Эмма Донохью - Запечатанное письмо
Фидо натянуто усмехнулась; ей странно видеть в цехе свою давнюю подругу, с ее легкомысленными шутками.
— На самом деле я чувствую себя их матерью, — тихо призналась она. — Вон там работает мисс Дженнингс, ей всего тринадцать лет; она училась ремеслу в приюте для глухонемых.
— Очень благородно с вашей стороны, — похвалил полковник.
Фидо отмахнулась:
— Обучить ее было очень трудно, зато она практически ни на минуту не отвлекается от работы.
— О, да у вас тут и мужчины есть! — тихо произнесла Хелен, заметив мистера Кеттла, натирающего пальцы мелом.
— Разумеется, всегда есть физическая работа, которая женщине не по силам, — слегка виновато объяснила Фидо. — Переносить тяжелую наборную кассу, заправлять в машину бумагу и делать оттиски… Поэтому я наняла одного мужчину на должность метранпажа, который наблюдает за работой пяти наборщиц: он раздает им рукописи, составляет из набранных девушками текстов колонки и формирует полосу — помещает страницы в нужном порядке, — объяснила она. — Но я горжусь тем, что здесь у меня работают двадцать пять девушек и еще пятнадцать на Фаррингдон-стрит.
Хелен отстала, разглядывая длинные полки с металлическими рамами.
— Это называется рамы для заключки, — объяснила Фидо, — но когда они заполнены и закреплены, это уже печатные формы. — Она вдруг подумала, что говорит очень скучно. — Мисс Кларк набирает строку на наборную верстатку — позвольте, мисс Кларк, — она регулируется по ширине, видишь? — Она показала верстатку Хелен.
Та опасливо посторонилась:
— Боюсь испачкаться, сегодня мы с Гарри обедаем у Бичемсов.
— На ней еще нет краски, миссис К., — усмехнулся Андерсон.
Каждый раз, как Фидо слышала это его обращение к Хелен, ее коробило. Что это, вульгарность или самоуверенность? Но затем она укоряла себя за чрезмерный снобизм: скорее всего, это грубоватая манера объясняется тем, что он военный.
— После каждого проката печати все самым тщательным образом чистится и промывается специальным составом, — успокоила она Хелен. — Качество печати целиком зависит от чистоты и аккуратности. «Господи, как нудно и серьезно я рассуждаю в свои двадцать девять лет!»
— Ну, меня ты никогда не примешь на работу! — шутливо заметила Хелен. — Я ужасно несобранная, к тому же у меня слишком пухлые пальцы.
— Твои пальцы — не главное, вот характер определенно будет препятствием! — со смехом согласилась Фидо.
Приведя гостей в кабинет, она предложила им чаю.
— Ого, у вас Теннисон.[25] Превосходно! — Андерсон указал серебряным наконечником трости на стихи в рамке и с пафосом прочитал:
Мгновенье преходящее бесценно,
Да не оставь его бесследным:
Трудись и в час ночной,
Когда вокруг все спят.
Фидо улыбнулась:
— На самом деле это стихи поэтессы мисс Анны Уолкер.
Хелен усмехнулась смущению Андерсона.
— Но поразительно похоже на манеру лауреата, — принялся оправдываться тот.
За бутербродами с креветками выяснилось, что у Фидо и полковника есть общие знакомые в Шотландии.
— Это предприятие делает вам честь, мисс Фейтфул, — отметил он.
— Но в свое время у нас было много противников!
Хелен замерла, изящно держа в пальчиках крупную креветку.
«Ага, это ее заинтересовало!»
— С самого начала нам практически объявили войну и всячески старались помешать работе, — рассказывала Фидо. — Били окна, мазали типографской краской рамы для заключки и табуреты, безнадежно портя платья работниц, вынимали литеры из гнезд и перемешивали или просто расшвыривали их по полу, машины разбивали ломами… Да, тяжелое было время! Мы несли огромные убытки, не говоря уже о том, чего это стоило нам в моральном отношении.
— Дорогая, но это невероятно! — воскликнула Хелен.
Удивительно, но спустя несколько лет то, что казалось таким унизительным, представляется Фидо забавным.
— В газетах и журналах меня осыпали оскорбительной бранью; признаюсь, я не сразу научилась не обращать на них внимания. Но уже через год затраты «Виктории-пресс» начали окупаться, я удостоилась одобрения ее величества, а сейчас на Международной выставке мы получили медали за отличное качество работы. — На самом деле была только одна медаль, но Фидо слегка преувеличила, желая произвести впечатление на подругу.
