KnigaRead.com/

Эмиль Золя - Истина

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эмиль Золя, "Истина" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Процессъ начался въ понедѣльникъ, въ жаркій іюльскій день. Защита вызвала, кромѣ Граньона, еще многочисленныхъ свидѣтелей, а его рѣшила поставить на очную ставку съ бывшимъ старшиной присяжныхъ, Жакеномъ. Въ числѣ свидѣтелей находились Миньо, мадемуазель Рузеръ, слѣдственный судья Дэ, Морезенъ, Сальванъ, Себастіанъ и Викторъ Миломъ, Полидоръ Сукэ, дѣти Бонгаровъ, Долуаровъ и Савена. Защита вызвала также отца Крабо, отца Филибена, брата Фульгентія и брата Горгія; но всѣмъ было извѣстно, что три послѣднихъ не явятся. Прокуроръ республики вызвалъ со своей стороны всѣхъ свидѣтелей, выступавшихъ на первомъ процессѣ. Тихія и пустынныя улицы Розана въ то утро, когда началось дѣло, представляли рѣдкое оживленіе, благодаря массѣ свидѣтелей, которые потянулись въ судъ; къ нимъ присоединились журналисты и просто любопытные, которыхъ пріѣзжало большое количество съ каждымъ поѣздомъ. Вокругъ зданія суда густая толпа народу стояла съ шести часовъ утра, волнуясь отъ любопытства хоть издали посмотрѣть на Симона. Но значительные отряды солдатъ удалили толпу и очистили всѣ улицы поблизости зданія суда; Симонъ прошелъ между сплошными рядами солдатъ, такъ что никто не могъ его увидѣть. Было восемь часовъ утра, когда началось засѣданіе; выбрали такой ранній часъ, чтобы не затягивать засѣданія до наступленія полуденнаго зноя.

Зала суда въ Розанѣ не походила на залу Бомона, только что отдѣланную и блестѣвшую позолотой при яркомъ свѣтѣ, который врывался черезъ восемь высокихъ оконъ. Окружный судъ въ Розанѣ засѣдалъ въ старинномъ феодальномъ замкѣ и занималъ небольшой, длинный залъ съ низкими потолками; стѣны были отдѣланы рѣзнымъ дубомъ, а сквозь маленькія амбразуры оконъ получалось лишь немного свѣта. Вся обстановка напоминала прежнія судилища инквизиціи. На засѣданіе могло проникнуть лишь небольшое число дамъ, одѣтыхъ въ темные наряды. Почти всѣ скамьи были заняты свидѣтелями, а между ними, въ проходахъ, стояла публика. Уже съ семи часовъ утра залъ былъ биткомъ набитъ; подавленные суровостью обстановки, почти всѣ присутствующіе хранили угрюмое молчаніе, и слышался только глухой гулъ отъ сдержанныхъ движеній; но разгорѣвшіяся лица и сверкавшіе взоры говорили о напряженномъ ожиданіи. Всѣ страсти точно находились подъ срудомъ; казалось, что здѣсь, въ этомъ подземельѣ, готовилось что-то ужасное, которое должно было совершиться въ полумракѣ, среди полнѣйшей тишины.

