Виктор Вальд - Палач
– Ты не бойся меня. Я селянин. Я приношу в лагерь овсяный хлеб на продажу. Ты же видела меня? Ведь так?
Девушка кивнула.
– Вот видишь. Нам повезло. Какой-то растяпа потерял мешок. Давай посмотрим, что в нем.
Мужчина подошел к дереву и снял находку. Девушка недоверчиво держалась от него в пяти шагах, но уже не спешила уйти.
– Так, посмотрим, что здесь, – весело произнес селянин и развязал мешок. – Ого! Посмотри. Хлеб, сушеное мясо. Много хлеба. А это что? Да ты посмотри, какое красивое платье. А вот и туфельки.
Девушка вытянула шею и сделала пару шагов к нему. Селянин встал и показал на вытянутых руках красное шерстяное платье с розовыми вставками.
– Нравится?
Девушка молча кивнула.
– Мне платье ни к чему. Поступим так. Раз уж мы одновременно увидели этот мешок, давай разделим то, что в нем. Тебя как зовут?
– Берта. – Девушка улыбнулась.
– Вот и хорошо, Берта. Я оставлю тебе платье и туфельки, а себе возьму все остальное. Только ты об этом никому не говори. А откуда у тебя обновки… Сама придумаешь.
Селянин положил на траву платье и туфельки, завязал мешок и скрылся за кустами. Осчастливленная таким щедрым утренним подарком, Берта засмеялась и взяла в руки платьице. Она несколько раз покружилась, держа его в руках, и приложила к телу. Потом оглянулась и, схватив туфельки, побежала вглубь леса. Ей не терпелось примерить подарок судьбы, но сделать это на глазах тех, кто мог прийти сюда из лагеря, она не решилась.
Девушка пробежала несколько десятков шагов и, выбрав большой куст, быстро сбросила с себя серую полотняную тунику. Не мешкая, Берта просунула руки в проемы рукавов и стала надевать платье через верх. И тут из-за ближайших деревьев выскочил селянин и свалил ее сильным ударом в голову.
Тяжело дыша, мужчина попытался схватить Берту за горло. Но так как оно было прикрыто платьем и девушка начала сопротивляться, он несколько раз ударил ее по лицу. Девушка попыталась закричать, но руки насильника уже дотянулись до горла и сомкнулись на нем.
– Тебе будет хорошо. Сейчас будет хорошо, – просипел селянин, придавливая свою жертву к земле.
Но в этот миг сильный удар кулаком в голову лишил его сознания.
* * *Когда Мартин очнулся, он сразу почувствовал, что его руки крепко связаны кожаным ремешком. Он тихо завыл и стал кататься по траве. Затем, немного успокоившись, он приподнял голову и увидел, как несколько мужчин отталкивали рвущихся к нему женщин. На крики и проклятия стали подходить другие женщины. Теперь мужчинам было сложнее их удерживать. Но рядом с лежащим Мартином стоял палач. Подняв руки, он громко произнес:
– Этот человек должен о многом рассказать. Его будет судить город. Справедливо судить. Он до последнего вздоха будет в моих руках и пожалеет о том, что родился. У меня есть дочь. Она тоже могла стать его жертвой. Я его выследил. Он мой. Расступитесь. Иначе я вас прокляну и наложу руку.
Палач поднял преступника за шиворот и поволок за собой. Толпа расступилась, освобождая путь.
Мартину казалось, что его ноги превратились в мокрую глину и вот-вот расползутся, а его несчастное тело рухнет на землю. Постепенно в глину превращалось все тело, и, если бы не сильная рука палача, которая его почти несла, он бы не смог переставлять ноги. Ему хотелось кричать и плакать. А еще рвать волосы на голове. Но от страха у него отнялся голос и высохли слезы, да к тому же мешал кожаный ремешок.
Палач вел его по лесной дороге, по которой он сотни раз ходил к ненавистному городу. И сейчас подлая судьба и крепкая рука господина в синих одеждах тащили его к стенам, за которыми он видел казнь своих друзей-наемников. Тогда он только смотрел и не испытывал никаких переживаний. Ему было даже интересно наблюдать, как железная палица палача ломала кости тех, с кем он провел последние два года. Теперь это ждало и его.
«Нет, этого не может произойти. Я что-то придумаю. Я всегда что-то придумывал и обманывал смерть. Так будет и в этот раз. Я придумаю. Обязательно придумаю. Проклятый палач. Проклятые людишки. Как они ненавидят меня. И за что? Ведь каждый из этих мужчин или убивал, или насиловал, или совершал другой тяжкий грех. Эх, если бы Господь только пожелал и указал каждому его вину и грех, стали бы они плевать мне в лицо и так ужасно кричать?»
