Элизабет Чедвик - Величайший рыцарь
– О-о, Иоанн, – тихо произнесла она с ужасом, отчаянием и сочувствием одновременно.
– Сейчас вы не захотели бы пройти в моих сапогах даже милю, – сказал он устало и встал. – Я подожду тебя во дворе.
– Черт побери! – выругался Вильгельм, когда дверь за Иоанном закрылась.
Потом он встряхнулся, сбрасывая напряжение, пересек комнату и начал нервными движениями пристегивать меч. Изабель кончила кормить ребенка, передала его няне и поспешила к мужу. Вильгельм поправил меч на боку, обнял жену и опустил подбородок ей на голову.
– Я вышел из себя, – сказал он. – Не надо было этого делать.
– Это лучше, чем оставлять гнев в себе, – ответила Изабель. – Ты должен был ему все это сказать ради вас обоих.
Он молчал мгновение, потом вздохнул.
– Однако он прав. У моей чести есть и оборотная сторона медали.
Изабель только крепче прижалась к нему.
– Так получается цельная натура. А я считаю твою честь незапятнанной, – сказала женщина.
Вильгельм посмотрел на нее с большой нежностью и любовью. Она была в два раза младше его, но обладала женской мудростью, которая превосходила его собственные жалкие попытки быть проницательным.
– Изабель, – тихо сказал он и поцеловал ее с благодарностью и нежностью, а потом отправился искать брата.
Глава 37
Изабель наблюдала за сыном, ползущим по полу освещенной солнцем комнаты в доме мадам Фицрейнер. Время от времени он садился на попу или останавливался, чтобы решить, какой рукой двигать, однако явно проявлял настойчивость.
– Мужчины такие восхитительные в этом возрасте, – объявила мадам Фицрейнер. – Как жаль, что они вырастают. Изабель рассмеялась.
– В этом есть доля правды, – согласилась она. – Хотя я с удовольствием буду наблюдать за его взрослением. Интересно, будет ли он похож на Вильгельма.
– Вероятно, – сказала госпожа Фицрейнер. – Он точно такой же добродушный.
– О-о, вы его еще не видели усталым и голодным, – заявила Изабель.
– Ребенка или вашего мужа? – пошутила хозяйка.
Изабель засмеялась.
– Нет, тут они совсем не похожи. Мой сын кричит и сердится. Вильгельм просто становится молчаливым и угрюмым. – Радость ушла с ее лица. – Сейчас трудные времена, – сказала она, наблюдая, как ребенок тянет маленькие толстые пальчики к тряпичному мячу, до которого он чуть-чуть не дополз. Он нетерпеливо закричал, снова потянулся, а потом, вместо того чтобы ползти вперед, отступил назад.
– И будет еще хуже, прежде чем станет лучше, – с мрачным видом предсказала госпожа Фицрейнер. – С честолюбием епископа Или и принца Иоанна нас перемелет, как зерно жерновами.
Изабель согласно вздохнула. Йорк оказался только началом движения Лонгчампа к власти. Через два месяца после этого, пока они с Вильгельмом все еще находились в Нормандии, он попытался захватить замок в Глостере, и только прибытие епископа Винчестерского с внушительным сопровождением из солдат заставило его отступить. Лонгчамп лишил второго юстициария, епископа Дарема, власти и прошел по Англии, словно завоеватель. Его поддерживала огромная банда наемников. Ричард проводил зиму на Сицилии и мало что делал, чтобы остановить своего советника. Возможно, способность Лонгчампа выжимать деньги из каждого угла и щели значила для Ричарда больше, чем жалобы тех, кто терпел притеснения.
Шум во дворе сообщил о возвращении мужчин с верфей, где Фицрейнер показывал Вильгельму новое судно. Это был повод для мужчин размять ноги и оставить женщин посплетничать. Ребенок наконец добрался до мяча, схватил его пухлой ручкой, сел и снова бросил мяч. На лице было сосредоточенное выражение, нижняя губа выпячена вперед. Закончив дело, малыш завизжал в восторге от собственно успеха и посмотрел на мать, ожидая похвалы. Но Изабель не обращала внимания на сына, а прислушивалась к голосам мужчин, поднимавшихся по лестнице. Голоса казались обеспокоенными, а не радостными, какие она ожидала услышать после конной прогулки. Мужчины вошли в комнату с мрачными лицами.
Малыш забыл про мяч и потянулся к отцу, требуя, чтобы его взяли на руки. Вильгельм так и сделал, но движение было неосознанным.
– В чем дело? – спросила Изабель. – Что еще случилось?
Фицрейнер приблизился к жаровне, чтобы погреть руки.