Какъ только Маркъ усѣлся на свое мѣсто, неподалеку отъ Давида, онъ почувствовалъ весь ужасъ этой сдержанной, злобной, угрожающей тишины, и ему сдѣлалось такъ жутко, точно надъ нимъ обрушился потолокъ. Онъ замѣтилъ, какъ всѣ взгляды направились въ ихъ сторону; особенное любопытство возбуждалъ Давидъ. Наконецъ появился Дельбо, блѣдный, но мужественный; тогда всѣ уставились на него, желая прочесть на его лицѣ то волненіе, которое должна была вызвать гнусная статья, помѣщенная въ «Маленьконъ Бомонцѣ». Но адвокатъ стоялъ, выпрямившись во весь свой ростъ, какъ бы облачившись въ непроницаемую броню презрѣнія и отважной рѣшимости, и улыбался своимъ друзьямъ. Маркъ обратилъ свое вниманіе на присяжныхъ, разсматривая одного за другимъ, по мѣрѣ того, какъ они входили въ залъ, словно желая узнать по лицу каждаго, каковы были эти люди, которымъ поручена была важная миссія исправить людскую несправедливость, искупить великій грѣхъ. Большинство представляло собою невзрачныхъ съ виду людей, мелкихъ торгашей и буржуа; между ними былъ одинъ аптекарь, одинъ ветеринаръ, два капитана въ отставкѣ. На всѣхъ лицахъ лежалъ отпечатокъ мрачной тревоги, упорное желаніе скрыть внутреннее смущеніе. Они были подавлены тѣми непріятностями, которыя имъ пришлось испытывать съ той минуты, какъ имена ихъ стали извѣстны. У многихъ были блѣдныя, бритыя лица, лица ханжей, привыкшихъ къ лицемѣрному благочестію; другіе же были толстые, упитанные, страдавшіе одышкой; замѣтно было, что они уже успѣли пропустить не одну рюмочку, чтобы немного пріободриться. Чувствовалось, что эти люди являлись представителями старозавѣтнаго клерикальнаго городка, застроеннаго монастырями и казармами; страшно было подумать, что такимъ личностямъ, забитымъ средою, съ вялымъ умомъ и ложно направленною совѣстью, было поручено великое дѣло торжества справедливости.

Вдругъ всѣ присутствующіе точно замерли отъ волненія, и Маркъ ощутилъ такую душевную боль, какой не испытывалъ за всю свою жизнь. Онъ не видѣлъ еще Симона, и вдругъ онъ предсталъ передъ нимъ на скамьѣ подсудимыхъ, какъ разъ за спиною Дельбо. Страшно было смотрѣть на этого маленькаго, тщедушнаго человѣчка, съ измученнымъ лицомъ, почти голымъ черепомъ, лишь кое-гдѣ покрытымъ побѣлѣвшими волосами. Неужели этотъ умирающій, эта жалкая тѣнь — его бывшій товарищъ, котораго онъ когда-то знавалъ за подвижного и дѣятельнаго человѣка? Хотя онъ никогда не обладалъ особенно внушительною наружностью, хотя голосъ его былъ слабъ и движенія торопливы, но его воодушевляла вѣра въ свое призваніе и юношеская бодрость. И вотъ каторга вернула его изможденнымъ страдальцемъ, жалкимъ отребьемъ человѣка. и лишь въ глазахъ его сверкали неугасаемая воля и непобѣдимое мужество. Его только и можно было узнать по этимъ глазамъ: они объясняли его упорное сопротивленіе, горѣли надеждой на конечную побѣду и на торжество тѣхъ идеаловъ, которыми онъ былъ проникнутъ. Всѣ взгляды обратились на него; но онъ даже не замѣтилъ ихъ, потому что весь былъ погруженъ въ свой внутренній міръ, и самъ обвелъ блуждающимъ взоромъ всѣхъ присутствующихъ, не видя никого. Вдругъ по его лицу промелькнула необыкновенно ласковая улыбка: онъ замѣтилъ Давида и Марка, и Маркъ почувствовалъ, какъ Давидъ задрожалъ всѣмъ тѣломъ.

Въ четверть восьмого приставъ провозгласилъ, что судъ идетъ. Всѣ встали и потомъ снова усѣлись на свои мѣста. Маркъ, который помнилъ шумную, не сдержанную, бушующую публику въ Бомонѣ, удивился тяжелому молчанію настоящаго собранія, хотя прекрасно понималъ, сколько страшной злобы таилось въ этомъ кажущемся равнодушіи толпы, тѣсно сплотившейся въ мрачномъ подземельѣ. Видъ несчастной жертвы только слегка оживилъ эту толпу, вызвалъ легкій шопотъ, но какъ только появился судъ, всѣ снова застыли въ напряженномъ ожиданіи. На мѣстѣ прежняго добродушнаго и грубоватаго Граньона возсѣдалъ новый предсѣдатель, Гюбаро, очень вѣжливый, изящный въ своихъ движеніяхъ и сладкорѣчивый. Этотъ маленькій человѣчекъ какъ будто весь былъ пропитанъ елейнымъ настроеніемъ, ласковая улыбка не сходила съ его лица, но взглядъ его холодныхъ, сѣрыхъ глазъ напоминалъ острый блескъ стали. Также мало походилъ и на прежняго прокурора реепублики, блестящаго Рауля де-ла-Биссоньера, настоящій прокуроръ, Пакаръ, очень высокій, худой, точно высохшій, и озабоченный смыть свое позорное прошлое быстрымъ повышеніемъ. Направо и налѣво отъ предсѣдателя сидѣли члены суда, личности совершенно незначащія, которые имѣли такой видъ, точно они въ сущности совсѣмъ не нужны и не несутъ никакой отвѣтственности. Прокуроръ сейчасъ же началъ раскладывать передъ собою цѣлую кипу бумагъ, которыя онъ перелистывалъ быстрымъ и рѣзкимъ движеніемъ руки.

