KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Владислав Бахревский - Тишайший (сборник)

Владислав Бахревский - Тишайший (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владислав Бахревский, "Тишайший (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Я везу деньги королеве Швеции Кристине. Это выкуп Московского государства за людей, перешедших из наших земель в русские земли… Позвольте мне свидеться с гостем Федором Емельяновым. У меня к нему письма от государя. Емельянов все вам объяснит…

Не знал швед, как ненавистно имя, через которое он искал себе защиты.

– К Федору захотел?

– Пытать немца!

– Заодно они!

– И Федора пытать!

– Пошли к Федору!

– Прошка, веди!

И, не раздумывая, Прошка Коза бросился со своими стрельцами к дому Емельянова.

Оставшиеся окружили Нумменса и повели к Съезжей избе[11].. Туда же пригнали санный поезд с казной.

Побег

В доме Емельянова жизнь шла мышиная. Ни звона заморских бокалов, ни рыка Федора, ни шлепков тяжелой на руку жены Афросиньи.

Домочадцы, таясь за занавесками, торчали возле окон: ждали.

Когда ждут, дожидаются.

Из кривой улочки выскочили решительные люди, и столь же решительно Федор Емельянов запахнул шубу и, позабыв про ларец, побежал темной лестницей черным ходом во двор. Там стояли две лучшие лошади, заложенные в легкие саночки.

Ворота заднего двора распахнулись, лошади, вспугнутые ударом кнута, понесли.

Дом еще не успели окружить, но ехать улицей было опасно. Федор гнал лошадь переулками. Он рассчитывал выскочить к воротам, бросить караульщикам куш, а за городом – ищи ветра в поле.

У Петровских ворот побежали к нему со всех сторон. Кричат, у кого оружие – на изготовку берут. Осадил Федор лошадей, развернул – и в первую же улочку, что легла перед конями. Кого-то прыткого оглоблей сшиб.

Один в санки прыгнул, как волк. Кулаком его наотмашь!

Пальнули – пронесло. Да какой-то негодник выскочил из ворот с вилами – и лошади в бок. Вгорячах понесла в конец улицы, а свернул в переулок – тут она, голубушка, и рухнула. Выпрячь бы – времени нет, да и как на лошадях во Пскове скрыться? Сбросил шубу – и бежать.


Донат после удивительного завтрака с Пани спешил к воеводскому дому. Собакин помнил, что толпу с его крыльца прогнал молодой стрелец. Он велел узнать его имя, и теперь Донат нес караульную службу в покоях Никифора Сергеевича. Донат переулками сокращал путь. И вдруг лицом к лицу – Федор Емельянов. Красный, едва дышит. Увидел Доната, встал как вкопанный. А по соседней улице шум катится – погоня.

Донат – к забору, согнулся.

Дядюшка все понял. Залез племяннику на спину – тому не привыкать – и кулем перевалился через забор.

Тут и толпа появилась. Подбежали к Донату:

– Не видел Емельянова?

– Емельянова не видал, а какой-то мужик вон в тот проулок пошел.

Ринулась толпа, куда ей указано было, а Донат шапку снял, пот со лба вытер.

Идет, головой сам на себя качает: что значит кровь родная!

И вдруг сердце так и остановилось: Федор бежал из дома. А ведь в этом проклятом доме мать и сестры.


Все было открыто, распахнуто, сдвинуто с места и перевернуто. Емельянова не нашли. Прошка Коза подступил к Федоровой жене Афросинье:

– Или отдавай государево письмо, или дом разграбим!

Письмо – бумага, дом – нажить надо. Невдомек купчихе, что бумага из августейших рук в руки тоже дело непроживное. То, что в сундуках, купить можно, а вот царское доверие не купишь. Тут не деньги нужны и не деньжищи, а чтоб серебро, как зерно, на мешки считалось.

Отперла Афросинья заветный ларец и отдала царское письмо Прошке:

– Исполняй договор! Уводи своих людей.

Прошка туда-сюда, но где там! Людишки как горох по дому рассыпались. Видит Афросинья – дело плохо. Взяла ключи, спустилась вниз и отперла один из погребов.

– Это – ваше, все остальное – мое. Пейте и убирайтесь!

Глянули людишки в погреб, а там бочки с вином.

– Эге-ге-э-эй!

Полезла братва.

Тут как раз Донат прибежал.

Мимо толпы, по лестнице наверх, на женскую половину. А там визг. Ворвался Донат в комнату, глядит – Агриппина с младшими сестрами Мирона чем попало лупят: тепа тепой, а тоже не промах – под шумок целоваться к девицам прибежал. Схватил Донат брата своего двоюродного за шиворот, выбросил за дверь, хотел по лестнице спустить, а тут сама хозяйка, Афросинья.

Поглядела на Доната, на встрепанных девиц, поняла, в чем дело, и за ухо сыночка взяла:

– В чулан тебя на хлеб-воду запру!

