Дмитрий Петров - Перед лицом Родины
Автомобиль на быстром ходу с визгом затормозил, остановился около франтиреров.
— Какого черта надо? — выругался, высунувшись из машины, пожилой мужчина.
— Мсье, ради бога, прошу вас, — взмолился Флоримон, — продайте литра три-четыре бензину. Не хватило нам до Парижа. Мы везем туда горох, лук… Мотор заглох. Будьте милостивы, сударь.
— Что у нас тут, лавочка бензиновая? — огрызнулся кто-то из машины. Сойдите с дороги!
— Мы вам в пять раз дороже заплатим. Даже в десять, — клянчил Флоримон. — Тысячу франков дадим. Нам очень нужно попасть до утра в Париж.
Алчность охватила пожилого мужчину.
— Полторы тысячи франков, — сказал он.
— Ладно, — произнес Флоримон. — Согласен.
— Жан, ну их к черту, от них не отвяжешься, — сказал пожилой молодому. — Получи с них тысячу пятьсот франков да отлей литров пять бензину из запасного бидона.
Наступил рассвет. Меркулов пристально вглядывался в пожилого мужчину, сидевшего в машине. И по голосу, и по всему облику этого располневшего толстяка в сумеречной полумгле зарождающегося утра он смутно угадывал близко знакомого человека. Прошло более двадцати лет, как он не видал его, а все-таки узнал. Это был друг его детства, односум Максим Свиридов.
— Ну, скорей! Скорей, Жан! — нетерпеливо подгонял Свиридов пасынка, который, как видно, неохотно вылезал из машины. — Поторапливайся, дорогой! А то все хорошие места на рынке займут…
Сойдя с машины, Жан открыл багажник, достал бидон, наполненный бензином.
— Во что вам перелить? — буркнул он.
Флоримон, взяв бидон у Меркулова, многозначительно посмотрел на него. Сейчас самый бы раз скрутить Жана, да как на грех по шоссе, хлестая молниями фар, приближалась еще какая-то машина. Проходили томительные минуты. Меркулову казалось, что эта машина ползет, как черепаха. «Вот проклятая-то, — мысленно ругался он. — Черт ее вынес откуда-то!..»
Жан уже заканчивал отливать бензин.
— Приготовьте деньги, — сказал он, не оборачиваясь.
— Сейчас, мсье, — кивнул Флоримон, делая вид, что полез в карман за деньгами, а сам, оглянувшись, посмотрел, далеко ли еще эта несносная машина, которая, кажется, испортит им сейчас все…
Но нет, обдав их ветром и пылью, машина, заполненная кричавшими немцами, проскочила мимо.
— Пора, — тихо сказал по-русски Флоримон Меркулову.
— Что «пора»? — вдруг тоже по-русски обеспокоенно спросил Жан.
— А то, что руки вверх! — наставляя на него револьвер, крикнул Меркулов.
Дико вскрикнув, Жан бросился в сторону. Меркулов дал ему под ножку. Жан упал. Сазон и Флоримон, оглядываясь, не идет ли еще какая-нибудь машина, стали его связывать. Жан был сильный парень, он крутился, вертелся, не давал себя связать. Но все же франтирерам удалось опутать его веревками. А чтобы Жан не орал, в рот ему забили кляп из тряпок.
Поняв, что сзади машины происходит что-то неладное, Максим Свиридов поспешно вылез из нее. Он увидел, что те люди, которые просили у него бензин, тащили к мотоциклу его пасынка.
— Мерзавцы! — взревел он, бросаясь на выручку пасынка. — Что вы делаете?
Сазон наставил на него револьвер.
— Отойди, Максим, не то пристрелю…
Свиридов отпрянул и ошеломленно уставился на Меркулова.
— Кто ты?.. Откуда меня знаешь?
— Не узнаешь, сволочь?
Теперь уже хорошо развиднелось, и Свиридов в этом приземистом рыжеватом человеке узнал своего бывшего друга.
— Сазон?! Откуда тебя черти сюда принесли!
— Не мешай нам, Максим. Мы тебя не тронем, ты нам не нужен. А ежели будешь мешать, то за ножку да об сошку.
Свиридов со страхом смотрел на Меркулова и не двигался с места. Он видел, как Сазон и его спутник выбросили из коляски лук, горох, а потом, положив в коляску Жана, накрыли его брезентом, увязали.
— Садитесь! — крикнул Флоримон Меркулову. Франтиреры уселись и тронули.
— Прощевай, Максим! — крикнул Сазон. — Не поминай лихом!
Со стороны Парижа, поблескивая наг восходе солнца фарами, мчалась машина с немецкими солдатами.
— Стой! — заорал Свиридов, бросаясь ей навстречу. — Стой!..
