Геннадий Левицкий - Марк Красс
Одним из первых погиб легат, призывавший не прятаться за бесполезными щитами, а смело напасть на парфян. Почти все легионеры разделили его участь. Лишь на вершине холма оставались в живых человек пятьдесят. Некоторые легионеры имели особо прочные доспехи, изготовленные сирийскими мастерами, к тому же они подобрали щиты павших товарищей и выстроили из них двойной круг. Теперь горстка воинов стала недосягаема для парфянских стрел.
Тогда в бой вступили катафрактарии. Но и новый противник не испугал оставшихся в живых римлян. Они отбросили лишние щиты и с победными криками напали на железных всадников. Словно всесокрушающий смерч налетели легионеры на середину парфянского строя и пробили в нем брешь.
Парфянским коням было чрезвычайно трудно подниматься на крутой холм, они то и дело спотыкались о камни, трупы римлян. Животные падали и сбрасывали седоков. Тяжелым и оттого неповоротливым всадникам на неровной земле было нелегко противостоять бешеному натиску римлян. Лучники ничем не могли помочь из-за боязни поразить своих и лишь наблюдали за ходом неожиданного боя.
Римляне вознамерились дорого отдать свои жизни. Казалось, эти пятьдесят человек решили отомстить за все четыре когорты, безнаказанно перебитые лучниками. Легионеры не пытались дотянуться до груди или головы врага своими короткими мечами, а наносили удары, куда могли достать: по ногам и всадников, и лошадей. Ноги катафрактариев были защищены более тонкой броней, нежели грудь, и удары римлян не пропадали даром. Раненые лошади бросались в стороны, внося сумятицу в тесный строй и сбивая с ног находящихся рядом.
Маленький отряд римлян совершал чудеса храбрости. Он прошел середину строя железных всадников, задние же ряды сами расступились, чтобы пропустить разъяренных легионеров.
Их осталось всего двадцать человек, а впереди ждали лучники. У каждого в руке по меткой стреле, тетива натянута. Еще несколько шагов, смельчаки отделятся от катафрактариев — и в них полетят тучи стрел.
Неожиданно Сурена приказал остановить бой. Приближенные были изумлены приказом господина, но с восточной покорностью поторопились его исполнить. Ни одна стрела не полетела в римлян.
— Оставьте их — эти храбрецы достойны того, чтобы жить. Пусть парфяне увидят, что добиться жизни и свободы можно лишь мужеством и смелостью, но не трусостью и предательством. Я хочу, чтобы наши воины запомнили этот пример храбрости и верности долгу, даже если он исходит от заклятых врагов, — пояснил Сурена и добавил: — Раненых римлян оставьте Силлаку — я вижу, за нами движется черная туча пыли. Нехорошо лишать товарища добычи.
Парфяне направились дальше по следам римлян. А чуть поодаль в том же направлении шли двадцать легионеров. Они совершенно не обращали внимания на тысячи врагов, проносившихся мимо них. Несколько парфян неторопливо скакали за ними. Они должны были передать Силлаку приказ не трогать этих римлян.
Недалеко от Карр поймали бродившего легионера. Его немедленно доставили к Сурене.
— Где Красс и Кассий? — спросил через переводчика военачальник парфян.
— Они ушли в Сирию, — ответил римлянин.
— Почему же римский след ведет в Карры? — не поверил его словам Сурена.
— В Карры бежали те, что не смогли далее идти. За его стенами укрылись самые немощные и обессилевшие легионеры. Не дураки же Красс с Кассием лезть в эту западню. Ведь если они там, вы возьмете город в осаду и уморите всех голодной смертью, — весьма разумно рассудил римлянин. — Вот следы Красса прямо перед вами.
Воин показал на взрытую лошадьми Эгнатия полосу. Следом за всадниками прошло несколько десятков дезертиров, надеявшихся также добраться до Сирии.
— Похоже на правду, но и на ложь тоже, — колебался Сурена. — Уберите пленного, больше он мне не нужен.
Наконец-то появился Силлак. Он был чрезвычайно доволен и о проблемах, тревоживших Сурену, пока не подозревал.
— Сурена! — воскликнул чернобородый. — Ты оставил после себя много работы. Эти римляне на холме, которых ты разбил… Многие прикинулись мертвыми и начали расползаться, как только ты ушел. Мои воины неплохо поохотились.
— Давай-ка подъедем поближе к Каррам, — предложил Сурена, пропуская мимо ушей хвастливую речь товарища.
Тот все не унимался:
— К чему эта бабья жалость к врагу, Сурена? Почему ты не велел трогать два десятка этих римлян? Они что, родственники тебе?
— Добрый я стал, Силлак, — пояснил Сурена, — оттого и терплю твою пустую болтовню. В другое время я приказал бы вырвать твой поганый язык и скормить его псам.