Крепка Афросинья, перед таким нашествием не дрогнула. А все ж лица на ней нет. Жалко стало тетушку. Опять же мать с сестрами под ее крышей живут. Подошел к хозяйке Донат, шепнул:

– Федор твой жив. Сам помог ему от толпы спрятаться.

Быстро глянула хозяйка на Доната, быстрым крестом его перекрестила:

– Слава Богу! Будь и ты здрав!

Ну, а тут уж наконец сестрицы Доната облепили. Кому беда, а кому радость. Повели его к матушке. Все разом говорят, все тискают. Улыбается Донат, а слезы сами из глаз текут.

Вдруг загудела на дворе толпа и смолкла. Выглянул Донат в окно – уходят псковичи. Прошка Коза со своими стрельцами позади, отставших подгоняет.

– Пора мне! – сказал Донат. – Я и так уже на службу опоздал, как бы не хватились меня. К воеводе в доверие вошел.

Поглядел на Варю, на Агриппину, достал из-за пояса пистолет и отдал Агриппине:

– Кто сунется – не жалей!

Мать руками замахала, а сестричка в пистолет вцепилась. Брата в щеку чмокнула.

– Мой! – В платье обширном подарочек спрятала.

Помчался Донат сломя голову на службу.

Новые правители

А возле Съезжей избы вот что творилось. Псковичи вскрыли ларец с казной, какую Нумменс вез своей королеве, и при нем пересчитывали деньги. Считал всегородний староста Иван Подрез с площадным подьячим Томилой Слепым, а все стояли вокруг и следили за счетчиками.

Другой всегородний староста, Семен Меньшиков, от опасного сего предприятия отстранился. Был он против того, чтобы казну трогать. Просил псковичей отпустить Логина Нумменса с миром. И за те слова псковичи не только закричали на Семена, но и замахнулись.

Деньги пересчитали, казну – в ларец. Ларец запечатали. Приставили к нему московских стрельцов, а к стрельцам – своих стрельцов, с Максимом Ягой, и отправили казну за три версты от Пскова, на подворье Снетогорского монастыря.

После этого торжественного действа подступили к Нумменсу. Привезли его к Всегородней избе, поставили на дщан и велели раздеться донага.

– Я королевский посол! – закричал в бешенстве Нумменс. – Неужели вы посмеете обесчестить меня перед всеми?

– Мы тебя не бесчестим! – возразили ему. – Мы тебя хотим всем миром осмотреть: не спрятано ли на тебе тайной грамотки. Смотреть же тебя в избе не больно складно: сплетни пойдут. Один скажет одно, другой другое. А тут – на глазах у всех. Да и ты не стыдись. Мы ведь не ради сраму твоего растелешим тебя – ради дела.

– Я лучше умру! – закричал Нумменс.

Но Иван Подрез, по совету подьячего Томилы, кликнул палачей. И они явились. В красных рубахах, с кнутами.

Заплакал Нумменс: лучше уж раздеться, чем быть позорно битым. Сбросил платье.

Каждую вещь псковичи прощупали, все бумаги забрали, велели Нумменсу одеться и повезли его туда же, где казна хранилась, на Снетогорское подворье. Сторожей ему миром выбрали: пять попов, пять посадских людей и двадцать стрельцов.


Кто знает, может, и получил бы Донат от воеводы наказание жестокое и справедливое – служба есть служба, – да в стрелецких приказах разброд, никого не сыщешь. Сам воевода бросился верных людей собирать. Вспомнил и о Донате.

– Где Донат-стрелец?

А Донат в дверях:

– Тут я! – И дух никак перевести не может.

– Седлать коней! Едем бунтовщиков усмирять!

Донат – руку на саблю и приказ ринулся выполнять, а воевода его попридержал:

– Рядом со мной будешь скакать, по левую руку!

Донат поклонился: вместо наказания – такая честь!


К Всегородней избе прибежал Прошка Коза со своими стрельцами, принес тайное письмо государя к Федору Емельянову.

Прочитали письмо на всю площадь, а толпа все одно – услыхала то, что хотела слышать. Письмо заканчивалось словами: «А сего бы нашего указа никто у вас не ведал!»

– Ага! – заорали псковичи. – Государю про грамоту не ведомо! Бояре грамоту писали.

Прыткие побежали к Рыбницким воротам, в сполошный колокол колотить. Кто домой шел – назад, кто дома сидел – из дому выскочил. Тут с полсотней стрельцов прискакал на площадь воевода. Закричал:

– Как вы посмели захватить государеву казну? Или вам царская опала не страшна? Или, быть может, вам царево слово не указ? А коли так, то и Слово Божие обернется к вам немотою!

Томила Слепой воеводы не забоялся. Полез на дщан ответ держать.

– Не укоряй нас, Никифор Сергеевич! Не стращай. Мы верные дети нашему государю. Мы послушны его воле и воле Господа нашего. Но если казна послана из Москвы с государева ведома, то почему с нею ехали не городом, а по загородью?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*