Машина остановилась.
— В чем дело? — строго спросил гитлеровский офицер.
— Вон!.. Вон!.. — рыдая, указал на исчезающий за пригорком мотоцикл Свиридов. — Моего сына Жана франтиреры увезли… Спасите его, умоляю… Когда мать узнает об этом, она с ума сойдет…
— Догоним, — успокоил его офицер и приказал шоферу. — Вперед! На предельную скорость… Догнать во что бы то ни стало этих партизан на мотоцикле!..
Свиридов, стоя на шоссе, смотрел вслед военной немецкой машине и думал: «Догонят или нет?»
…К вечеру того же дня в их дом привезли труп убитого пасынка. Привезший тело Жана ажан рассказал, что немцы нагнали мотоцикл и убили франтиреров.
Но это была неправда. Погиб только Флоримон. Меркулов же был тяжело ранен. Поль и его товарищи успели его укрыть и отвезти в Париж, где передавали на лечение надежным людям из Сопротивления.
XII
Патриотическое движение Сопротивления захлестывало Францию от края до края. Французские патриоты не могли терпеть нашествия на свою землю гитлеровцев. Они объединялись в подпольные группы, создавали многочисленные отряды франтиреров. Наиболее активными и стойкими оказались отряды, организованные французскими коммунистами.
В рядах французских партизан немало было и советских военнопленных, бежавших из концлагерей, а также представителей русской молодежи, проживавшей во Франции.
Но создавались на территории Франции и самостоятельные отряды. Плечом к плечу с французскими франтирерами они боролись за освобождение Франции. Вот далеко не полный список этих советских партизанских отрядов: «Ленинград», «Железняк», «Чапаев», «Каховка», «Котовский», «Ковпак», «За Родину», «Донбасс», «Сталинград», два отряда «Родина», причем один из них состоял исключительно из советских женщин.
Всеми отрядами руководил главный комитет советских военнопленных, куда входили старший лейтенант Василий Таскин и политрук Марк Слободинский. Комитет, штаб которого обосновался в городе Нанси, установил связь с комитетами военнопленных в концлагерях Парижа, Обуэ, Пьенна, Жудревиля, Ландре, Ламурье, Тукена, Эрувиля, организовывал побеги, создавал новые партизанские отряды, выпускал газету, листовки.
Во многие эти отряды вступали русские эмигранты, члены организации «Русские патриоты». Зная местные условия, жителей, французский язык, они были незаменимыми проводниками, связистами, разведчиками…
Один из четырех уполномоченных, которым национальный фронт Франции поручил руководить действиями советских партизан, отметил: «Нельзя написать историю освобождения Франции от гитлеровских орд, не рассказав о советских людях, которые бок о бок с французами участвовали в этой борьбе… Французский народ исполнен вечной благодарности к собратьям по оружию — советским партизанам, сражавшимся на земле Франции. Кровь советских партизан, оросившая французскую землю, — самый чистый и самый прочный цемент, навеки скрепивший дружбу французского и русского народов…»
* * *Константин теперь достаточно знал, что в его салоне действует подпольная группа Сопротивления. И, что удивительно, наряду с молодыми художниками в нее входят и старые мастера — мэтры, и юные красавицы натурщицы, вообще, все, кто горячо любил Францию, все, кому была дорога свобода.
Если раньше сотрудники настороженно относились к директору салона, остерегались, а возможно, даже побаивались его, то теперь почему-то никто не таился от него. Каждый при нем говорил то, что думал, открыто, откровенно…
Константин вначале дивился такой перемене, а потом понял все. Ведь он сам был таким же, какими были и они, его сотрудники. Он жил теми же настроениями, что и они, он сочувствовал патриотическому движению, ненавидел фашизм. И они этого не могли не заметить.
Однажды в кабинет Константина вошел чем-то взволнованный старый мэтр Франсуа Рошан.
— Сударь, — сказал он торопливо, — к вам сейчас войдет один достопочтенный француз, профессор Шарль Льенар. Ему нужно поговорить с вами совершенно конфиденциально по одному серьезному делу. Прошу, сударь, доверьтесь ему полностью. Я его хорошо знаю. Он не подведет…
«Что ему нужно? — удивился Константин. — Льенар… Что-то знакомая фамилия…»
— Пусть входит. Пожалуйста.
Старик вышел из кабинета и тотчас же вернулся в сопровождении элегантно одетого француза средних лет, в очках.
— Пардон, мсье, — сказал профессор. — Я, наверное, вас побеспокоил… Но что поделать, такой уж экстраординарный случай. Надеюсь, вам сообщили, кто я?..
«Где я его видел? — размышлял Константин, глядя на профессора. — У меня зрительная память отличная…»
