Тейлор Колдуэлл - Монгол
Еси опять ждала ребенка, ее лицо было бледным от усталости и напряжения, но она решительно села неподалеку, и ее глаза лихорадочно сверкали при свете костра. Она сидела, обхватив руками колени, и внимательно прислушивалась к разговорам мужчин, облизывая пересохшие от непонятного страха губы.
Женщина не сводила взгляда с Талифа, от его узкого благородного лица, веселой улыбки и хитрых бегающих глаз. На голове у Талифа красовалась красная феска, придававшая ему подозрительный и хитроватый вид. Блуза у него была пошита из тончайшего белого шелка, а на шее висела золотая цепь. Шаровары Талиф носил алого цвета, и к поясу был прикреплен красивый кинжал. От Талифа исходил сильный аромат благовоний, и гость часто касался длинного тонкого носа сладко пахнущим платком. Если он двигал ногой, то его туфли из мягкой алой кожи с драгоценными камнями сверкали в свете костров. Джамуха сидел с ним рядом в своем полосатом сине-белом шерстяном халате, заправив шаровары в сапоги из грубо выделанной кожи. Его одежда была проста и функциональна, на испачканных землей пальцах его не было колец. Но Джамуха был спокоен и гордо держал красивую голову.
Когда Талиф слушал Джамуху, он был воплощением сочувствия, а тот рассказывал ему о своей мирной и приятной жизни и о том, какие мирные и послушные его люди. Еси заметила, что глаза тюрка светились насмешкой и взгляд постоянно бегал по сторонам. Гость опустил голову и продолжал улыбаться, а временами смотрел на Джамуху так, как люди смотрят на сумасшедшего.
Когда Джамуха закончил свой рассказ, Талиф некоторое время сидел молча, о чем-то размышляя, а на его лице появилось выражение глубокого сожаления.
— Джамуха Сечен, — наконец грустно промолвил Талиф. — Многие люди разделяли твою мечту, но она была разбита и потоплена в крови и темноте. Это случится и с твоей мечтой.
— Что ты хочешь сказать? — испугался Джамуха.
Талиф вздохнул и удивленно посмотрел на Джамуху:
— Разве ты ничего не знаешь? Вскоре разразится война, подобной которой никто не видел в Гоби! До меня давно доносились подобные слухи. Говорят, что народы к востоку от озера Байкал боятся растущего влияния Темуджина и его союза племен Гоби, и они, видимо, вскоре на него нападут, а может случиться так, что он первым нанесет удар. В любом случае крови не миновать. Темуджин наверняка потребует, чтобы к нему присоединились все его тарханы, а они должны будут прислать ему своих лучших людей, чтобы те участвовали в сражениях. Твоя мечта о мире в этой долине погибнет из-за всеобщего кровопролития. Клан пойдет против клана, брат станет убивать брата, народы восстанут против других народов!.. И только эхо сражений станет звучать в степях. Множество людей погибнет, и ужас охватит Гоби. Возможно, Темуджин одержит победу, но она не принесет ему счастья, если вокруг останутся только мертвецы! Если он победит, он не успокоится и станет рваться в новые сражения, к новым жертвам и к новой власти!
Джамуха слушал его, бледный и неподвижный, как статуя. Он понимал, что Талиф говорил правду, он сам давно ожидал подобных событий. На горизонте его спокойной жизни собиралась грозная буря — она была неминуема. Джамуха побелел, как полотно, и в глазах его можно было прочитать близость смерти. Он думал о тысячах своих соплеменников, живущих в мире и дружбе. Он вспоминал их жен и детей, и ему представлялись только что засеянные поля, стада домашних животных и зеленые пастбища. Джамуху начала бить ужасная дрожь, его сердце словно кто-то сжал железной рукой, а на лице выступил холодный пот.
Джамуха нервно воскликнул:
— Я не позволю приносить в жертву своих людей! Я никогда и ни с кем не ссорюсь и не стану никому помогать, даже если это будет Темуджин. Я не желаю ничего разрушать, убивать людей и превращать все вокруг в развалины. Темуджин преследует свои ужасные цели, а мой народ не станет умирать ради этого!
Джамуха вскочил и широко раскинул руки. Глаза его сверкали, как у безумного.
— Темуджин всегда желал получить бесконечную власть над людьми. Он полон ненависти и похоти, и ему нужны все новые и новые жертвы, чтобы удовлетворить свою страсть. Он никогда и никого не любил и не желал жить в мире и добре. Он ненавидит людей и все живое. Он счастлив, когда может подмять под себя беспомощных людей и забрать себе их стада и пастбища, слышать жалобный вой их осиротевших женщин и детей. Ужас — его меч, а бешенство — его конь!
Джамуха разразился ужасными рыданиями, и Еси, сидевшая чуть поодаль, прижала руки к губам, чтобы заглушить собственный плач.
