Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
– Мог, – спокойным тоном продолжал Путилин, – до того, как вы лишили Семёна Иудовича жизни, я имел с ним обстоятельный разговор.
Поплавский засмеялся, глаза его горели.
– Один раз решился на поступок, но даже здесь не повезло.
– Уведите.
– Не понимаю я, Иван Дмитрич, ну Борис мог убить, там наследство не чета пятидесяти тысячам, что получил бы Поплавский. Почему?
– Миша, когда ты усвоишь, что для некоторых людей и три копейки недостижимая мечта.
Погорельное дело, 1883 год
В ночь на 28 апреля 1883 года исправник Санкт-Петербургского уезда полковник Ридингер был разбужен прислугой, доложившей, что прибыл посыльный от пристава 1 стана коллежского асессора Любимова.
Николай Александрович поднялся с постели, в последнее время из-за беспокойного сна, спал один.
Спросил, что стряслось.
На что получил ответ: пожар в Белом Острове, горит большой добротный дом с хозяйственными пристройками.
Исправник сжал зубы и сквозь них прошипел:
– Хорошо горит?
Прислуга пожал плечами:
– Не извольте беспокоиться, сию минуту узнаю.
– Не надо, – отмахнулся исправник, – передай приставу, утром приеду, – и добавил, – если каждое пепелище буду посещать, то не останется времени для иных дел.
Заснуть до утра так и не удалось, проворочался, намаявшись на мягкой перине с боку на бок. Поднялся разбитый, не выспавшийся и с лёгкой головной болью.
Завтрак так и оставил на столе, даже не притронувшись, пригубил из фарфоровой чашки горячего чаю и отправился в Белый Остров, осматривать то, что осталось от дома.
Кроме пристава у обгорелого дома Николай Александрович встретил доктора Малиса и, уже как год исполняющего должность судебного следователя, Александра Фёдоровича Смитта, человека, хоть и сведущего во многих делах, но в расследовании полного профана, полностью полагающегося в этом вопросе на полицейских. По этой же причине, так и не утверждали его в должность, подыскивали более подходящую кандидатуру.
Исправник поздоровался с присутствующими, недовольно сжимая губы.
– Вот такие вот дела, – закончил доклад Любимов.
– Вы подозреваете, что пожар учинён с целью сокрытия убиенных?
– Так и получается, – пристав качал головой, – среди обгоревших руин обнаружены тела трех детей и обезглавленное женское тело, тут сразу становится ясным, что причиной пожара был поджог.
– Вы правы, – исправник на миг задумался и посетовал, – если бы не женское тело…
– В том —то и дело, если бы голова не была отделена от тела, то все признаки на лицо, топили печь, угорели, поэтому не смогли выбраться из дома, а здесь и огонь, оставленный без присмотра. Получилась бы трагическая случайность, а так…
– Так может она и есть случайность, – подал голос судебный следователь, – голова, ну, может упавшей балкой перекрытия оторвало, – и тут же побагровел под пристальным взглядом исправника.
– Начинайте следствие, Василий Иванович. Вы справитесь?
Любимов задумался.
– Так справитесь? – Ещё раз спросил исправник.
– Как вам сказать, – глаза пристава смотрели с прищуром, который выражал в одно и то же время, и готовность самому довести до конца дело, и облегчение, если кто—то сторонний возьмёт груз расследования на себя.
– Э—э—э, – начал Любимов и остановился, не сказав ни единого слова.
– Если нужна помощь, то я затребую агентов сыскной полиции столицы, благо, они подобными делами занимаются каждый день.
– Я думаю, стоит вызвать, – подал голос господин Смитт и ещё больше побагровел.
– В этом вы, Николай Александрович, пожалуй, правы, чувствую, что в этом деле нам без посторонней помощи не разобраться. Степанида Ганина, это женщина, которая найдена среди сгоревшего дома, была пришлой, но довольно общительной, детей держала в строгости. Куда нас приведёт следствие одному Богу известно, а сыскная полиция сможет быстро получать интересующие сведения со всей России.
– Я попрошу помощи, господин Путилин не откажет, тем более, что распоряжением министра сыскная полиция обязана, по требованию губернских властей, оказывать содействие в следствии.
На том и порешили.
После обеда прибыла телеграмма от исправника Санкт– Петербургского уезда полковника Ридингера и сразу же дежурным чиновником представлена начальнику сыскной полиции Путилину.
