Мика Валтари - Тайна царствия
– Мир тебе! Он отпустил тебе грехи? Он обещал тебе вечную жизнь? Действительно, если мы видели его здесь, на горе, мы никогда не умрем!
Мои конечности затекли, и я принялся растирать руки, чтобы вернуть им жизнь. Пока при свете нарождающегося дня люди узнавали своих знакомых, Одиннадцатеро, разделившись на группы, стали обходить толпу. Я видел как они помогали пробуждаться тем, к кому прикоснулся назаретянин.
Трое из них приближались к нам. По круглой голове и широким плечам я узнал в одном из них того, кто этой ночью говорил толпе об учении, и при бледном свете увидел его волевое, поросшее бородой лицо. Рядом с ним шел юный Иоанн: несмотря на бледность, его лицо оставалось самым чистым и светлым из всех тех, что мне приходилось видеть, один лишь вид его доставляй облегчение. Третьего я не знал, однако по какой-то скрытой причине сразу же определил, что он тоже принадлежит к Одиннадцати: могу лишь сказать, что в нем было что-то от Иисуса из Назарета, хотя это было выражено не так ярко и как-то иначе, словно просвечивалось через вуаль.
Тогда я вспомнил одинокого рыбака, которого я повстречал вечером на берегу озера, и попытался сравнить его лицо с лицом воскресшего. Однако я не мог с точностью утверждать, что это был один и тот же человек. Тем не менее я был уверен, что видел на берегу именно его и разговаривал именно с ним, хотя сейчас мне не удалось его узнать. Но почему он явился именно мне? На этот вопрос я не смог бы дать ответ.
Чем ближе эти трое приближались к нам, тем больше меня охватывало чувство вины, и я даже отвернулся, чтобы скрыть свое лицо. Однако они не собирались останавливаться передо мной. Склонившись над стариком, они принялись его тормошить:
– Просыпайся, соня!
Слепой протер глаза тыльной стороной ладони и взглянул на них.
– Я вижу вас! – воскликнул он – Вас трое, но я вас не знаю! Тогда заговорил первый из них;
– Мы посланники, избранные Иисусом из Назарета, Сыном Божьим. Меня зовут Симон, а он нарекал меня еще Петром.
Прикоснувшись рукой ко лбу, старик огляделся вокруг теперь уже видящими глазами.
– Сегодня ночью я увидел непреодолимый свет – радостно объяснил он. – Какая-то сила так ударила мне в глаза, что я потерял сознание. Однако после пробуждения я вижу, тогда как приехал сюда слепым!
В возбуждении он склонился к сыну и легонько его потряс, чтобы тот проснулся, старик помог ему подняться на ноги и крепко обнял.
– Воскресший Иисус исцелил меня этой ночью! – воскликнул он – Да будет благословенно его имя! Всю жизнь я буду славить Бога, пославшего его нам.
Еще не совсем проснувшись, юноша снял повязку с головы: его рана совершенно зажила, оставив на лбу еле заметный шрам. Опираясь на обе ноги, он больше не чувствовал никакой боли, поэтому отвязал сковывавшие ногу шины.
– Моя нога срослась! – удивленно воскликнул.
Симон Петр пояснил:
– Сегодня ночью он исцелил всех тех, кого призвал, чтобы они удостоверились в его воскресении. Все мы видели его. А он не только вернул зрение слепым, слух глухим и исцелил калек, но еще и очистил нас от грехов и отворил перед нами ворота в вечную жизнь. Этих двоих мы не знаем и не звали сюда, однако Учитель их исцелил. Здесь много незваных, но Иисус никого из них не отверг этой ночью.
Он указал на меня пальцем.
– А вот этого человека я знаю! В Иерусалиме он постоянно приставал к нам с коварными вопросами, сбивая с толку женщин и введя в искушение Симона Киринейского и Закхея! Фоме пришлось прийти к нему и запретить злоупотреблять именем нашего раввина! Это – Марк, идолопоклонный римлянин! Откуда он здесь взялся?
Симон Петр вздрогнул и, потрясая кулаком, воскликнул:
– Среди нас есть предатель!
Однако Иоанн и еще один из них удержали его за руки.
– Давай не будем привлекать всеобщее внимание! – предупредили они – Лучше отведи его в сторону, иначе люди забросают его камнями, а нам придется отвечать за его кровь, потому что он – римский гражданин.
Петр, тяжело дыша, угрожающе посмотрел на меня.
– В этой толпе найдется немало фанатиков. Что ты скажешь, о римлянин, если я отдам тебя в их руки? Они отведут тебя в одну из пещер, и тогда тебе больше никогда не увидеть дневного света!
– Я не боюсь ни тебя, ни кого другого! – твердо ответил я, – Почему я должен бояться, если твой Учитель этой ночью не отверг меня?