Когда они вышли из леса, к ним тут же бросились уже извещенные о случившемся обитатели лагеря. Мужчины грозно размахивали оружием, а женщины держали в руках палки и камни. Затем появился Альберт. Ему тоже все рассказали.
Глядя на него, Мартин подумал: «Зачем этот глупец сдерживает своих людей? Пусть они разорвут меня на куски. Это быстрая смерть. Это лучше, чем пытки палача и казнь. Впрочем, не нужно об этом думать. Я все равно найду выход. Не может завтрашний день быть таким неудачным, как сегодняшний. Что же я сделал не так? Как этот проклятый палач выследил меня? Ведь я хитрый и опытный…»
Альберт с перекошенным от гнева лицом подступил к палачу и его жертве.
– Это тот проклятый зверь?
– Он во всем сознается, – уверенно произнес господин в синих одеждах. – Удержи своих людей. Его ждут судья Перкель и мое умение поступать так, чтобы правда открылась во всей своей ясности.
– Хорошо. Я пойду с тобой к бюргермейстеру. И буду сам присутствовать при допросе и на суде.
Несколько острых камней ударили Мартина в грудь. Он закричал и стал вертеть головой, бросая ненавистные взгляды на разгневанную толпу. Оглушенный криком и проклятиями, Мартин хотел как можно скорее избавиться от этого нестерпимого шума. Это желание подгоняло насильника, его ноги окрепли, и он сам ускорил шаг.
Вскоре они добрались до городских ворот, стражу которых уже оповестили о поимке убийцы. Охранники закрыли ворота и потребовали, чтобы толпа не подходила к воротам ближе, чем на двадцать шагов.
Поддавшись на уговоры и клятвенные заверения Альберта, разгневанные мужчины и женщины остановились. Но их крики и проклятия не прекратились.
К палачу и Альберту присоединились еще два стражника и подхватили Мартина под руки. Теперь он был под стражей города и в полной его власти.
– Проклятый город! Скоро от тебя не останется камня на камне! – воскликнул Мартин и тут же получил удар в лицо от одного из стражников.
Когда они шли по городу, из окон стали высовываться бюргеры и их жены, привлеченные криком. Они еще не знали причину шума, но, увидев человека в руках стражников и шагающих за ними палача и Альберта, тут же придумали множество грешных дел, совершенных преступником.
Теперь уже за Мартином шла толпа горожан и допытывалась у стражников о вине этого по-деревенски одетого мужчины. Но сопровождающая преступника стража отмалчивалась, тем самым подогревая любопытствующую толпу.
А вот и узкое, высокое здание тюрьмы. Сам того не ожидая, Мартин даже обрадовался, завидев мрачное здание, в котором почти не было окон, выходящих на улицу.
«Я там не задержусь. Я что-нибудь придумаю», – продолжал успокаивать себя Мартин, когда его втолкнули в тесную камеру и закрыли тяжелую дверь.
Его не развязали, но теперь он был свободен от хватки сильных рук палача и стражников. Мартин стал ходить вдоль покрытых мохом и слизью стен мрачного тюремного помещения, куда через узкое окошко, находившееся где-то под самым потолком, едва пробивался свет.
Прошло довольно много времени, но ничего спасительного для себя он не придумал. От безысходности Мартин стал злиться и бить ногами в дверь. Однако очень скоро он почувствовал боль в ногах, и ему стало жаль себя. Мартин сел на холодный пол и по-волчьи завыл.
Мысли вернулись к тому, что случилось сегодня утром.
Что же такого он сделал? То же, что делают сотни тысяч мужчин с таким же количеством женщин. Только те мужчины покупают женщин. Едой, питьем, серебром, ласковыми уговорами, обязательством быть главой семьи и многими другими вещами и хитростями. А женщины продают себя, при этом скаля зубы в улыбке и делая вид, будто им многого не нужно. Только чуть-чуть. Но всего! Они готовы терпеть унижения и думают только о том, что можно взять от мужчины, которого собираются допустить к своему телу. А мужчина, движимый природным желанием, готов обмануться и вылезти из шкуры, лишь бы угодить своему неполноценному подобию, которое Бог сотворил в насмешку над ним. Зато он позаботился о воротах рая между ногами своего творения, за которыми пылает ад.
Так велика ли вина Мартина, который не желает быть обманутым и свое природное, пусть даже и звериное, желание удовлетворяет грубостью, что разрывает все хитрые женские сети? Терпят они других, потерпят и его. И он не понесет им серебро и вкусный кусок мяса. Это ему и самому нужно. А принимать его похоть должны, ибо для этого и только для этого создал их Господь. Главное в грешной жизни женщины – это удовлетворение мужчины. Без этого он превратится в зверя. А зверья у Бога и так хватает.