— Брависсимо! — воскликнула Хелен и захлопала в ладоши. — Подумать только, когда я с тобой познакомилась, ты по нескольку раз в день меняла наряды и только и говорила о раутах у леди Морган!
Фидо весело рассмеялась:
— Боюсь, мы представляли собой довольно необычную пару — моя, так сказать, наставница и я.
— Мы танцевали с любым мужчиной, который пригласит нас, — вставила Хелен.
— Помню, как я по наивности позволяла себе весьма дерзкие и легкомысленные высказывания. А тебе, как замужней леди, следовало меня сдерживать.
— Ах, но Фидо всегда была моей лучшей половинкой! — призналась Хелен Андерсону. — А теперь посмотрите, как она чудесным образом превратилась из юной дебютантки в даму, занимающуюся филантропией…
— Кстати, мисс Фейтфул, — шутливо поинтересовался Андерсон, — полагаю, вы не станете отрицать, что некоторые из ваших феминисток слишком далеко заходят?
Фидо изобразила улыбку, напомнив себе, что мир будет меняться мало-помалу, ведь и мышка медленно прогрызает дырку в стене.
— Уверяю вас, полковник, мы отнюдь не ставим себе целью разрушение общественного механизма, а хотим лишь улучшить его работу.
— Но раздаются призывы к тому, чтобы женщины занимали судейские должности, избирались в парламент, на государственные посты…
— Ну, если какие-то доводы доводить до абсурда… — Фидо взяла себя в руки. — Лично я думаю, что закон не должен препятствовать активному участию женщин в жизни общества. Впрочем, в этом ведь нет необходимости — трудно представить, чтобы профессиями, о которых вы упомянули, мечтали овладеть многие женщины. По своей природе мы преимущественно интересуемся более благородными областями деятельности: образованием, медициной и благотворительностью.
— Это более благородно, чем ваша военная профессия, Андерсон, — с усмешкой заметила Хелен.
— Ну, скажем, эти занятия более способствуют счастью людей, чем война, — примирительно произнесла Фидо.
Полковник усмехнулся:
— Безусловно, мисс Фейтфул. Взять хотя бы несчастных американцев, сколько их сейчас страдает с обеих сторон![26]
Она одобрила его взгляд на эту войну.
— Но, признаюсь, мы, солдаты, всегда рвемся в бой.
— Полковник провел в Крыму свои самые славные дни, — зевнув, сообщила Хелен.
— А что касается бедных военных моряков вроде Кодрингтона, — добавил он, — то последнее настоящее сражение он видел в Аккре, целую четверть века назад!
Довольно пренебрежительное замечание относительно своего друга, подумала Фидо.
— Еще чаю? — спросила она.
Сегодня утром Фидо следовало быть на Лэнгхэм-Плейс, где проводилось обсуждение квартального отчета Общества содействия трудоустройству женщин, а не гулять в Гайд-парке. Но небо такое ясное и синее, сентябрьский ветерок веет такой приятной прохладой! К тому же приглашение на прогулку исходило от Хелен, и ей вдруг подумалось, что большого греха не будет, если она один-единственный раз пропустит собрание. За семь лет разлуки с подругой она никогда себе этого не позволяла. Вся ее жизнь была отдана работе.
— Ты читала «Женщину в белом»?[27] — спросила Хелен, когда они медленно шли вдоль извилистой речки Серпентайн,[28] полностью оправдывающей свое название.
— Я два раза брала эту книгу у Муди, а потом купила себе экземпляр, — призналась Фидо. — Некрасивая, но невероятно благородная и преданная Мэрион глубоко трогает мое сердце.
— А я в то лето постоянно носила белую шаль, как несчастная Анна Катерик.
— Вижу, ты по-прежнему раба моды! А какого ты мнения о романах миссис Нортон[29] и мисс Брэддон?
Хелен энергично кивнула:
— Больше всего мне нравится ее книга «Трижды мертвый».
— А ты покупаешь «Темпл бар»? Там сейчас печатается роман мисс Брэддон «Жена доктора», — сообщила Фидо, — но мне кажется, его героиня своего рода английская мадам Бовари. Ну а «Тайна леди Одли» списана с «Женщины в белом»…
— Но она такая элегантная и смелая, что я все ей прощаю!
— Там есть интересное рассуждение, — припомнила Фидо, — о том, что женщины совершают подобные преступления из-за того, что не в состоянии удовлетворить свое стремление приобрести профессию.
— Мне ужасно нравится сцена, где она сталкивает своего мужа в колодец…
Фидо не дала Хелен договорить:
