Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 2
– Там привяжите коней.
Тэмуджин первым спешился, знаком приказал своим следовать за ним; они отвели коней и привязали.
Ждали долго. Припекало полуденное солнце. Тэмуджин беспокойно думал: «Наверно, уже давно доложили; что-то уж слишком долго тянет. Отец говорил, что он честный человек. Неужели ошибся в нем?.. Хотя, хан, может быть, занят и своими делами… наверно, много дел у него…»
Хасар, стоявший с ним рядом, с усталым вздохом присел было на корточки, но Тэмуджин посмотрел на него таким взглядом, что тот вскочил как ужаленный и стал, нахмурившись. Бэлгутэй стоял неподвижно, тихо сопел под нос, исподлобья глядя вокруг красноватыми от простуды глазами. С висков его обильно стекал пот, и время от времени он вытирал его тыльной стороной ладони. Хамниган не отходил от коней; со спокойным, бесстрастным лицом, будто он стоял сейчас не перед ставкой кереитского хана, а у своего чума в горной тайге, поглаживал морду своему каурому мерину.
Наконец, из глубины куреня послышался рысистый топот и Тэмуджин, взглянув, узнал воина из караула.
– Хан вас ждет, – сказал тот, осадив коня и почтительно глядя на Тэмуджина.
Быстро разобрали коней и порысили вслед за воином.
Тэмуджин почти не смотрел по сторонам. Весь отдавшись ожиданию встречи с ханом, он перебирал в памяти все слова, которые должен был сказать.
«И все же он анда моего отца, – напоследок подумал он, набираясь решимости. – Не чужой человек, и я могу его просить, да и отец мой однажды ему крепко помог…»
Они приблизились к середине куреня, где стоял ханский айл. В кругу было шесть больших юрт из белого войлока и в середине – огромная, не меньше, чем в четырнадцать больших стен – юрта с высокой, покрытой блестящей красной краской деревянной дверью.
В айле их встречали. Чистые, опрятные слуги, разодетые в одежды из пестрых тканей, кланяясь, приняли коней и тут же куда-то их увели. Другие провели их к высокой красной двери, открыли и, низко кланяясь, пропустили вперед.
Тэмуджин вошел первым. Изнутри юрта показалась ему еще выше и просторнее, чем снаружи, и сплошь была устелена праздничными коврами.
На хойморе, на возвышении, сидел хозяин – крупный, дородный мужчина лет сорока в белом атласном халате, с седеющей бородой и волосами, туго стянутыми назад. Властными, проницательными глазами он молча оглядывал их, переводя взгляд с одного на другого.
Тэмуджин прижал правую руку к сердцу и низко поклонился. Выпрямившись, с вежливой улыбкой глядя на Тогорила, он сказал:
– Я Тэмуджин, старший сын кият-борджигинского Есугея, вашего анды, приехал с братьями поклониться вам по случаю своей женитьбы, чтобы известить вас об этом и преподнести небольшой подарок.
Он взял из рук Хасара суму из бычьей кожи, вынул из нее соболью доху и, уложив его на обе руки, подошел к хану с мужской стороны. Он снова низко поклонился, преподнося подарок. Тот, пристально и удивленно глядя на него, встал со своего места, улыбнулся и принял доху. Развернул ее, разглядывая на свету черный искрящийся мех, потряс, будто взвешивая на руках, и набросил себе на плечи.
– Да, это будет моя лучшая доха! И как ровно она сшита! – оживленно восклицал он, поворачиваясь, оглядывая развевающиеся полы. – Давно уже мне не шили такой одежды…
Налюбовавшись отборным шитьем, он снял доху и отдал подскочившей сбоку служанке. И теперь смотрел на Тэмуджина другими глазами.
– Благодарю тебя, сын мой, за то, что не забыл старого анду своего отца и приехал ко мне в такую даль. Ну, что же, садитесь к моему очагу и расскажите о себе, как живете вы, трудно ли вам после смерти отца.
«Правду сказал отец, что ему надо что-нибудь дать, – подумал Тэмуджин, глядя на обрадованного хана. – Теперь-то уж разговор будет».
Присев с правой руки и дождавшись, когда сядут другие, Тэмуджин сказал:
– Большие беды обошли нас, боги помогли нам выжить, но если рассказывать обо всем, то долгий получится разговор.
– Хорошо, – понял его Тогорил. – Я посмотрел на сыновей моего анды и пока этого довольно, чтобы сердце мое насладилось радостью. Сейчас вы отдохнете с дороги, утолите голод, а потом мы с тобой поговорим наедине. А этот твой брат, – он посмотрел на Бэлгутэя, – который сын моего анды?
– Третий, – сказал Тэмуджин.
– Я вижу, он приболел в дороге. У меня есть хороший лекарь, китаец, он быстро его вылечит. Ну, идите…
Их провели в соседний айл. Ободренные первым разговором с ханом, они вошли в пустую юрту, так же устеленную яркими коврами. Тэмуджин сел на хоймор; рядом с ним присел хамниган, имя которого было Улун. Непривычное для слуха имя часто ускользало из памяти, и Тэмуджину, все время занятому своими мыслями, приходилось с усилием припоминать его.
