Виктор Поротников - Митридат
— Это Моаферн сбивает тебя с толку, принуждая пить всякую гадость, — заявила Монима, сидя на постели.
Она недолюбливала этого человека за то, что он имеет право входить к царю в любое время дня и ночи. У нее такого права не было.
— К ядам меня приучил не Моаферн, а Тирибаз, — сказал Митридат, продолжая одеваться. — Моаферн лишь приготовляет мне это зелье, поскольку разбирается в ядах, как я в лошадях.
Тирибаза Монима тоже недолюбливала, поэтому она позволила себе заметить:
— У твоего Тирибаза самый злодейский вид. Уверена, человек с таким взглядом способен на любую низость!
— На любую низость способна только женщина, — с ухмылкой сказал Митридат.
Монима схватила подушку и запустила ею в Митридата.
Глава вторая. СЛУХИ ИЗ ИТАЛИИ
Для вторжения в Вифинию Митридат дал Сократу тридцать тысяч пехоты и три тысячи конницы. Во главе пеших отрядов царь поставил Архелая. Конницу возглавил Сузамитра.
Напутствуя своих полководцев, Митридат сказал:
— Старайтесь действовать быстро. Если Никомед запрется в своей столице, известите меня. Я пришлю вам осадные машины на кораблях. Если римский наместник в Пергаме двинется на помощь Никомеду, остановите его — все равно как и где.
После такого напутствия военачальники повеселели, особенно Архелай.
Обрадовал Митридат и Сократа, сказав ему:
— Если станешь вифинским царем, отдам тебе в жены Клеопатру. Войско ушло.
Царь и его вельможи долго стояли на дворцовой башне, взирая на клубы пыли, оседающие вдали у желтой горной гряды. Там еще поблескивали на солнце копья и шлемы воинов. Но вот пыль улеглась, больше не видно ни блеска, ни движения конных и пеших колонн, лишь пустынная дорога вьется по холмам.
Спускаясь по ступеням в мегарон, Митридат расслышал сзади ворчливое замечание Тирибаза:
— Опасная затея — дразнить Рим. Все равно что выходить с одним ножом на медведя.
«Однажды я уже выходил с одним кинжалом на медведя и одолел его, — упрямо подумал Митридат. — Одолею и Рим, клянусь Митрой!»
Пятнадцатилетняя Клеопатра очень скоро узнала про обещание, данное ее отцом Сократу. Это известие привело девочку в восторг, и она прибежала к Нисе, доводившейся ей теткой, чтобы поделиться своей радостью.
— Не понимаю, чему ты радуешься, детка, — промолвила рассудительная Ниса. — Сократ лет на двадцать старше тебя.
— Зато я стану царицей, как Апама, — горделиво сказала Клеопатра, — а это кое-что значит!
Ниса печально вздохнула, видя, как блестят глаза у ее красивой племянницы.
— Твоя мать тоже страдала этой болезнью, детка, — заметила она.
— Какой болезнью? — не поняла Клеопатра.
— Властолюбием, — пояснила Ниса.
— Отец говорит, у кого нет властолюбия, у того кровь холодная, как у змеи, — отпарировала бойкая на язык Клеопатра.
— Иного от него я и не ожидала услышать, — невесело усмехнулась Ниса.
Теперь Клеопатра постоянно допытывалась у евнухов, имевших доступ в мегарон, о том, какие слухи приходят из Вифинии. Гинекей жил иными заботами, поэтому о военных событиях здесь узнавали в последнюю очередь. Вскоре стало известно, что Архелай разбил войско Никомеда и захватывает один за другим его города.
Царь пафлагонян Александр также выступил против вифинского царя.
Митридат в эти дни светился от радости. Он так устал от неудач и был похож на человека, одолевшего наконец трудный подъем.
Митридат стал готовить корабли, чтобы запереть Никомеда с моря, узнав, что Архелай осадил его в Никомедии. Однако флот не потребовался, не потребовались и осадные машины. Никомед бежал к римлянам в Пергам, а жители его столицы сами открыли ворота Архелаю.
Царем над вифинянами стал Сократ.
Юную Клеопатру ее тетки и служанки стали собирать в дорогу. Митридат не хотел тянуть со свадьбой. Ему хотелось покрепче привязать к себе Сократа. Такой союзник был жизненно необходим Понту, поскольку Вифиния господствует над одним из проливов в Мраморном море — Боспором Фракийским. Через этот пролив идут в Грецию и на острова Эгеиды корабли с понтийским зерном в обмен на медь и серебро.
Царь дал в приданое своей дочери множество украшений из золота и драгоценных камней, сундуки, набитые платьями и всем необходимым для убранства царского жилища, кубки и ритоны из серебра и золота, тысячу талантов в чеканной монете.
