Григорий Климов - Песнь победителя
Обзор книги Григорий Климов - Песнь победителя
Григорий Петрович Климов
Песнь победителя
«Песнь победителя» – автобиографическое и первое произведение Григория Петровича Климова, принесшее ему известность в послевоенной Европе, а затем и во всем читающем и думающем мире. Первое издание этой книги вышло под названием «Берлинский Кремль», которое было навязано автору из политических соображений. Книга имела предисловие мэра Западного Берлина. По этой книге в 1954 году в Западной Германии был поставлен фильм, получивший премию года. А позже были созданы фильмы в Англии и США.
Когда в 1972 году Г.Климов подготовил 2-е издание этой книги, то название «Берлинский Кремль» устарело и мало кто понимал, что это такое. Поэтому автор для эмигрантских читателей переменил название на «Крылья холопа» и в коротком предисловии дал пояснение новому названию.
Но сегодня для российских читателей с согласия автора мы даем название этой книге «Песнь победителя». Пусть в названии улавливается некоторый отзвук иронии, но именно оно соответствует самому духу книги и лучше отражает ее содержание.
Также книга издавалась под названиями «Крылья холопа», «Берлинский Кремль», «Машина террора»
Глава 1. Военная академия
«Кли-и-имов!» – проникает откуда-то издалека сквозь грубое сукно шинели и свинцовую усталость солдатского сна.
Нет – это, наверное, мне просто снится. Под натянутой на голову шинелью так тепло. Свеже-наломанные ветки под брезентом плащ-палатки такие мягкие и уютные. Конечно – это мне только снится!
«Капитан Кли-и-имов!» – снова раздаётся в ночной тишине. Слышно как кто-то вполголоса переговаривается с часовым, шагающим между сонными рядами палаток.
Можно сравнительно легко обходиться без пищи, но оставаться без сна – значительно труднее. Как-то утром, сладко потягиваясь и поправляя висящие на поясе ручные гранаты, я заинтересованно посмотрел на свое ночное ложе.
Ночью, забравшись в разрушенное здание, я в темноте нащупал какую-то угловатую кучу и, разбросав её поровнее, завалился спать. Не помню, что мне снилось, но утром я обнаружил, что спал посреди развороченной кучи толовых шашек. Здание дрожало от обстрела, а я сладко похрапывал на целой тонне динамита. Да, великое дело фронтовой сон!
«Приказано немедленно явиться в Штаб Фронта», – доносится голос, переговаривающийся с часовым, и снова громче, – «Капитан Кли-и-имов!» Э-э! Штаб Фронта это не шутка. Тут под землей разыщут. Я сбрасываю служащую одеялом шинель. Сырой, пропитанный испарениями болот воздух, смешанный со специфическим солдатским запахом, густо наполняющим палатку, ударяет в лицо. Пищат невидимые комары. Стараясь не беспокоить спящих, я задом выползаю из палатки.
«А-а-а-а?!» – кряхчу я, ещё полупьяный ото сна. – «Кого тут, собственно, кличут? Климова что-ли?
«Товарищ капитан, посыльный из Штаба Фронта», – докладывает из темноты часовой.
«Где он там? В чем дело?
«Товарищ капитан, Вам приказ», – сержант в кожаном шлеме протягивает мне продолговатую бумажку.
«Капитана Климова Г.П. откомандировать в Управление Кадров Штаба Ленфронта к 8.00 17 июля 1944 года», – читаю я при свете карманного фонаря. Внизу пометка рукой командира КУКСа: «Приказываю немедленно выбыть в УК Ленфронта».
«Хм, должно быть что-то интересное! Хоть недаром разбудили», – думаю я и спрашиваю сержанта: «Есть какие-либо дополнительные приказания?» «Приказано немедленно отвезти Вас в Штаб», – отвечает тот, нажимая ногой на стартер связного мотоцикла.
В прицепе мотоцикла с меня слетают последние остатки сна. Мы трусимся по ухабам запущенной лесной дороги, осторожно перебираемся через ветхие бревенчатые мостики, проезжаем по полу сожжённой безжизненной деревне.
На фоне светлеющего неба чернеют каменные трубы печей и расщеплённые артиллерийским обстрелом доски крыш. Колёса мотоцикла буксуют на песке, плавная качка, рычание мотора, затем мы переваливаемся через травянистую канаву и с облегчением чувствуем под собой гладкое полотно асфальтированного ленинградского шоссе.
В лёгком, стелющемся над влажной землёй, утреннем тумане мелькают аккуратные пригородные дачи в зелени деревьев. Поблёскивают зеркальной гладью лужи мелких озер и бесчисленных болот.
Бледно-жёлтые пятна песчаных дюн. На горизонте поднимаются к небу трубы ленинградских фабрик и заводов. Ровной светло-серой лентой летит нам навстречу прямое, как стрела, шоссе.
