Садриддин Айни - Рабы
— Молодец, Хасан Эргаш! Молодец!.. — закричали ему.
А Фатима, которой и пятнадцати лет еще не было, растерялась, смутилась и убежала к Мухаббат.
Тут поднялся старик, удивленно поднимая полы своего халата.
— Братцы! Что же это такое?
— А что? Что с вами, Сабир-бобо?
— Подо мной — вода. Вода!
— Может быть, спросонья что-нибудь, Бобо-Сабир? — И вокруг засмеялись.
— Вставайте! Она и под вас пойдет. Слышите? — Он пошлепал ногой в подступившей к нему воде.
Все поднялись, собрались вместе, удивленно глядя, как при свете месяца медленно по серой земле расползается черное зловещее пятно неведомо откуда явившейся воды.
А вода натекала, тихонько булькая и неся на себе мелкие сухие стебли степной травы, отсохшие листья хлопчатника. А с полей слышался плеск струй, — там она растекалась уже свободным паводком.
Нор-Мурад проговорил:
— Это тезгузарцы виноваты. Они брали воду на свои поля, а когда вода перелилась через край, прозевали. Теперь она погубит нам весь урожай.
Сапожник Самад низко склонился к канаве.
— Нет, в Тезгузаре сегодня воды не было. Они воду не брали, канава еще сухая.
Бобо-Сабир ответил:
— После проверим, кто виноват. Гадать некогда! Надо скорей запрудить воду. Ты, Самад, иди туда с Нор-Мурадом. Возьмите ребят с собой, а остальным всем надо скорей идти в поле, убирать на сухое место хлопок. Надо также снопы проса и маша спасать. Скорей, братья!
Крестьяне заторопились к своим полям, а Самад с Нор-Мурадом и несколько ребят, захватив мотыги, побежали берегом Тезгузара искать промоину.
Пройдя немного, увидели, что в двух местах вода, перелившись через край, текла на поля, запруженная в этом месте так плотно, что ниже русло совсем опустело.
— Ох, тезгузарцы! — рассердился Нор-Мурад. — Пожадничали! Захотели всю воду к себе повернуть. А вода, видно, где-то просочилась на нашу жатву. И теперь нам беда, беда нам, беда…
— Скорей, скорей, чего там думать? Подумаем завтра. Надо скорей заделать промоину, а не то — беда! — торопил Самад.
— Да я о беде и думаю, — откликнулся Нор-Мурад.
— Раздевайся! — торопил Самад, сбрасывая халат и влезая в воду. — Иди сюда! Мы с тобой здесь ляжем поперек потока. А ребята пусть кладут глину тут вот, в воду повыше нас. Мы сдержим глину, чтобы ее не сносило, пока не окрепнет.
Они легли, укрепляя перед собой комья глины. Постепенно глинистая плотина преградила течение.
Во второй промоине они хотели поступить так же.
Но поток здесь был слишком быстр и силен. Сколько они ни бросали земли и глины, все уносилось течением. Комья расползались в воде, исчезали, как соль в кипятке.
От напряжения дрожали руки, плечи ныли, а вода текла, и казалось, промоина расширялась, а вода прибывала.
— Да мы ж делаем не то, что надо! — выскочил из воды Самад. — Нам скорей надо убрать доски на плотине.
— Растерялись, потому и не сообразили, — ответил продрогший Нор-Мурад, надевая халат на мокрое тело.
Все поспешили к плотине.
— Э, тезгузарцы воду украли! Два преступления сразу — крали воду и затопили наш урожай.
Затворы на плотине оказались на месте и заслоны подняты, но между заслонами и желобом кто-то вбил колья, прислонил к ним толстую кошму, и вся вода Джилвана, свернув в русло Тезгузара и не вмещаясь в нем, перелилась через край и хлынула на крестьянские поля.
— Ну, теперь у меня добрая добыча. Высушим ее и ночами будем подстилать, когда придется ночевать в поле, — сказал один из юношей, берясь за кошму.
Кошму вытянули.
Вода хлынула в свое русло, а в Тезгузаре сразу уровень ее опустился.
Крестьяне вернулись к неподатливой промоине и, не торопясь, плотно засыпали ее, утаптывая ногами и мотыгами.
Когда они пришли к своим остывшим, промокшим одеялам, большинство из крестьян уже ждали их.
— Ну как? — нетерпеливо крикнул им Самад. — Весь хлопок спасли?
— Часть, — ответила Мухаббат. — А много хлопка вода разбросала по полю, в темноте не видно, утром разберемся.
Молча снова легли на берегу Тезгузара. Ни говорить, ни спать никому не хотелось. Ждали, чтобы скорее наступил рассвет. Издалека донесся конский топот.
— Кто-то едет.
— Какой-нибудь тезгузарец. Едет ругаться, что мы воду распрудили! — решил Самад.
— Пускай подъедет! Я ему тут прочту молитву. Ишь ведь, мало того, что мы за день устали, из-за них и ночь не пришлось глаз сомкнуть!
Всадник подъехал.
Он остановился, всматриваясь в лежащих людей. Спешился, привязал лошадь и крикнул:
— Доброй ночи, товарищи, как дела идут? Нор-Мурад сразу остыл. Это был Сафар-Гулам. Мухаббат, услышав его голос, прибежала к нему:
— Что случилось? Чего это ты ночью приехал? Беда какая-нибудь?
— Никакой беды. По тебе соскучился.
— Ты правду говори. У меня сердце что-то ноет.
— Причина есть. Но не печальная, а радостная.
— А у нас тезгузарцы воду украли и затопили нам все поля. Многое из урожая погибло. Сейчас не видно, ждем, пока рассветет! — подошел Нор-Мурад, еще не расслышав слова Сафар-Гулама о радости.
— Какая ж радость, отец? — спросила Мухаббат.
— Радость? — удивленно переспросил Нор-Мурад.
— А такая радость — приехала комиссия. Будут проводить земельную реформу.
Все поднялись и окружили Сафар-Гулама.
— Как же это?
— Какая комиссия? Где она?
— А кому дадут землю Бобо-Мурада?
— Вот интересно: у торговца рисом Хатама тоже отрежут землю?
— Ну кому ж мне сперва отвечать? — засмеялся Сафар-Гулам. Бобо-Сабир тоже подошел:
— А я хочу знать: два танаба земли позади моего дома вернутся ко мне? Их отнял у меня Бобо-Мурад. Дал взятку казию, написал подложную купчую и оттяпал. Отдайте мне, старику, ее назад, чтоб пахать мне около своего дома. Куда уж мне на старости лет ходить в этакую даль, сюда. А? Можно это? Сделайте такую милость. Что уж мне тут скитаться по берегам Джилвана!
— Ладно! Будет по-вашему, отец, — ответил Сафар-Гулам.
— А почему вы приехали сюда без комиссии? — спросила Мухаббат.
— Они приехали вечером. Мы провели совещание. Для работы с комиссией выбрали несколько человек. От женщин — тебя, Мухаббат. Завтра начнут работать. Чтоб завтра пораньше начать, я сейчас и приехал за тобой. Собирайся.
Пока она одевалась, один из молодых крестьян спросил:
— Бобо-Сабиру вы обещали отрезать землю у Бобо-Мурада. А мы как? По-прежнему будем копаться здесь, за тридевять земель от дому? А, дядя Сафар?
— Когда начнем работу, тогда увидим. Проверим списки, возьмем землю у купцов, у ростовщиков, у богачей, у которых земли больше, чем они сами могут обработать. Проверим всех безземельных, всех малоземельных. Соберем общее собрание. Тогда и решим.
