ свѣтской школы, которые развивались подъ вліяніемъ Марка, Жули и Жозефа. Сестрамъ Ландуа пришла мысль просмотрѣть книгу, въ которой записывались имена покупателей ихъ лавки; въ отдѣлѣ платковъ онѣ вскорѣ нашли имя Франсуа, но нѣсколько дней спустя былъ помѣченъ другой покупатель, пріобрѣвшій такіе же платки съ мѣткой Ф: это былъ Фаустенъ Рудиль, братъ Колетты, съ которой бѣжалъ Франсуа. Это показаніе сестеръ послужило первымъ шагомъ къ раскрытію истины, первымъ лучомъ, который помогъ освѣтитъ это темное дѣло.
