Чарльз Диккенс - Сверчок за очагом (пер.Линдегрен)
Погода была немножко туманная, что вполнѣ естественно въ январѣ мѣсяцѣ, а холодъ и вѣтеръ порядкомъ давали себя чувствовать. Но это безпокоился о такихъ пустякахъ? Ужъ, конечно, не Дотъ. А также и не Тилли Слоубой, для которой ѣзда въ фургонѣ, при какихъ угодно обстоятельствахъ, была верхомъ человѣческаго благополучія, вѣнцомъ земныхъ надеждъ; и не младенецъ супруговъ Пирибингль, могу въ томъ поклясться, потому что ни одному младенцу не могло быть теплѣе и не спалось крѣпче, хотя эти существа большіе всѣ мастера по части сна, — чѣмъ блаженному юному Пирибинглю во все продолженіе пути.
Въ туманѣ, конечно, нельзя видѣть далеко, но все-таки можно различить достаточно. Удивительно, какъ много можно видѣть и въ болѣе густомъ туманѣ, если вы только захотите вглядѣться. Даже наблюдать за картиною убѣгающихъ полей и полосами инея, еще лежавшаго въ тѣни близь изгородей и у деревьевъ, было пріятнымъ занятіемъ, не говоря уже о причудливыхъ формахъ, какія принимали сами деревья, внезапно показываясь изъ тумана и снова погружаясь въ него. Живыя изгороди были спутаны, голы, и на нихъ развѣвались по вѣтру побитыя морозомъ гирлянды ползучихъ растеній; но этотъ видъ не нагонялъ унынія. Напротивъ, онъ наводилъ на пріятную мысль о домашнемъ очагѣ, который казался тогда еще теплѣе его обладателю, и о грядущемъ лѣтѣ съ его свѣжей зеленью. Отъ рѣки вѣяло холодомъ; но она все таки текла и не особенно медленно, что было важнымъ признакомъ. Каналъ, правда, казался неподвижнымъ и оцѣпенѣлымъ; съ этимъ надо было согласиться. Но что за бѣда! Тѣмъ скорѣе онъ замерзнетъ, когда затрещитъ морозъ, и тутъ начнется катанье на конькахъ и на лыжахъ; а неповоротливыя старыя баржи, скованныя льдомъ гдѣ нибудь по близости верфи, будутъ по цѣлымъ днямъ дымить своими желѣзными трубами, наслаждаясь лѣнивымъ досугомъ.
Въ одномъ мѣстѣ горѣлъ большой ометъ сухой травы и жнивья; и путники смотрѣли на огонь, такой бѣлый при дневномъ свѣтѣ, сверкавшій въ туманѣ, лишь отъ времени до времени отливая багрянцемъ. Зазѣвавшись на него, миссъ Слоубой внезапно чихнула — что случалось съ ней сплошь и рядомъ, а на этотъ разъ произошло, по ея словамъ, отъ того, что дымъ попалъ ей въ носъ. Громкое чиханіе няньки разбудило ребенка, который не могъ больше заснуть. Между тѣмъ Боксеръ, опередившій фургонъ пожалуй на четверть мили, миновалъ уже городскую заставу и достигъ угла улицы, гдѣ жилъ Калебъ со своей дочерью. Благодаря этому, хозяева еще задолго до пріѣзда гостей вышли встрѣчать ихъ на крыльцо.
Тутъ Боксеръ обнаружилъ деликатную проницательность въ своемъ общеніи съ Бертой; очевидно, онъ понималъ, что она слѣпа. Умная собака не старалась привлечь вниманія дѣвушки, пристально глядя на нее, какъ часто дѣлала съ другими, но она всегда дотрогивалась до Берты. Неизвѣстно, могъ ли знать по опыту Боксеръ о слѣпыхъ людяхъ или слѣпыхъ собакахъ. Онъ никогда не жилъ у слѣпого хозяина; сверхъ того ни мистеръ Боксеръ старшій, ни миссисъ Боксеръ и никто изъ его почтеннаго рода ни съ отцовской, ни съ материнской стороны не былъ постигнутъ слѣпотою, насколько я знаю. Можетъ быть, смышленый песъ дошелъ до этого самъ; по крайней мѣрѣ, онъ какимъ-то манеромъ сообразилъ, какъ надо поступить, и вцѣпился зубами въ юбку Берты, которую не отпускалъ до тѣхъ поръ, пока миссисъ Пирибингль со своимъ младенцемъ, и миссъ Слоубой, и корзина не были благополучно водворены въ домъ.
Мэй Фильдингъ находилась уже тамъ со своей матерью — маленькой сварливой старушкой съ кислой миной. Обладая станомъ, прямымъ и тонкимъ, какъ палка, старая лэди воображала, что у нея великолѣпная фигура, а вдобавокъ жеманилась и важничала, вѣроятно, по той причинѣ, что раньше ей жилось лучше, или же ее снѣдала мысль, что она могла бы жить лучше, еслибъ случилось что нибудь, чего никогда не случалось и, повидимому, никогда не должно было случиться. Грэффъ и Текльтонъ также сидѣли въ гостяхъ у Калеба, стараясь быть любезнымъ, съ явнымъ сознаніемъ, что они тутъ дома и также безспорно въ своей собственной стихіи, какъ свѣжая молодая семга на вершинѣ Хеопсовой пирамиды.
— Мэй! Моя дорогая, старинная подруга! — воскликнула Дотъ, кидаясь къ ней навстрѣчу. — Какое счастье, что я вижу тебя!
Ея старинная подруга была также рада, какъ она; пріятно было смотрѣть, какъ онѣ обнимались. Текльтонъ несомнѣнно обладалъ вкусомъ. Мэй была прехорошенькая.
