Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня русской дружины
– Благодарю тебя за добрые слова, – Эльга искренне улыбнулась деверю.
Свершенное ею не у всех вызывало восхищение, были и завистники. Среди бояр и даже в дружине ходили ревнивые разговоры: дескать, не слишком ли баба прытко вперед полезла, как бы ей о подол не запнуться! Но это было неизбежное следствие всякого успеха, и Эльга, не обращая внимания, ценила тех, кто готов был без зависти следовать за ней и дальше.
– Ты во всем можешь рассчитывать на нас – твой род и дружину, – продолжал Тородд. – Раньше я сказал бы: мы готовы умереть за тебя. Но теперь, – он оглянулся к прочим мужчинам, словно приглашая поддержать, – я говорю: мы пойдем за тобой к новым победам! Ибо ты – победоносный стяг земли русской, а мы – ее острые мечи!
И в гриднице раздались дружные возгласы:
– Слава Эльге!
– Слава роду русскому!
– Слава земле русской!
Эльга улыбнулась, на глазах ее блестели слезы. То, что она вновь объединила этих людей и внушила им веру в победу, было не меньшим ее достижением, чем месть за Ингвара.
– Но все же женщине тяжело нести одной такое бремя, – снова заговорил Тородд. – Дружинам нужен вождь, который поведет их в бой и будет сражаться среди них, как повелось. Ты вернула нам удачу, а теперь наш черед послужить тебе и заслонить тебя от бед и горя. Твой сын уже носит меч, но он еще совсем юн, и пройдет не менее пяти-шести лет, прежде чем он возмужает по-настоящему. Но в роду есть еще немало мужчин, на которых ты можешь положиться. Что ты сказала бы, если бы мы все предложили тебе выйти замуж, – он снова обернулся, – за моего брата, а твоего деверя – Хакона?
Встретив устремленный на него взгляд Эльги, Логи-Хакон опустил глаза.
– Это человек той же крови, что и твой первый муж. Сын тех же родителей. Он предан памяти брата и тебе. Став его женой, ты снимешь печальные одежды вдовства и одиночества, обретешь поддержку и опору, а дружина получит достойного знатного вождя, истинного преемника Ингвара. Никто не скажет худого слова о таком браке, и я думаю, он принесет вам обоим счастье. Ты ведь уже знаешь нашего Хакона. Не мне судить, но, сдается, женщины немного сыщут в нем недостатков!
Тородд усмехнулся и оправил бороду. Младший брат всегда был первым красавцем в семье, над чем они не раз посмеивались между собой.
Эльга опустила глаза и задумалась. Тородд во многом был прав. После возвращения из Деревляни она не раз еще по ночам мочила слезами подушку. Теперь, когда дух Ингвара ушел, ублаготворенный, она осознала свою потерю по-настоящему, во всей ее глубине. В те дни наивысшего напряжения душевных сил ее вела иная воля, она едва ощущала землю под ногами, и все личное отошло в сторону. Жар его крады, его пролитой крови пылал в ее груди, разливая огонь по жилам.
Но вот костер догорел и покрылся холодной землей, напряжение схлынуло, а с ним ушли и силы. Исчезло ощущение, будто Ингвар незримо где-то рядом. Больше его не было и не будет никогда. Теперь она всего лишь овдовевшая женщина, горлица на сухом дереве. Больше ей нечего и некого ждать. Никогда больше он не войдет в дверь, чтобы принять из рук ее приветственный рог, а потом обнять ее. Не будет больше пиров в честь возвращения князя, гудежа в гриднице на целые сутки, когда и она стряхивала тяжесть ожидания и веселилась, слушая дружинные песни и байки над реками пива и меда. Никогда не придет больше тот, кто был главой дружины и сердцем гридницы. Жизнь ее окутал туман скорби, и Эльга зябла в этом тумане, сколько ни куталась в свои белые одежды вдовы.
А мысли обо всех предстоящих трудах и заботах, что теперь навалятся только на ее плечи, приводили в ужас. Времена, когда ей приходилось управлять лишь хозяйством княжьего двора, казались теперь порой легкого и приятного безделья. Уже не раз они обсуждали с Мистиной и другими мужчинами – как устроить Русскую землю, дабы ничего подобного не повторялось. Но обсуждать мало, все это еще надо делать. Хватит ли жизни на эти труды?
На миг Эльгу прельстила мысль принять сватовство. Честь ее ничуть не пострадает: новый жених во всем равен прежнему мужу, и никто не посмеет даже осудить вдову за слишком скорое новое замужество, когда нужно дать дружине вождя перед войной. А сам Хакон молод – лет на пять моложе нее, – хорош собой, неглуп, благороден. Чего стоит одно то, что он не воспользовался случаем развалить Русскую державу, после чего получил бы возможность унаследовать владения на Волхове! Он стал бы конунгом Приильменья, как его отец и дед, вместо того чтобы управлять каким-то краем чужой державы по соизволению собственного племянника. Но Логи-Хакон не пошел на это. Не предал воли брата, не попытался ограбить его сына. Одно это заслуживало любой награды, какую Эльга могла бы ему дать.
– Я очень ценю вашу дружбу и верность, – со слезами на глазах она улыбнулась обоим деверям. – Но я больше не выйду замуж. У меня не будет другого мужа – никакого и никогда. Я – наследница Вещего, который принес процветание Киеву и создал Русскую землю. Мой сын – наследник его крови, силы и удачи. Другого сына у меня не будет. Так было мне предсказано, и вот уже пятнадцать лет предсказание сбывается…
У нее вдруг перехватило горло: вспомнилось, что, кроме единственного сына, Бура-баба предсказала ей вдовство через двенадцать лет брака. Удачи Ингвара хватило на два года больше предсказанного. Но все, что будет дальше, – это уже повесть о Святославе.
– Однако у моего мужа – особенно если это будешь ты, Хакон, – сыновья еще могут быть, – снова заговорила Эльга среди почтительного молчания. – И это будут сыновья киевского князя. Им будет трудно удержаться от борьбы за все русское наследство. А у Святослава найдется немало врагов и помимо сводных братьев. Если же он будет побежден в этой борьбе, то пострадает не только он. Пострадает и разрушится вся Русская земля, наследие Вещего, – ведь твои сыновья, Хакон, от иных жен не будут его потомками. И не принесут его земле удачу. Поэтому я буду рада держать вас, моих братьев, возле самого сердца, но на ложе Ингвара у него преемников не будет.
– Эльга…
После молчания голос подал Логи-Хакон, и она подняла на него глаза. Несостоявшийся жених выглядел не столько оскорбленным или разочарованным, сколько встревоженным.
– Эльга, но неужели тебе не страшно? Мы все убедились, что ты отважна, как валькирия, но ты ведь уже знаешь, что это такое – править державой. Для этого нужна иная сила и иная смелость. У тебя один сын, и ты не желаешь подарить ему братьев. Но это значит, что Святше когда-то придется в одиночку управляться со всем этим – от Нево-озера до Ромейского моря. Он справится? Ты уверена, что с этим вообще может справиться один человек?
– Святша не один. У него есть я. И у него есть вы. – Эльга окинула сидевших перед ней мужчин сияющим взглядом, будто каждому вкладывая в руки по смарагду. – Его русская дружина.
– И это немало… – тихо и задумчиво откликнулся Мистина.
* * *На следующий день Логи-Хакон зашел к ней в избу – уже один.
– Я не в обиде за то, что ты не захотела идти за меня замуж, – сказал он, усевшись и зажав ладони между колен, как делал, только если его не видел никто из посторонних. – Я готов был принять на себя этот долг, раз уж этого требует честь рода, но… Впрочем, не важно. Я хочу спросить тебя о другом.
– О чем же? – По лицу его Эльга видела, что он взволнован не менее, а то и более, чем вчера, во время сватовства.
– Раз уж ты не хочешь быть моей женой, не станешь возражать, если я женюсь на другой… на сестре Мистины?
– На Соколине? – удивилась Эльга.
– Да. Это будет для всех хорошо. Род Мистины будет еще раз связан с твоим, и все нападки на него прекратятся.
– И просто она тебе нравится, – с улыбкой добавила Эльга.
– Ну… да, – сознался Логи-Хакон. – И если ты не будешь против, может быть, поговоришь с Мистиной? Я понимаю, это не очень-то ценный дар для тебя – ввести в родню дочь рыбыни. Но если на ней женится кто-то другой, как мы можем знать, какие притязания в будущем придут в голову зятю и отчасти наследнику Свенгельда?
– Но что скажет твоя мать?
– Она не будет возражать. Она ведь не хотела, чтобы я женился на знатной женщине. Соколина – наилучшая невестка для нее: не знатная, но зато с очень знатной и влиятельной родней. Я надеюсь, наши сыновья унаследуют ее несгибаемый дух и отвагу, это будут отличные воины, но… это не будут князья.
– И ты намерен жениться по-настоящему?
– Конечно, я принесу мунд и дам за нее выкуп. Думаю, Мистина иначе и не согласился бы.
– Хорошо, я посватаю ее тебе. – Эльга улыбнулась: – Хотя думала, тебе было бы уместно взять в жены девушку из знатных смолянских родов.
– Почему смолянских?
– Потому что теперь Святослав вернется сюда, а Тородд сменит его в Волховце и Новгороде. Тебе же останется Смолянск. Там тебе предстоит призвать всех старейшин и от имени князя Святослава возложить на них обязанность собирать княжью дань. Ты будешь содержать свою дружину на часть этой дани и поддерживать нарочитых людей, если простая чадь станет возмущаться. Нужно будет сделать лучших людей Смолянской земли своими верными друзьями. Тогда можно надеяться, что такого, как было в Деревляни, больше нигде не повторится. И я верю, что ты, мой родич, не пойдешь по пути Свенгельда и не вообразишь себя полным владыкой в доверенной тебе части Русской державы.
