Булат Жандарбеков - Томирис
— Нет, не забуду.
И Кир не забыл. Став всесильным, он пошел к своей хижине, но от нее не осталось и следа — Астиаг умел расправляться. Он убил и Митридата, и Спако, а хижину спалил.
Кир не заметил, что слезы давно текут из его глаз. Лишь когда всхлипнул, понял, что плачет.
Он вытер рукавом богатого халата глаза и вскочил с постели. Сгуиая босыми ногами по пушистому ковру, усмехнулся: "Что это я так расчувствовался? Скоро желанный бой. Но почему же так смутно «а душе? Откуда у меня эта неуверенность? Двадцать один год — трижды священное число — я вел свою армию от победы к победе. Слабую Персию, глухую провинцию великой Мидии, я превратил в могущественную державу — госпожу всей Азии. Все страны на запад, на юг и восток трепещут перед моим именем. И вот какие-то саки, дикари, пропахшие конским потом и бараньим салом, внушают мне, повелителю четырех стран света, страх. Нет, это какое-то затмение. На меня подействовал тот зловещий сон и смерть юноши. У меня чувствительное сердце — наследство любящей Спако. У полководца перед боем сердце должно быть тверже камня. Долой сомнения! Бой и победа!" Кир вышел из шатра.
* * *Когда на горизонте появился багрово-оранжевый диск, вся многотысячная персидская армия опустилась на колени. Только Кир и окружающие его маги-жрецы в остроконечных колпаках остались стоять с воздетыми вверх руками. Воины молились истово, самозабвенно. Тяжелые, изнурительные походы и вся эта жуткая и странная война, унесшая без битв и сражений тысячи жизней, измотала армию Кира, и воины, какмняосги, просили у бога-солнца послать им наконец битву я даровать победу над неуловимыми степняками.
Главный жрец — мобед-мобедая спросил у Кира:
— Великий из великих, сколько быков принести в жертву?
— Всех!—ответил царь.
И когда над горизонтом огненный шар засиял своими лучами, гон жертвенными ножами забились сотни быков, орошая кровью степную траву.
* * *Каждая сотня собралась у своего костра. В больших бронзовых котлах кипел мясной бульон и целые воловьи туши жарились на вертелах в жарком огне.
Молодойлучник, посмотрев на цветущую степь, обратился к пожилому щитоносцу.
— Ага <Ага (перс.) – обращение к старшему>, почему в этой степи так много красных цветов? <Красные цветы - маки>
— Потому что цветок вырастает из крови убитого воина.
— Сколько же людей убили в этой степи? — с ужасом сказал лучник.
Внезапно загудели трубы, засвистели ней, рассыпались тревожной дробью тулумбасы.
Персидское войско начало строиться.
* * *Кир на колеснице медленно ехал вдоль рядов и внимательно вглядывался в лица воинов. Сарбазы словно сбросили тяготы войны, лица их были суровы и спокойны. Годы битв и сражений закалили их волю, они хорошо изучили науку войта*» научились побеждать. Силой и твердостью веяло от этих людей. Кир удовлетворенно вздохнул.
Сойдя с колесницы, он взошел на высокий холм и взмахом руки двинул вперед свою армию.
Насколько хватало глаз, вправо и влево шли шеренги персидской пехоты. Первые три шеренга состояли из щитоносцев и копейщиков. Они двигались плотно, плечом к плечу, щитом к щиту — живая крепость, ощетинившаяся длинными копьями. За ними — шеренги лучников, а затем метатели из праще с легкими копьями.
За пехотой гарцевала на великолепных лошадях, выращенных в песчаной Аравии, легкая персидская конница!
Слева, вдали, удавом вилась знаменитая лидийская тяжелая кавалерия — всадники на конях, покрытых панцирной попоной, грохотали боевые колесницы с серпами-секирами на боковых бортах.
Справа и слева от холма, где стоял Кир, растянулись десять тысяч "бессмертных", цвет персидской армии.
Кир перевел взгляд на вражеский лагерь. Стан царицы массагетов расположился на плоской вершине горы, подножье которой было опоясано широким рвом, а склоны утыканы заостренными кольями. Сам лагерь был окольцован плотно сдвинутыми повозками-кибитками. В центре стоял просторный зеленый шатер, а рядом с ним юрта, покрытая белоснежным войлоком. Томирис как истая кочевница, предпочитала жить в юрте, а шатер служил царской резиденцией. Остальная часть лагеря была отведена под юрты, шатры, шалаши для военачальников и воинов. Многие размещались в кибитках, служивших крепостной стеной лагеря.