Хасар и Бэлгутэй восторженно разглядывали чистое, ярко украшенное кереитское жилище. Они вольно разлеглись на мужской стороне.
– Вот жилище настоящего хана, – Хасар с хищной улыбкой оглядывался по сторонам. – Нам бы в такой юрте пожить…
– Это было бы хорошо, – сопя носом, вторил ему Бэлгутэй. – А что за звери на этом ковре нарисованы? Это, видно, волк, а это кто?
– Чудовище из какой-нибудь сказки, птица или восточный дух, – говорил Хасар, тоже удивляясь невиданной им раньше красоте, облокотившись и разглядывая рисунок перед собой. – Хорошо же умеют рисовать кереиты.
Тэмуджину было не до восторгов. Его ждал важный разговор с ханом. Добившись хорошего расположения Тогорила, теперь он должен был добиться его согласия повлиять на борджигинских нойонов, припугнуть их. Он чувствовал: чем лучше он выскажет свою просьбу, тем больше будет надежды на помощь. Решалась судьба.
– Вставайте вы, – раздраженно глядя на братьев, сказал он, – скоро нам принесут еду, а вы валяетесь как малые дети.
Они встали, все еще улыбаясь, сели перед очагом и тут же за дверью раздались шаги. Кто-то снаружи приподнял легкий полог из пестрой ткани, и в юрту быстро вошли одна за другой шестеро служанок. Они внесли дымящийся медный котелок, наполненный бараньим мясом, большое медное корыто с жирными кусками жареной рыбы, другое корыто с вареной сметаной и третье с какой-то невиданной едой, белой как снег, наваленной высокой горкой. На двух подносах большими кучами высились большие и малые плоды китайских деревьев, крупные ягоды и орехи. В двух медных кувшинах было что-то горячее.
Расставив блюда на длинном пестро раскрашенном столике, служанки молча поклонились и, пятясь задом, удалились.
– Вот истинная еда! – Хасар, завороженно смотревший за нарядными служанками, повернулся, хищно оглядел стол, дрожа ноздрями. – Такую еду мы раньше и в праздники не видели.
– Да, – во всем соглашался с ним Бэлгутэй, улыбаясь во весь рот. – Вот приедем домой и будем рассказывать, что мы ели у кереитского хана.
– Вы тут потише разговаривайте, – урезонил их Тэмуджин. – А то вы там будете рассказывать, что тут ели, а здесь про вас будут рассказывать, что вы чуть с ума не сошли, увидев их еду.
Бэлгутэй прикрыл рукавом рот, удерживая смех и виновато посматривая на старшего брата. Хасар, пристыженный, замолчал и больше не заговаривал. Нарочито нахмурившись, теперь он старался выдерживать суровый вид взрослого мужчины.
После еды Тэмуджина позвал хан Тогорил.
– Ну, рассказывай, чего не хотел говорить при других, – сказал он, проницательно глядя на него.
Было видно, что он обо всем догадывается, и Тэмуджин отбросил все обходные слова, которые он заранее приготовил.
– Я приехал просить у вас помощи, – прямо сказал он.
Тогорил молчал, все так же глядя на него, ожидая дальнейших слов.
– После смерти отца дядья мои хотели отобрать у меня его знамя, но я не отдал, – стал рассказывать Тэмуджин. – Потом они сами попали под власть Таргудая, а мы скрылись в лесу. Потом мне стал мешать мой сводный брат, пришлось его отправить к отцу. А Таргудай нас выследил и захватил меня, обвинил в убийстве брата и всю зиму держал в плену. В начале этого лета я убежал от него, а сейчас женился на девушке из хонгиратского рода, которую мне высватал отец. Все это время я думал о том, чтобы вернуть отцовский улус. До этого нам помогали люди одного шаманского рода, отец с сыном. Они обещали мне помочь вернуть войско отца, но недавно поставили условие: когда я стану нойоном, я должен буду во всем слушаться их и делать, что они мне укажут. Я понял, что они хотят сесть мне на шею, и решил просить помощи у вас. Больше мне просить не у кого, дядья мои люди ничтожные, а отец перед смертью мне сказал, чтобы я шел к вам, если не будет выхода. Войско моего отца сейчас находится у джадаранов, нойон этого рода Хара Хадан недавно помог мне жениться, его старший сын Джамуха – мой анда. Хара Хадан тоже, если дело повернется в мою сторону, может поговорить с тысячниками моего отца, чтобы они шли ко мне. А Таргудай сейчас будто собирается воевать с джадаранами, но сам он после нашествия онгутов с татарами и чжурчженями стал труслив и всего боится. Если вы ему пригрозите, он испугается и без долгих разговоров вернет мне отцовский улус.