– Я верный человек и преклоняю колени перед своим королем, но начинаю сомневаться, будет ли у него королевство, куда возвращаться, – сказал он. – Один из моих людей принес печальные новости.
«Один из моих людей» означало «шпион», а их у Фицрейнера имелась целая сеть, как у любого магната или прелата в стране.
– Лонгчамп заявляет, что получил от Ричарда письмо, назначающее племянника короля Артура из Бретани наследником, если он умрет во время крестового похода, а Лонгчампа – регентом.
– Но Артур из Бретани – еще ребенок! – воскликнула Изабель. – Как Ричард может предпочесть маленького ребенка взрослому брату?
– Каприз, злоба, раздражение, неправильное понимание происходящего, – резким тоном ответил Фицрейнер. – Кроме того, Лонгчамп вполне мог подделать документы, о чем вам может рассказать Хью из Дарема. У Лонгчампа есть копия печати Ричарда, и он не всегда использует ее в законных целях.
– А принц Иоанн об этом знает? – Изабель с беспокойством посмотрела на мужа.
Это могло обернуться для них трагедией. Как младший королевский юстициарий, Вильгельм должен был бы поддерживать Лонгчампа, но это уже сейчас оказывалось сложно. Защиту надменного епископа как регента проглотить будет невозможно. А отказ станет государственной изменой.
– Сейчас уже должен знать, – ответил Вильгельм. – Те же самые посыльные отправились и к нему. Он явно укрепляет замки и запасает в них провизию для защиты от Лонгчампа. Вероятно, это происходит уже сейчас, пока мы говорим. Бог знает, что делать.
Изабель подумала о словах госпожи Фицрейнер – о том, что они окажутся зерном между жерновами. Должен быть способ обуздать Лонгчампа и одновременно сделать так, чтобы принц Иоанн остался доволен.
– Возможно, нужна женская рука, – сказала она мгновение спустя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Вильгельм.
– Королеву, – ответила Изабель. – Она не любит Вильгельма Лонгчампа, и Ричард ее послушает. Он доверяет ее советам, и ей может удасться заставить его изменить решение. Она не захочет, чтобы доминионами ее семьи управлял священник-педераст от имени трехлетнего ребенка. Если младшие юстициарии пошлют письма ей, а не прямо Ричарду, то она сможет вмешаться и заставить сына ее выслушать.
Вильгельм посмотрел на жену, и морщины между бровями немного разгладились.
– Это прекрасная мысль, моя любовь, – конечно, женская рука.
Изабель покраснела от его похвалы. Напряжение в комнате немного ослабло. Слуга принес два серебряных с позолотой подноса, на которых горкой лежали печенье и имбирные пряники и стояли кувшины с горячим сладким вином. Вильгельм дал один пряник сыну и снова усадил его на пол.
Они все вместе составили письмо королеве Алиеноре. Вильгельм вызвал своих писарей и приказал им написать копии для других юстициариев. Он хотел получить их одобрение и дополнения перед отправкой послания королеве. Еще одно письмо написали брату Вильгельма Иоанну, который служил у принца Иоанна.
– Не знаю, будет ли от этого толк, – заметил Вильгельм, ставя печать на мягкий красный воск. – Мой брат – прежде всего человек принца, и у него не хватит сил его сдержать, да и желания, наверное, тоже.
Фицрейнер откашлялся.
– Если бы тебе пришлось выбирать между принцем и Лонгчампом, кого бы ты выбрал?
– Надеюсь, что того, кого нужно, – ответил Вильгельм, глядя на маленького сына.
* * *
Вильгельм был знаком с Вальтером де Кутансом, архиепископом Руанским, большую часть своей взрослой жизни, но по-настоящему хорошо они узнали друг друга только в последние годы. Вальтер, как и Вильгельм, родился в Англии. Это был краснолицый мужчина плотного телосложения с белым пухом вокруг тонзуры и кротким выражением лица, которое скрывало железную волю. Его племянник женился на Элоизе из Кендаля, и они с Вильгельмом были настоящими союзниками. Архиепископ отправился в крестовый поход с королем, но с Кипра повернул назад с пачкой королевских приказов; ему предоставлялись полномочия в помощи по управлению Англией. Таким образом, он становился важнее Лонгчампа и получал власть над ним.
Вильгельм совещался в Вестминстере с ним и другими младшими юстициариями и переваривал содержание писем, только что прочитанных вслух де Кутансом.
– Значит, если Лонгчамп не подчинится нам и из-за него начнутся беспорядки, мы имеем право отменить его приказы, не считаться с ними и лишить его должности? – медленно уточнил Вильгельм.