Заметно обеспокоенные, они отвели нас к кустарнику, где были привязаны наши ослы, и стали совещаться, стоит ли звать на помощь остальных учеников. Из их слов я понял, что Никодим, Симон Киринейский и Закхей, которых я знал, тоже находились в толпе.
Наконец Иоанн произнес:
– Чем больше людей мы позовем, тем больше будет ненужного беспорядка. Римлянин прав: сам не знаю почему, но Господь не стал прогонять его! Неужели раб может быть мудрее своего господина?
Оказавшись в стороне от толпы, старик и сын вмешались в разговор и выступили в нашу защиту, рассказав о том, что с ними произошло, и как, сжалившись над ними, я довез их до горы.
– Значит, то что юноша угодил под копыта лошадей и сломал ногу, не стало для вас достаточным предзнаменованием? – прервал их рассказ Симон Петр – Вас сюда никто не звал, и Господу не было угодно ваше присутствие!
Задетый этими словами за живое, юноша опустился перед учеником на колени.
– О праведники, простите меня! – взмолился он – У меня не было никаких дурных намерений, и я поступал так, действуя ради отца. Я не просил Господа исцелить свою ногу и даже не думал об этом! Он только прикоснулся ко мне и в своей бесконечной доброте исцелил меня и таким образом все мне простил. Сделайте же и вы то же самое для меня и моего отца!
Мне тоже ничего не стоило унизиться перед этими тремя мужчинами, которых терзало беспокойство и сомнения.
– О божьи люди, если вы так желаете, я тоже могу броситься к вашим ногам! – произнес я. – О вы, ставшие самыми большими в его царстве, молю вас простите меня! Я вовсе не предатель и не желаю вам никакого зла! Если вы посчитаете нужным, мои уста никогда не скажут о том, что я видел. Но если вы захотите, я готов свидетельствовать о его воскресении перед всем миром и даже перед самим императором!
Симон Петр теребил свою тунику, словно желая ее разорвать.
– Замолчи, неразумный! – приказал он – Что скажут люди если идолопоклонный римлянин засвидетельствует его царствие? Лучше бы ты никогда не слышал о пути к нему! Даже если сегодня ночью ты избавился от зла, то все равно вернешься к нему и к миру, как пес возвращается к тому, что он изрыгнул! Для нас отныне ты не больше чем собачье испражнение!
Затем, со злобой обернувшись к Натану, он произнес:
– Я виделся с тобой в Капернауме и доверял тебе! Но, приведя язычников на праздник вечной жизни, ты предал нас!
– Выслушай же меня, о Симон, ловец душ человеческих, – сказал Натан, потирая себе нос – Разве не давал я тебе осла, чтоб ты смог привезти сюда свою тещу?
Петр смутился и виновато взглянул на своих спутников.
– А кто в этом виноват? – проворчал он – Сусанна порекомендовала тебя, и я доверился ей.
– Этот осел принадлежит вот этому римлянину, – неторопливо продолжал Натан – Марк – мирный человек, однако если ты его рассердишь, он сможет потребовать осла обратно, несмотря на то что во многих других случаях проявлял милость к людям, и тогда тебе придется жить на этой горе вместе со своей тещей и Сусанной, потому что она приехала на втором осле, который принадлежит этому же римлянину.
Еще больше смутившись, Симон Петр топнул ногой и сказал:
– Моя теща – сварливая женщина – и прежде ворчала даже на Иисуса, обвиняя его в том, что он живет, как лентяй. Однако с тех пор как он исцелил ее от горячки, от которой она едва не умерла, она перестала браниться. Мне вовсе не хотелось бы оставлять ее здесь, однако нам просто необходимо быть в Иерусалиме до истечения срока в сорок дней. Нам придется идти денно и нощно, дабы успеть ко времени и дабы пророчество сбылось. Но если теще не на чем будет вернуться в Капернаум, я окажусь в весьма затруднительном положении!
– Я не отвечаю злом на зло, – успокоил я его – С удовольствием оставлю тебе осла, даже если в твоих глазах я не более чем собачье испражнение. Можешь также взять для женщин еще этих двух ослов, которые нам не потребуются, потому что мы сможем вернуться пешком. Натан заберет их в Капернауме. Я же покину это место без шума, не привлекая к себе внимания. Только не стоит меня проклинать.
Тогда, пытаясь примирить нас, вмешался Иоанн.
– О римлянин, постарайся понять нас! – попросил он. – Еще не все ясно, и пророчество пока не сбылось. Нам известно лишь то, что существует путь к царствию и ворота в него узки, и мы не имеем права их расширять по собственной воле.
Третий ученик добавил:
– Он приказал нам обратить в нашу веру все народы, однако мы не знаем, как и когда это можно будет сделать. Прежде всего его царствие должно установиться в Израиле. Полное объяснение мы будем знать только в Иерусалиме.