Иван Дмитриевич надел очки. В последнее время глаза ослабли, и пришлось обращаться к доктору. Внимательно прочитал телеграмму, отложил в сторону, потом вновь принялся просматривать.
– Дела, – задумчиво произнёс и, словно пробудившись ото сна, добавил, – пригласите ко мне Жукова и Орлова.
Через четверть часа в кабинет первым заглянул Михаил Силантьевич Жуков, бывший путилинский помощник, некоторое время тому занявший освободившуюся должность чиновника по поручениям.
Новоиспечённый чиновник за последние годы слегка погрузнел, лицо округлилось, небольшие усики добавили мужественности, и костюм стал сидеть более элегантно.
– Разрешите?
Путилин только кивнул головой.
Вслед за Жуковым вошёл капитан Орлов.
– Вот вы мне и нужны, господа сыскные агенты, – Миша стал более сдержанным и теперь не торопился задавать излишние вопросы, – вот, – Путилин протянул телеграмму Жукову, присевшему на стул.
После прочтения новоиспечённый чиновник по поручениям передал серую бумагу Василию Михайловичу, тот бегло пробежал глазами небольшой текст, потом более внимательно.
– Какие будут соображения?
– Какие тут соображения, – Миша пальцами помассировал переносицу, – если сейчас выедем, то, наверняка, к вечеру не только будем знать кое-что о преступлении, но, может быть, поговорим с жителями Белого Острова.
– Пожалуй, Михаил прав, – капитан Орлов поднялся со стула, взглянув на вытащенный из кармана хронометр, – стоит, однако, поспешить.
– Не смею задерживать, и не забывайте меня информировать о ходе расследования.
– Иван Дмитрич, – уже выходя из кабинета, покачал головой Жуков.
Сыскные агенты решили, что до Белого Острова быстрее доберутся на коляске, нежели, на поезде. Тем более, что ждать пришлось бы до позднего вечера, а в темноте разыскивать пристава и потом ничего невозможно будет рассмотреть на месте преступления, а значит день потерян.
Проехали сразу на пепелище, возле которого прохаживался приставленный охранять место преступления полицейский.
– Кто такие? – Вместо приветствия насупился служивый. – Только зрителёв тута и не хватало.
Видно, пристав строго—настрого приказал никого близко к пожарищу не подпускать. Чтоб ни одного любопытствующего в округе не шаталось, не то затопчут всё, а этого столичные агенты не любят.
– Где пристав? – В тон полицейскому спросил Орлов.
– В доме пастора, – более спокойным и тихим голосом отозвался служивый.
– Это где? – Миша вертел головой, словно пытался найти сам, без подсказки.
– Вон там, – полицейский показал в сторону рукой и добавил, – видите дом с зелёной крышей, это он и есть.
Исправник Ридингер с небрежно засунутой салфеткой за воротником, после сытного обеда, пил чай из большой фарфоровой чашки. Лицо и без того лоснящееся от жира в обычные дни, теперь покрылось к тому же ещё и испариной. Уж очень вкусно готовит пасторова кухарка, невозможно остановиться.
– Так вы говорите, святой отец, что госпожа Ганина была добропорядочной христианкой?
– Истинно так, – пастор улыбался и глаза при этом затуманились какой—то непроницаемой дымкой, – службы посещала с детьми регулярно, не припомню ни единого случая, чтобы не пришла. Даже в болезненном состоянии и то, дом Господен посещала, не то, что некоторые прихожане.
– Н—да, – невпопад произнёс исправник, вспоминая, что он давно не был в церкви, дома ссылаясь на недостаток времени из—за службы.
– Трое ребятишек у Степаниды было, – покачал головой священник, – неужели и они?
– На пепелище найдены три маленьких трупа, – Ридингер смотрел в окно и не видел, как пастор прикрыл глаза и, сдерживая рвотные позывы, поднёс руку к горлу, – опознать их невозможно, уж больно обгорели, но самое примечательное, – Николай Александрович, то ли не замечал состояния хозяина, то ли не обращал внимания, продолжил, – обнаружен один взрослый, но с отрубленной головой. По кольцам на руках установлено, что это несчастная мать.
– С отрубленной головой? – Оживился пастор.
– Именно.
– Значит, никакого несчастного случая, а убийство?
– Так точно.
– У нас, – лицо священника вытянулось от удивления, – в наших спокойных краях и злодейство?
– Да, именно убийство, ведь сама женщина, эта как её?
– Степанида, – подсказал хозяин.