— Почему Бог послал это чудовище на землю! Почему его не поразила молния?
Талиф слушал его — он был доволен достигнутым результатом, но придал своему лицу печальное выражение.
— Не знаю, не знаю, — грустно промолвил Талиф.
Джамуха замолчал, лишь сверкая глазами, как бы обороняясь от невидимых врагов, а потом снова заговорил тихим дрожащим голосом пораженного до глубины души человека:
— Я жил ради мира, счастья и любви. Моим людям ничего не нужно, кроме хлеба, жен с детьми и своей юрты. За что они должны так страдать? — Он снова замолчал, а когда заговорил, вид у него был как у человека, потерявшего рассудок: — Они не станут умирать ради этого безумца! И не будут ему помогать убивать, разрушать и калечить! Я уведу их подальше отсюда!..
— Часто людям приходится сражаться за мир и безопасность, — подлил масла в огонь хитрец Талиф. — Неужели ты не захочешь помочь тем, кто попытается спасти народы от меча Темуджина?
Джамуха, тяжело дыша, уставился воспаленными глазами на Талифа, а тот спокойно продолжил:
— Но ведь есть и справедливые войны, в которых принимают участие достойные люди!
У Джамухи дрожали губы, казалось, что его вот-вот хватит удар.
Талиф продолжил:
— Его следует остановить — сейчас или никогда! Историю тиранов пишут малодушные трусы, не желающие противостоять тиранам!
— Я уведу отсюда моих людей, но если на нас нападут, мы дадим врагу достойны отпор, — тихо заговорил Джамуха, заикаясь на каждом слове.
— Вы станете сражаться одни? Почему бы не присоединиться к тем, кто восстал против Темуджина? В этом — ваша безопасность. Вы не сможете в одиночку защищаться от Темуджина.
— Я сказал, что мы отсюда уедем и будем давать отпор, если на нас нападут.
— Бесполезная жертва! — презрительно поджал губы Талиф. — Он вас разгромит в одно мгновение!
В голову Джамухе пришла новая мысль, и он, глянув на гостя исподлобья, кинул мрачно:
— Во всем виноваты вы! Это вы принесли страшный вред народам Азии! Вы помогали Темуджину и подбадривали его, добиваясь собственных целей! Вы позволяли ему грабить и разрушать, делились с ним награбленным, потому что получали свою большую часть, а он защищал ваши караваны и ваши сокровища! Когда он подминал под себя более слабые народы, вы только пожимали плечами и не давали ему отпор, считая, чем больше людей он уничтожит, тем вам будет спокойнее жить. «Темуджин наш друг и защитник ваших интересов», — так говорили вы о нем. А сейчас с вашей помощью он вырос, стал очень сильным и властным. Собака, охранявшая ваши ворота, стала опасной. Мне все теперь ясно! На ваши города упала тень его ненависти и желания покорять. Он уже у ваших стен! Это вы во всем виноваты. Вы настежь открыли двери клетки и выпустили наружу чудовище!
Талифа поразили и испугали слова Джамухи, он вскочил и, уставившись в дико сверкающие глаза Джамухи, заговорил резко и решительно:
— Если даже ты и прав, что из этого? Неужели мы должны ему позволить и далее покорять народы? Да, наверно, нам не стоило его поддерживать, но сейчас уже не до упреков, и настало время принимать решения. Вырвавшийся из клетки зверь желает разрушить мир. Если мы в этом виноваты, вам все равно придется принимать участие в борьбе с ним.
Джамуха склонил голову и громко застонал:
— Мой бедный народ ни в чем не виноват!
Талиф с грустным видом положил руку на плечо Джамухи.
— Невинных должно успокаивать отсутствие их вины. Сейчас не стоит упрекать друг друга. Да, мы виноваты… Но ты должен нам помочь исправить совершенную ошибку, восстановить и защитить всеобщий мир. Мы должны избавиться от жадности, близорукости и беспечности. Мы просим пролить кровь невиновных, чтобы это стало всеобщей жертвой. — Он грустно добавил: — Если мы не будем сопротивляться, то нас всех поработят — виновных и невинных! Я могу тебе прямо признаться, что из-за нас появилась подобная опасность. Но эта опасность теперь грозит и тебе, и нам. Ты должен выбирать: ты присоединишься к нам, чтобы противостоять Темуджину, или станешь его подручным и поможешь ему приблизить конец мира. — Талиф продолжал: — Глупый человек освободил тигра, а тот начал всех без разбора пожирать, он сожрет мудрых и глупцов, если останется на свободе. Неужели мудрые люди должны говорить: «Это не мы освобождали тигра»? Ведь он гуляет на свободе и может проникнуть как в наш дом, так и в твой, и твоя мудрость не поможет смирить его ярость.