Тирибаз, глядя на все эти богатства, мрачно посоветовал Митридату:
— Лучше дай в приданое Клеопатре отряд преданных воинов. Клянусь Ахурамаздой, они пригодятся ей больше золота и ковров. Никомед еще вернется в Вифинию и вернется с римлянами.
— Что ж, — сказал Митридат, — у Ахеменидов было в обычае давать своим дочерям в подарок кроме золота еще и отряды войска. Я, как наследник Ахеменидов, поступлю так же. Я подарю Клеопатре триста воинов, которые будут подчиняться только ей.
— Слишком мало, царь, — проворчал Тирибаз. — Если уж ты не поскупился в деньгах, то будь и тут столь же щедрым.
— Так и быть, — уступил Митридат, — я дам Клеопатре тысячу воинов.
Клеопатра, узнав, что у нее отныне есть собственное войско, тут же заявила своему брату Митридату, прибывшему из Армении, что она непременно поможет ему снова воцариться в Каппадокии.
Впрочем, ее отец и жених и без нее договорились о совместной войне с Ариобарзаном. Война эта началась спустя полгода. Ариобарзан хоть и держал войско наготове, зная, что Митридат не оставит его в покое, но одолеть одновременно вифинян и понтийцев не смог. В сопровождении небольшого отряда всадников Ариобарзан ускакал в Пергам просить помощи у римского наместника.
В Пергаме Ариобарзан узнал о начавшейся войне между Римом и его италийскими союзниками. Эта тяжелая война отнимала все силы римского государства. В ней принимали участие все прославленные римские полководцы, в том числе Гай Марий, победитель кимвров и тевтонов, и Сулла, с которым Ариобарзан успел подружиться. Италийские союзники Рима взялись за оружие, так как римляне не давали им гражданских прав и отнимали землю. Незадолго до этого благородные братья Гракхи пытались путем введения нового законопроекта оградить италийских союзников от обезземеливания, но сенат и богатые нобили сумели подавить движение Гракхов и убить самих реформаторов.
Спустя какое-то время трибун Ливии Друз, человек знатного происхождения, также собирался по просьбе италийцев опять внести законопроект о даровании им гражданских прав. И дело поначалу принимало положительный оборот, покуда Друз не настроил против себя всадников и сенаторов. Первых — обещанием вернуть судейские должности сенату. Вторых — намерением пополнить сенат выборными из всадников. Всадники и сенаторы, до этого всегда враждовавшие друг с другом, объединились против Друза и избавились от него, подослав к нему наемного убийцу.
Не видя более никаких способов получить гражданские права, италийцы решили открыто отделиться от римлян и начать против них войну.
Весть об этом дошла и до Синопы. Сюда прибыл из Италии соглядатай Митридата. Это был эллин из города Тарента по имени Эвмах. Тарент был самым большим и богатым из греческих городов Южной Италии. Многие из его граждан тяготились властью Рима, поэтому они с надеждой смотрели на понтийского царя, могущество которого возрастало год от года.
Послушать Эвмаха Митридат пригласил кроме Тирибаза еще Сисину и Моаферна.
— Для скрепления взаимной верности италики решили обменяться заложниками, — неторопливо рассказывал Эвмах, сидя в кресле. — В течение долгого времени римляне, занятые судебными разбирательствами и междоусобными распрями, ничего не знали о происходящем. Но когда римлянам стало кое-что известно, они начали рассылать по италийским городам людей из своей среды, чтобы узнать, что там происходит. Один из таких людей, увидев, как одного мальчика везут в качестве заложника из Аускула в другой город, донес об этом управляющему теми местами проконсулу Сервилию. Сервилий бросился в Аускул в то время, когда жители его справляли праздник. Проконсул пригрозил им расправой и был тут же убит, так как жители Аускула убедились, что замыслы их уже открыты. Вместе с Сервилием был убит и Фонтей, его легат. После этого и остальным римлянам в Аускуле не было уже никакой пощады: всех их перебили, а имущество разграбили. Лишь только разнеслась весть о восстании в Аускуле, все соседние народы стали открыто готовиться к войне с Римом: марсы, пелигны, вестины, марруцины, япиги, луканы, самниты… Италики отправили в Рим послов с жалобой на то, что они хоть и содействуют во всем римлянам, но за оказанную помощь не удостоены прав гражданства и находятся на положении слуг. Сенат дал италийцам суровый ответ: либо они раскаются в случившемся, либо их постигнет гнев римского народа. Таким образом, у италиков исчезла последняя надежда, и они начали войну, собрав около ста тысяч пехоты и двадцать тысяч конницы. Своей столицей восставшие италики сделали город Корфиний в земле пелигнов. Там заседает их сенат и выборные магистраты. Восставшие даже чеканят свои деньги.