Послѣ исполненія первыхъ формальностей и послѣ того, какъ былъ утвержденъ составъ присяжныхъ, началась перекличка свидѣтелей, которые всѣ одинъ за другимъ выходили изъ зала. Маркъ долженъ былъ выйти вмѣстѣ съ прочими. Затѣмъ предсѣдатель Гюбаро приступилъ, не торопясь, къ допросу Симона. Онъ говорилъ безучастнымъ голосомъ, въ которомъ чувствовалась неумолимая жестокость; всякая его фраза была составлена съ необыкновенною ловкостью и попадала въ цѣль, какъ оружіе, направленное умѣлой рукой. Его допросъ тянулся мучительно долго; онъ повторялъ каждую подробность прежняго слѣдствія, которое было уничтожено рѣшеніемъ кассаціоннаго суда; всѣ были очень удивлены такимъ пріемомъ, такъ какъ предполагали, что все прежнее будетъ оставлено въ сторонѣ, и судъ ограничится разсмотрѣніемъ тѣхъ вопросовъ, которые подали поводъ къ кассаціи; но вскорѣ стало очевиднымъ, что судъ, собранный въ Розанѣ, не придаетъ никакого значенія тому, что установлено дознаніемъ, вызвавшимъ вопросъ о кассаціи, и что предсѣдатель суда, пользуясь своимъ правомъ, рѣшилъ пересмотрѣть все дѣло Симона съ самаго начала. Вскорѣ, но тѣмъ вопросамъ, которые онъ задавалъ, можно было понять, что всѣ пункты обвиненія остались такими же, какими были и на первомъ разбирательствѣ дѣла. Опять начался допросъ о томъ, какъ Симонъ вернулся изъ Бомона по желѣзной дорогѣ, пріѣхалъ въ Мальбуа безъ двадцати минутъ одиннадцать, зашелъ проститься къ Зефирену, который ложился въ кровать, какъ онъ бросился на него въ припадкѣ безумія и наконецъ задушилъ его; только дойдя до этого пункта допроса, предсѣдатель ввелъ нѣкоторое измѣненіе, вызванное найденнымъ у отца Филибена оторваннымъ уголкомъ отъ прописи, на которомъ былъ штемпель школы братьевъ: теперь. Симона обвиняли въ томъ, что онъ добылъ себѣ эту пропись, заказалъ подложный штемпель и поддѣлалъ на углу прописи подпись отца Горгія. Повторялась всѣмъ извѣстная глупая исторія, нелѣпость которой понималъ даже братъ Горгій, признавшійся въ томъ, что подпись его не поддѣльна. Итакъ, все прежнее обвиненіе оставалось въ прежней силѣ и было дополнено лишь новой, грубой выдумкой, основанной на показаніяхъ экспертовъ Бадоша и Трабю, которые настаивали на безошибочности своей экспертизы, несмотря на полное признаніе брата Горгія. Для того, чтобы всѣмъ. была ясна сразу его точка зрѣнія, прокуроръ Пакаръ позволилъ себѣ вмѣшаться въ допросъ и обратиться къ обвиняемому, желая получить отъ него точныя отрицанія по поводу предполагаемой поддѣлки штемпеля.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*