Сири Джеймс - Тайные дневники Шарлотты Бронте
— Если вы настаиваете, тетя, — неохотно отозвался Артур.
Он наклонился надо мной и нежно поцеловал в лоб.
— Мне очень жаль, что ты заболела, Шарлотта, но уверяю, ты в хороших руках. Во всем графстве нет сиделки лучше, можешь не сомневаться.
— Артур… — начала я, пытаясь поймать его руку, но мне помешал очередной приступ кашля.
— Тсс. Отдыхай, дорогая, и поскорее выздоравливай, — промолвил он и направился к двери.
Не знаю, какое лекарство дала мне миссис Белл, но, покончив с бульоном, я немедленно уснула, проспала весь ужин и очнулась только на следующее утро.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Пробудившись, я увидела солнечный свет по краям занавесок. Примятая подушка, сбитые простыни и покрывало свидетельствовали, что муж разделил со мной ложе и ушел, не побеспокоив. Вскоре в дверь постучали.
— Войдите, — крикнула я в надежде, что это Артур. Но то была Агнес, седая служанка, которая вечером помогла мне приготовиться ко сну.
Она внесла поднос со словами:
— А! Хорошо, что вы встали.
Служанка была коренастой и невысокой, с седыми волосами, аккуратно убранными под чепец, приятным морщинистым лицом и густым местным акцентом.
— Хозяйка велела принести вам завтрак.
Поставив поднос, она отдернула занавески. Солнце ворвалось в высокие окна, за которыми открывался прелестный вид на пышные зеленые луга.
— Надеюсь, вы хорошо спали, миссис Николлс?
— Да, спасибо, Агнес.
— И как, вам полегчало?
— Немного, — ответила я, но меня тут же скрутил приступ кашля.
— Ну, щечки у вас порозовели по сравнению с приездом. Это добрый знак, не сомневайтесь. Хозяйка всегда уверяет, мол, лучшее средство от любой хвори — как следует выспаться и отдохнуть денек в постели, и я с ней полностью согласна. Здесь немного овсянки, чай и гренки. Как вы, не прочь перекусить?
— Я постараюсь, спасибо. Агнес, вы не видели моего мужа?
— Нашего Артура? Конечно видела, — ласково произнесла служанка, обкладывая меня подушками и помогая сесть в кровати. — Он поднялся ни свет ни заря и все бродил кругами, ужас, как переживал из-за вас. Ваш муж хороший человек, не сочтите за дерзость, миссис Николлс. Я знаю его с тех пор, как он приехал сюда, — прелестный был малыш! Все-то он помогал другим, все-то пытался творить добро. Ни разу я не слышала от него жалобы, или клеветы на кого-то, или даже безобидного вранья, а ведь это для мальчишки большая редкость, да и для взрослого тоже. Так что, мэм, вам здорово повезло, вам достался один из лучших джентльменов страны.
Агнес хвалила Артура с такой глубокой приязнью и уважением, что мое сердце защемило, а на глаза навернулись слезы. Однако я не успела проронить ни звука, поскольку добрая женщина поставила мне поднос на колени и продолжила:
— А! Вам, наверное, интересно, где Артур? А я-то завела шарманку! Он ходил кругами, мэм, и действовал хозяйке на нервы, вот она ему и говорит, мол, не надейся, Артур, что твоя разлюбезная жена сегодня поднимется с кровати. Хороший отдых и умелая забота — вот что ей надобно. Так что иди-ка ты отсюда, говорит. Он поворчал, поныл, но все-таки она убедила его отправиться на пикник у реки с кузенами и их друзьями.
— О! Он ушел? И надолго, как вы считаете?
— Знаете, мэм, молодежь обожает Шаннон… почти у каждого есть лодка, а у кого и нет, всегда можно нанять или одолжить… да и погода в это время года чудесная… думаю, раньше ужина не вернутся.
Я поблагодарила ее, весьма разочарованная. Агнес подбросила торфа в огонь и удалилась.
Завтрак я съела совсем без аппетита. Вскоре после того, как поднос забрали, ко мне заглянула миссис Белл. Весь день эта славная леди ухаживала за мной с добротой и сноровкой, временами оставляя одну, чтобы я могла набраться сил. Позже, когда я пробудилась ото сна, она приставила к кровати кресло, взяла шитье и завела беседу.
— Я пообещала Артуру, что присмотрю за вами, и вы непременно поправитесь. Знаете, вы уже дороги мне, потому что вы жена нашего Артура. К тому же я питаю слабость к англичанам. Я родилась в Дублине, но посещала лондонскую школу.
— Так вот в чем дело: ваш вид и голос кажутся мне такими английскими!