Пройдя две тысячи шагов, персы остановились. Так было оговорено на военном совете. И теперь военачальники ожидали, что объятая жаждой мести Том ирис немедленно начнет атаку. Однако ничего подобного не произошло. Невооруженным глазом было видно, что в стане массагетов происходит религиозный ритуал. Саки молились торжественно, обстоятельно, без спешки. В центре хорошо утрамбованной площадки перед шатром царицы торчал огромный меч. Это ему— духу войны — возносили молитвы массагеты. Наконец главный жрец совершил возлияние — меч бы облит кумысом, а затем кровью.
После молебна Томирис с вождями вошла в шатер. Рядовые саки занялись каждый своим обыденным делом. Крепили тетивы луков, точили секиры и акинаки, нашивали на кожаную куртку дополнительные бронзовые или роговые бляшки. Некоторые степенно беседовали, другие даже устроили возню-борьбу. Персы с удивлением увидели, что массагеты совсем не готовятся к сражению.
Перед боем военачальники объявили, что нападать на становище врага нельзя, так как кочевники могут уйти. И теперь Кир растерянно закусил губу.
Да, если приказать штурмовать стан массагетов, они могут сняться и исчезнуть за степным горизонтом. Надо ждать, но инициатива ушла от него, ушла уже в самом начале. Теперь только ждать, ждать и ждать, пока эта проклятая царица не соизволит скрестить с ним свой акннак. А уж тогда...
Солнце стояло уже высоко, армия Кира уже истомилась в ожидании, изнывала от жажды, боевой пыл успел остыть, и тогда из прохладного шатра вышла царица с вождями.
"Ну когда же?"— мысленно спрашивали себя сарбазы.
"Когда?"—мысленно восклицали полководцы.
— Когда же они начнут?— задавал вопрос сбросивший всю свою величавость и нервно шагавший взад и вперед Кир.
"Они не торопятся",— думал Гарпаг и тут же изумленно ахнул— почти мгновенно беспечный, безалаберный лагерь кочевников превратился в огромное конное войско.
— Вот как надо готовиться к бою! —бросил через плечо остановившийся и не отрывающий глаз от вражеского войска Кир.
Быстро очистив проходы в заграждениях, массагеты двинулись на персов.
* * *Когда армия Кира увидела надвигающуюся на нее с диким воем конницу кочевников, у многих, даже закаленных в боя» воинов дрогнуло сердце. Конная лавина налетела, как буря Приближенные с тревогой смотрели на своего повелителя, но видели лишь величие и спокойствие. Выдающийся полководец, он уже отбросил все сомнения и колебания. Он видел врага, которого надо разбить и уничтожить. Кир был в своей стихии.
Саки неслись выгнутой подковой, так, что казалось — ничто не в силах их остановить. Но вдруг на полном скаку их кони остановились, как вкопанные. Теперь против плотных рядов персидской пехоты стояла сплошной линией конница массагетов. Засвистели первые трехгранные стрелы, и несколько десятков сарбазов повалились ничком на землю, а вскоре целые тучи стрел полетели в персов, и уже не десятки, а многие сотни вражеских воинов падали в конвульсиях на чужую степь.
В момент опустошив сорокастрельные колчаны, саки уже мчались прочь, оборачиваясь и посылая оставшиеся стрелы во врага. Из лагеря массагетов выбежала толпа женщин и детей, они держали в каждой руке по колчану, полному стрел. Воины, бросая пустые колчаны, на полном скаку хватали полные из рук своих помощников и вновь разворачивались в лаву.
Мард, сам не зная почему, в ритме боя, торопясь и запинаясь, называл Киру вождей:
— Вон тот, седой, в центре,— Скилур, вождь абиев, с ним еще два вождя, против нашего левого фланга идет Беварасп Афтаб и еще один... имени не помню. На правый фланк идет Хазарасп и... кажется, Таксакис и... не помню, забыл!
Кир знал о двенадцати коленах массагетов: "Значит, девять вождей... трое в запасе",— прикинул он в уме.
Первая атака саков была столь стремительной, что персы, по существу, и не успели дать отпор. Поэтому Фаррух заранее подал знак, затрубили трубы, и персы разобрались, подхватив щиты убитых, успели вновь сомкнуть ряды, заполняя пустоты, а лучники и пращники изготовились. Когда несколько стрел и камней попали в саков, они быстро, не переставая посылать смертельные стрелы, заставили своих коней попятиться назад, разрывая дистанцию между собой и персами. Теперь даже долетевшие стрелы персов, ткнувшись в щит или роговую чешую панциря, выточенную из конских и сайгачьих копыт, из лобовой бычьей кости, бессильно падали на землю
Стрелы же массагетов продолжали бить без промаха, прошивая щиты и толстые панцири из бычьей шкуры.
