Магда Сабо - Фреска
Бедная Жофи, если бы она догадывалась, каковы на самом деле его планы. Наверняка она втайне надеется заполучить его в мужья. Держи карман шире, он пока еще в своем уме! Он, Приемыш, вел себя очень осторожно. Жофи ни на чем не может подловить его, он со всеми одинаково приветлив, а к Жофи захаживал лишь поплакаться на свою горькую участь да попросить у нее совета; Жофи это льстило, она вырастала в собственных глазах. Нет, не такой уж он зеленый юнец, чтобы допустить опасную промашку. Он «не погрешит против морали», не вступит в связь с Жофи, и поцелуя она не дождется – к счастью, и соблазн не слишком велик: широкоскулая крестьянская физиономия, тьфу, упаси бог связаться! Приемыш достаточно изучил современную литературу, он знает, каковы теперешние представления о передовом интеллигенте. Настоящий положительный герой – человек добрый, отважный, он не подвержен страстям и порокам, но способен на большие деяния, самоотвержен, бескорыстен и горячо любит родину. А главное его достоинство – высокая мораль.
Чабаи может поинтересоваться, каковы у него взаимоотношения с семьей. Тогда он двинет на первый план Ласло Куна, это наиболее выигрышная фигура из всех его родственников. Ласло Кун еще в сорок пятом, сразу после исчезновения Аннушки, осознал, в чем заключаются интересы страны. А поскольку конституцией гарантированы гражданам свобода совести и вероисповедания, Ласло Кун с самого начала приложил немалые усилия к тому, чтобы разделение интересов церкви и государства проходило как можно безболезненней.
Ласло Кун был первым в стране священником-борцом за мир; после первой же своей программной проповеди он получил тридцать девять писем, где его клеймили отъявленным негодяем и сообщали ему, какие кары его ожидают, если ветер подует в другую сторону. Боже милостивый, как представишь, сколько же еще у нас реакционных элементов! Если действительно произойдут политические перемены, он, Приемыш, безопасности ради на некоторое время покинет страну, но потом, когда страсти улягутся, вернется обратно: очень уж любопытно, что станется с благословенной семейкой. Конечно, венгры – народ уж больно щепетильный, с них станется, что просто поколотят красного психа, да и отпустят на все четыре стороны. А ему, Приемышу, больше всего хотелось бы побывать на похоронах красного попа; Ласло Куна он давно терпеть не может.
О Папе он скажет только, что неудачно сложившаяся личная жизнь сломила его, и он раньше времени удалился от дел и мирской суеты. Янка не в счет, Янка – одно целое с Ласло Куном, а что касается остальных, то хотя он и указал в биографии, что младшая дочь его приемного отца девять лет назад порвала с семьей, все же маловероятно, чтобы расспросы начались именно с Аннушки. Если, конечно, Чабаи не додумается сунуть нос. С этого придурка станется заподозрить, будто Аннушка из каких-то политических причин сбежала из дому. А учителя – народ любопытный, ни один не вмешается, чтобы положить конец расспросам. Эх, черт бы побрал эту Аннушку! Ну ладно, пусть его докапывается до истины Чабаи, он, Приемыш, сумеет объяснить и историю с Аннушкой. Конечно, он не вывалит им всю правду, правда сама по себе груба и бесформенна, ее следует предварительно скомпоновать, как музыкальное произведение. Аннушка, к примеру, оттого была вынуждена покинуть семью, что ее мировоззрению противоречила общая атмосфера долга – дома священника. Это более-менее и отвечает истинному положению дел, в этом Приемыш готов поклясться, да тут поклялась бы даже эта святоша Янка. И хотя он, Приемыш, не знает ее теперешнего адреса, поскольку Папочка запретил им любого рода общение с ней, по Аннушка, скажет он, еще в сорок пятом году пыталась наладить контакты с рабочим движением и, чтобы осуществить свои замыслы, уехала в Пешт. А вдруг Чабаи случайно знает ее? Это было бы ужасно. Но он, Приемыш, от своего не отступит: во всяком случае, ему так известно, и не его вина, если дурные люди сбили одинокую девушку с пути истинного. Несомненно, что Аннушка всегда была по натуре весьма демократична, вот уж кто пришелся бы по вкусу этим коммунистам; Жофи наверняка привязалась бы к вей, потому что и Аннушку всегда тянуло к простонародью, и если допустить, что она вообще способна кого-то любить, то можно сказать, 'что она любила этого старого оборванца Анжу.