— Вообще я пробыла в вашей стране недолго и была в то время совсем крошкой, но Англия произвела на меня неизгладимое впечатление. Видите ли, мой отец решил, что мне следует получить образование в английской школе, подобно истинной леди, и потому отвез меня в Лондон. Всего через три недели он вернулся, поскольку нашел жизнь без меня решительно невыносимой. Однако за это время я научилась аристократической речи, увидела иллюминацию Лондона в честь победы Веллингтона в сражении при Ватерлоо…
— В честь победы Веллингтона? Потрясающе!
— И встретила королеву.
— Королеву?
— Она навестила школу ради ребенка, к которому питала интерес, и ей сообщили, что среди учениц затесалась маленькая ирландка. Очевидно, меня считали диковинкой, поскольку отвели вниз. Королева оказалась маленькой старушкой. Не правда ли, забавно: ее тоже звали Шарлотта.
Я весело засмеялась и с тоской подумала: вот что значит иметь мать! Я не помнила, когда в последний раз кто-либо ухаживал за мной во время болезни. Такое странное и удивительное чувство — будто я снова стала ребенком.
Мы с миссис Белл провели за дружеским общением весь день. Она расспросила меня о детстве, а после рассказала о детстве моего мужа.
— Они с братом сразу пришлись ко двору. Артур чувствовал себя в науках как рыба в воде: первый ученик, всегда соперничал за высшие награды, и в университете то же самое. Он немного поработал учителем, как вам известно; свет не видывал более заботливого и преданного наставника. Я так гордилась, когда он объявил о своем желании стать священником! Алан Николлс тоже хороший человек. Я люблю всех своих детей, Шарлотта. Ваш Артур и Алан на самом деле чужие дети, но лучших сыновей нельзя и желать; каждый день я благодарю Господа за то, что он внушил моему мужу мудрую мысль взять их к нам.
Как чудесно было слышать подобные высокие похвалы Артуру от женщины, которая его взрастила! И в то же время ее слова пристыдили меня, поскольку напомнили, как жестоко я в нем ошибалась и как долго недооценивала.
Вечером молодежь вернулась с лодочной прогулки в превосходном расположении духа, громко заявляя о здоровом аппетите. Я встала и быстро оделась, собираясь присоединиться к ним за ужином. В столовой меня встретили под фанфары и хором заверили, что я выгляжу намного лучше.
— Непременно поезжайте с нами в следующий раз, Шарлотта, — потребовала Мэри-Энн. — Что может быть приятнее, чем безмятежная прогулка по Шаннон в это время года!
— Слава богу, ты поправилась. — Артур сел рядом со мной. — Мне очень не хотелось оставлять тебя одну.
Он бросил на меня ласковый взгляд, к которому я уже успела привыкнуть, но тут же вспомнил, что должен скрывать свои чувства, и отвернулся; его улыбка увяла. О! Как невыносимо было находиться в полной комнате людей и не иметь возможности обратиться к мужу! Я собиралась наклониться и шепотом попросить его ненадолго выйти, чтобы остаться наедине, когда миссис Белл внезапно воскликнула:
— Боже правый! Шарлотта здесь уже два дня, а мы напрочь забыли, что рядом с нами прославленная писательница!
К моей досаде, все тут же принялись обсуждать эту тему, как будто в ней заключалось неизъяснимое очарование, и о том, чтобы покинуть компанию, уже не могло быть и речи. Когда расторопно накрыли первую перемену блюд, Мэри-Энн взволнованно произнесла:
— Мы не забыли, мама, но изо всех сил старались молчать. Боялись, что Шарлотта подумает, будто мы любим ее только за литературный талант.
— Я обожаю «Джейн Эйр», — с сияющим лицом сообщила ее сестра Гарриет. — В жизни не читала более замечательной книги!
— Три тома появились в Ирландии один за другим, — подхватила миссис Белл. — Роман так взволновал нас, что мы едва выносили перерывы между частями. Мы специально ездили в Бирр, чтобы купить следующий том как можно раньше. Разумеется, тогда мы не знали, кто автор.
— Круг ваших поклонников в нашей семье отнюдь не ограничен женщинами, — вмешался Алан Белл. — Мы все прочли «Джейн Эйр» и «Городок» и обожаем их. Роман «Шерли» тоже превосходен, в особенности трио викариев. В жизни так не смеялся! Артур утверждает, не без гордости, что послужил прототипом мистера Макарти, о котором есть немного в самом конце. Это правда?
Я улыбнулась и взглянула на мужа с любовью (и надеждой, что он увидит в моих глазах это чувство, пока не облаченное в слова), однако он не смотрел на меня.
— Чистая правда, сэр. Но это было несколько лет назад, до того как я познакомилась с Артуром ближе.
— По-моему, он вышел как живой, — заметил Джозеф. — Вы представили его как порядочного, трудолюбивого и щедрого человека, который, однако, излишне строг к диссентерам и квакерам.