Случается иногда, что если вы привыкнете къ красивому лицу, то въ присутствіи другого красиваго лица оно покажется вамъ вдругъ обыкновеннымъ, безцвѣтнымъ и едва ли заслуживающимъ вашего высокаго мнѣнія о немъ.
Но въ данномъ случаѣ не вышло ничего подобнаго. Красота одной подруги не могла затмить красоты другой, потому что лицо Мэй подходило къ дицу Дотъ, а лицо Дотъ къ лицу Мэй такъ натурально и мило, что имъ слѣдовало бы родиться сестрами, какъ чуть не высказался Джонъ Пирибингль, войдя въ комнату. Дѣйствительно, имъ не доставало какъ будто только этого.
Текльтонъ принесъ обѣщанный бараній окорокъ и — дивное дѣло! — кромѣ него еще прекрасный тортъ. Но мы всегда позволяемъ себѣ маленькую расточительность, когда дѣло идетъ о нашихъ невѣстахъ. Вѣдь не каждый же день мы женимся! Дополненіемъ къ этому угощенью служила телятина, пастетъ изъ ветчины и „всякая всячина“, какъ выражалась миссисъ Пирибингль, подразумѣвая подъ этимъ привезенные ею орѣхи и апельсины, печенье и мелкія лакомства. Когда обѣдъ былъ поставленъ на столъ и къ нему присоединили контрибуцію Калеба въ видѣ большой деревянной чашки съ дымящимся картофелемъ (съ него взяли торжественную клятву не стряпать больше ничего для гостей), Текльтонъ подвелъ свою будущую тещу къ почетному мѣсту. Чтобъ имѣть больше правъ на исключительное вниманіе къ себѣ на пиру, величественная старушка украсила свою голову чепцомъ, который долженъ былъ внушать удивленіе и почтительный трепетъ. Она не снимала также и перчатокъ. Есть люди, которые готовы умереть, только бы соблюсти приличія!
Калебъ сѣлъ возлѣ дочери. Дотъ и ея бывшая товарка по ученью помѣстились рядомъ, а добрякъ фургонщикъ занялъ конецъ стола. Миссъ Слоубой изолировали такимъ образомъ, чтобъ она не соприкасалась ни съ какою мебелью, кромѣ стула, на которомъ сидѣла, и слѣдовательно, не могла бы ни обо что ударить ребенка головой. Какъ Тилли глядѣла, выпучивъ глаза, на куколъ и игрушки вокругъ себя, такъ и они не спускали пристальнаго взгляда съ нея и остальной компаніи. Почтенные старички у наружныхъ дверей своихъ жилищъ (безпрерывно кувыркавшіеся), особенно интересовались честной компаніей, останавливаясь порою передъ скачкомъ, какъ будто они прислушивались къ разговору, а потомъ производили свои дикія упражненія множество разъ подъ-рядъ, но переводя духъ, точно все происходившее приводило ихъ въ безумный восторгъ.
Конечно, еслибы эти старички могли злорадствовать при видѣ досады Текльтона, то имѣли бы основательную причину чувствовать себя довольными. Текльтонъ былъ совсѣмъ не въ своей тарелкѣ; и чѣмъ веселѣе становилась его невѣста въ обществѣ Дотъ, тѣмъ менѣе нравилось это ему, хотя онъ самъ же свелъ ихъ вмѣстѣ съ этою цѣлью. Игрушечный фабрикантъ былъ настоящей собакой на сѣнѣ, потому что когда онѣ смѣялись между собою, а онъ не могъ присоединиться къ ихъ шуткамъ, то ему сейчасъ приходило въ голову, что подруги насмѣхаются надъ нимъ.
— Ахъ, Мэй! — говорила Дотъ, — ахъ моя милочка, сколько перемѣнъ! Право, когда вспоминаешь веселые школьные годы, то какъ-то невольно молодѣешь.
— Да вы, кажется, и такъ не особенно стары, — замѣтилъ Текльтонъ.
— Взгляните на моего солиднаго супруга, — отвѣчала Дотъ. — Онъ старитъ меня по крайней мѣрѣ на двадцать лѣтъ. Не такъ ли, Джонъ!
— На сорокъ, — отвѣчалъ Джонъ.
— Не знаю, насколько вы будете старить Мэй, — воскликнула, смѣясь, миссисъ Пирибингль;- во всякомъ случаѣ ей въ день свадьбы минетъ около ста лѣтъ.
— Ха, ха! — захохоталъ Текльтонъ; его смѣхъ отдался, какъ въ пустой бочкѣ, а выраженіе лица ясно говорило, что онъ съ удовольствіемъ свернулъ бы шею насмѣшницѣ Дотъ.
— Ахъ, милая, милая, — не унималась между тѣмъ она. — Вспомни, какъ мы съ тобой мечтали въ училищѣ о нашихъ суженыхъ! Какимъ молодымъ, красивымъ, веселымъ и бойкимъ рисовала я себѣ своего! Что же касается Мэй!.. Ахъ, Господи, Господи! Ужъ не знаю, плакать мнѣ или смѣяться, когда я подумаю, какими глупыми дѣвочками были мы обѣ!
Но Мэй, должно быть, знала, что ей дѣлать, потому что краска ударила ей въ лицо, а ея глаза наполнились слезами.
— Иногда мы намѣчали себѣ жениховъ среди знакомой молодежи, — продолжала миссисъ Пирибинглъ. — Имъ и въ голову не приходило, какъ могутъ сложиться обстоятельства. Я, напримѣръ, никогда не думала о Джонѣ, отлично помню это; его-то ужъ совсѣмъ не было у меня на умѣ. А еслибъ я вздумала поддразнить тебя, что ты выйдешь за мистера Текльтона, то навѣрно получила бы колотушку. признайся, Мэй?