Конечно, ликования не жди, когда придется открыть Папочке, что он, Приемыш, вступил в партию. Папочка, чем старее он становится, тем больше цепляется за свои принципы, его неприязнь к коммунистам растет. Ну, не беда, уж как-нибудь да сумеет он все объяснить старику. А если, случаем, окажется, что его поступок столь глубоко ранит чувствительное сердце Папочки, что его не удостоят прощения, тогда…
Тогда он все равно не останется в проигрыше. Такой образ жизни долго не протянешь, ну сколько можно околачиваться в доме священника? Если ему удастся избавиться от школы и заполучить какую-нибудь работенку поприличнее, все равно он вынужден будет переселиться; построит себе квартиру, как Саболч Сабо. О том, чтобы сюда, в дом священника, привести женщину, нечего и заикаться, даже гостей своих он по-настоящему принять не может, с приятелями ему приходится встречаться в городе; да и помимо того, если уж он продвинется в кандидаты партии, ему нельзя будет больше оставаться в этом доме, несмотря на то, что отношение властей к церкви стало более терпимым. Первый шаг – это вступление в партию, затем придут деньги, положение, следом – новая квартира, а там – прощай, родимый кров, прощайте, дражайшие родственнички, расхлебывайте без него свои свары. На счастье, оба они – и красный псих, и Папочка – люди глубоко верующие; религиозные убеждения помогают им держать в узде свои бурные страсти. Будь они хоть чуточку менее набожны, один из них наверняка бы пристукнул другого. Пока что сила на стороне Ласло Куна; вопреки категорическому запрету Папочки, он примкнул к движению сторонников мира, и, когда Папа услышал первую его проповедь в новом духе, он выскочил из церкви, как ошпаренный. Скандал разыгрался страшнейший; тогда-то и пришлось Папе уйти на пенсию. Надо отдать ему должное, со стороны Ласло Куна благородно, что он терпит Папу в доме. Которман, капеллан, каждую неделю намекает, что-де ему ежедневно приходится тащиться пешком от старой мельницы. А как же иначе, если Папочка занимает канцелярию и комнату капеллана пришлось переоборудовать под служебное помещение. Как бы ему поделикатнее все выложить Папочке? Ну, беда не велика, найдет он подходящую форму. Счастье еще, что Аннушка с ними не живет, остается Янка, но та на все знай кивает головой, а Ласло Кун считает ниже своего достоинства вмешиваться в какие бы то ни было семейные дела. Аннушка, та, конечно, показала бы ему язык и навесила бы какую-нибудь обидную кличку.
Аннушка… Он не мог удержаться от смеха, вспомнив свою выдумку, что Аннушка якобы из политических соображений покинула дом священника. Эту часть автобиографии надо как следует отработать, тут каждому слову могут придать вес. Нельзя допустить домыслов, будто у них в доме когда бы то ни было существовала нездоровая атмосфера. Он, Приемыш, должен изображать беспредельную благодарность по отношению к священнику, который растил, воспитывал и обучал его; пожалуй, лучше будет сказать, что Папочка – славный человек, но увы, несчастный, и размолвка с Аннушкой у них произошла не потому, что Аннушка проявляла интерес к рабочему движению, а потому, что дочь была недостаточно набожна. Так-то оно будет убедительнее: в конце концов от Папы нельзя требовать, чтобы он не был верующим, коль скоро он священник. Кроме того, надо учитывать, что и учителя из местных – тоже народ верующий, Жофи, и та на велосипеде ездит в соседнее село причащаться, еще, глядишь, произвело бы плохое впечатление, обрисуй он Папочку недостаточно набожным. Вот Аннушку, ту можно превратить в отпетую атеистку, ей самой абсолютно безразлично, и с детских лет она отличалась такой необузданностью, что любое скажи о ней, поверят чему угодно.
Конечно, лучше, если бы к нему не лезли с расспросами, день и без того обещает быть тяжелым – сначала похороны, потом – партийное собрание. Жофи заранее спросила его, на какой день удобнее назначить собрание, и они договорились о сегодняшнем. Откуда ему было знать тогда, что Мамочка перекинется. Ну, теперь ничего не изменишь, как-нибудь да обойдется.
Во всяком случае, похороны, на которых будет присутствовать Аннушка, сулят немало забавных ситуаций. Когда, бишь, сбежала девчонка из дому? Ну да, правильно, весной сорок пятого, тогда как раз пошли первые поезда. Да, теперь он отчетливо вспомнил, она бежала в пятницу, на рассвете; по пятницам Папочка обычно сочинял воскресные проповеди, но в тот день ему было не до святых речений, такой поднялся в доме переполох. Впрочем, и поделом Папочке, зачем, спрашивается, он избил ее накануне; не то, чтобы ему, Приемышу, было жаль Аннушку, – нет, ничего подобного у него и в мыслях нет, по нему, так пусть бы ей кто угодно переломал хоть все кости, но все же по теперешним временам немыслимо представить, чтобы здоровенный взрослый мужчина лупцевал двадцатилетнюю девицу.