Силлак, обидевшись, отвернулся от товарища. Молча военачальники парфян проскакали около мили и остановились на расстоянии полета стрелы от городских стен. Далее двигаться было небезопасно.
— Знакомые места! — воскликнул Силлак. Желание говорить у него пересилило обиду и страх. — А ведь я был так близок к победе: защитники Карр отдали бы ключи от города в тот же день, не прекрати ты осаду.
Спустя некоторое время Силлак увидел остатки полусгоревшего тарана.
— Проклятые греки сожгли нашу единственную осадную машину. Попробуй сейчас возьми город с луком и копьем.
— Силлак, что у тебя с памятью? Ты же сам приказал сжечь черепаху, — рассмеялся Сурена.
— Да?.. — растерялся Силлак. — И все же я не представляю, как мы будем брать город, когда в нем столько защитников.
— Никуда от нас Карры не денутся, — успокоил товарища Сурена. — А Красс, если не покинет город, окажется в худшей западне, чем я смог бы ему приготовить. Через месяц римляне будут есть друг друга. Но прежде на обед пойдут мужественные греки, отказавшиеся сдать тебе город.
— Так в чем же дело? Почему ты не приказал взять город в осаду?
— Нужно для начала выяснить, в городе ли Красс с Кассием.
Сурена послал к городским воротам переводчика, говорившего на языке римлян. Вместе с ним пошли два араба, состоявшие ранее в свите Абгара.
Переводчик попросил вызвать Красса или Кассия, чтобы передать им слова Сурены. Через некоторое время на стене появился Кассий — арабы его узнали.
— Сурена приветствует тебя, доблестный Гай Кассий! — прокричал переводчик. — Но где же почтеннейший Марк Красс? Жив ли он, здоров ли?
— Пусть Сурена не беспокоится за проконсула. Он в добром здравии и сейчас отдыхает. Говори все, что велел твой господин, — я передам его слова Марку Крассу.
— Сурена предлагает заключить перемирие. Если вы впредь готовы дружественно относиться к царю Парфии, то он даст вам возможность беспрепятственно покинуть Месопотамию. Это будет выгоднее для обеих сторон, чем продолжать кровопролитие.
— Предложение неплохое, думаю, Марк Лициний согласиться с ним. Остается только назначить место и время, где наши военачальники встретятся и заключат перемирие.
— Я передам твои слова Сурене, — пообещал посланник и поспешил к своему господину.
— Вот мы и выяснили все, что хотели, — повеселел Сурена, когда переводчик и арабы доложили результаты переговоров.
— Арабы видели только Кассия, — заметил Силлак. — Красс мог и сбежать.
— Красс тоже здесь, я уверен. Впрочем, я больше опасаюсь Кассия. Если судить по сообщениям нашего друга Абгара, да примут боги его душу, этот молодой человек весьма умен, прозорлив и не страдает манией величия подобно проконсулу Сирии. Он единственный из римских военачальников, кто в состоянии реально оценить обстановку и принять решение. Если бы Кассий стоял во главе римлян, думаю, наши шансы на победу были бы ничтожны.
— Хорошо бы заставить наших воинов воевать ночью или, на худой конец, сторожить римлян.
— Мудрая мысль, — согласился Сурена. — Тебе, Силлак, и поручим сторожить римлян. Ты ведь имеешь опыт осады Карр, так доведи начатое до конца. Довольно твоим дикарям грабить мертвых и добивать раненых.
— А что будут делать ночью твои люди? — занервничал Силлак.
— Отдыхать, как обычно, на удаленном расстоянии. Согласись, одетые в железо катафрактарии не могут всю ночь стоять под стенами Карр. Не могут они и разбить лагерь вблизи города — чтобы облачиться в доспехи и покрыть ими лошадь, нужно немало времени. А если римлянам взбредет в голову напасть ночью, представляешь, что будет?
— Я думаю, в эту ночь римляне вряд ли на что-нибудь решатся.
— Это твои заботы, Силлак.
Воины Силлака расположились в ближайшем селении и наслаждались отдыхом. Они и слышать не хотели о каких-то ночных караулах и осаде. С большим трудом чернобородому удалось выслать небольшой дозор к стенам Карр.
Как и предполагал Силлак, ночь прошла спокойно. Измотанные до предела римляне и не помышляли о каких-либо действиях. Визит посланника Сурены вселил в них надежду на спасение и отбил всякую охоту к ночным вылазкам.
На следующий день к стенам Карр подошло все войско парфян. Переводчик, который вчера вел переговоры с Кассием, вновь приблизился к воротам. На этот раз он не стал требовать для переговоров римских военачальников, а обратился к легионерам.