Да, ночной вызов в Штаб обещает быть интересным! Попусту не гоняют курьеров и не поднимают людей среди ночи из болота. Мои соседи по палатке сейчас просыпаются.
Увидев моё пустое место, они обрадуются сначала, что вытянули меня, а не кого-нибудь из них. Узнав же, что меня вызывали в Штаб Фронта, они заинтересованно почешут затылки и переглянутся.
Курсы Усовершенствования Командного Состава Ленинградского Фронта – КУКС, где я волею судеб обретаюсь на сегодняшний день, – это довольно специфическая воинская часть. «Антикварная лавочка», как говорят курсанты.
Здесь можно встретить сравнительно молодых людей, обросших бородами и усами самых диковинных фасонов. Эти угрюмые типы даже в жаркую пору таскают на голове меховую шапку – кубанку с красной шёлковой лентой наискосок – знак партизанского звания.
Это – бывшие офицеры и командиры партизанских отрядов, из которых теперь выколачивают партизанский дух и приучают к армейской дисциплине.
Вскоре после освобождения Ленинграда из кольца блокады в январе 1944 года в городе торжественным парадом было отмечено вступление партизан Ленинградской области. Через месяц в Ленинград с фронта были поспешно отозваны несколько спецбригад НКВД для разоружения расходившихся лесных вояк.
Партизаны вели себя в городе как завоеватели во вражеской крепости и с пытающимися призвать их к порядку милиционерами разговаривали не иначе, как на языке ручных гранат и автоматных очередей.
Милиционеров они считали своими потомственными врагами и открыто хвастались кто сколько «лягашей» уложил.
После парада и последующего разоружения всех партизан без особого шума загнали в телячьи вагоны и переправили в спецлагеря НКВД.
«Диким» партизанам поют гимны в газетах как национальным героям-патриотам, но когда они из лесов попадают на свет Божий, то их первым делом зовут перед ясные очи НКВД. Чем вы, собственно, занимались граждане партизаны?
Одно дело регулярные партизанские отряды из переодетых частей Красной Армии или полурегулярные, имеющие присланных из центра командиров и центральную радиои авиасвязь. Но, если вы околачивались в лесах и выходили на «продразверстку» только, когда кончались самогон да сало… Тогда держитесь – не помогут вам и красные ленточки на лбу!
Перетрусив и перемыв бывших партизан в десяти водах, НКВД отправляло их в регулярную армию, а командиров – для переквалификации на КУКСы, подобно КУКСу Ленфронта.
На КУКСе мои уши часто ласкают загадочные слова:
«Ты откуда – из „восьмёрки“? – спрашивает один.
«Нет, – из „девятки“, – нехотя отвечает другой.
Оказывается «восьмёрка» и «девятка» – это 8-й и 9-й Штурмовые Батальоны Ленфронта. Так называются офицерские штрафные батальоны, где офицеры пускаются в бой в качестве рядовых солдат. Если они останутся в живых, то снова получают прежнее офицерское звание. Если останутся в живых… Потери в штурмбатах составляют обычно 90-95 процентов состава после каждой боевой операции.
Когда Красная Армия перешла в наступление и начала освобождение оккупированных немцами территорий, то всех бывших советских офицеров, обнаруженных на этих территориях, собирали и, подобно партизанам, отправляли в спецлагеря НКВД.
Тех, кого НКВД считало недостойными для показательной виселицы, после такого предбанника отправляли в следующее отделение чистилища – в штурмовые батальоны.
Там им предоставлялась возможность кровью искупить свою вину перед Родиной. Пока воюйте! После войны будет время поговорить более детально.
Оставшиеся в живых после кровавой купели, как правило, из госпиталей, – из штурмбатов уйти можно было только лишь буквально ценой пролитой крови, – для окончательного перевоспитания отправляли на КУКСы.
У моих товарищей по КУКСу я часто видел солдатские книжки из штурмбата, где после строк «рядовой» и «пехотинец» на обороте стояла пометка «полковой комиссар» или «командир эскадрильи».
Да, любопытный человеческий материал на нашем КУКСе! Практически – это долговременный резерв Ленинградского Фронта. Чтобы офицеры не жирели и не слонялись без дела их с серьёзным видом заставляют играть в солдатики.
Бывшего командира пулеметной роты учат сборке и разборке пулемета системы Максим, а командиру стрелкового батальона объясняют устройство винтовочного затвора непревзойденного образца 1891 года.
На КУКСе большой процент «новых украинцев». Когда Красная Армия отступала из Украины, то многие солдаты из местных жителей, проходя мимо родных сел, запросто бросали винтовки в канаву и шли «до дому». «Пропади она пропадом эта власть!» – сплевывали они вдогонку отступающим частям.
