Федор Шахмагонов - Твой час настал!
Делагарди навел зрительную трубку на шатер Дмитрия Шуйского. У шатра толчея. Воеводы садились на коней и гнали их из лагеря. Бегство!
Делагарди повел свое воинство вдоль леса мимо поляков. Ему никто не помешал уйти.
В шатре Дмитрия Шуйского и после того, как вышел из него Делагарди, продолжалось пирование. Позвали маркитанок. Пустились в пляс под игру дудочников. Опомнились, когда уже польские драгуны рубили беззащитных русских ратников, и грянули польские трубы. Неслись вополи:
— Ляхи! Ляхи!
Над лагерем крики отчаяния. Кто-то в шатре крикнул:
— На коней!
Кони воевод паслись возле шатра. Некогда их оседлать. Дмитрий Шуйский пустил коня к заболоченному лесу, что начинался за околицей села Клушино. Другие воеводы помчались, кто куда мог.
Жолкевский опустил зрительную трубку, снял шлем и, воздев глаза к небу, молвил:
— Слава Господу и Пресвятой Деве Марии! Дорога на Москву открыта!
Дмитрий Шуйский петлял по болоту. Конь увяз в трясине, остались в трясине сапоги и оружие. Мокрый, оборванный, как бродяга, он едва выбрался на сухое и набрел на починок. Купил лошадку и выбрался на дорогу к Можайску.
Дорога забита бегущими. Князь молил Бога, чтобы никто из ратников не узнал его. Да и как узнать в оборванце царева брата? К ночи добрался до монастыря Николы Можайского. Монахи и Андрей Голицын, прибежавший ранее, ужаснулись его виду. Не ожидая расспросов, Дмитрий Шуйский объявил:
— Просите милосердия у поляков! Войско разгромлено и бежит в Москву!
6
Клушинское поражение московского войска круто изменило ход событий.
Раньше всех засуетились под Смоленском поляки. Все те, кто не надеялся на победу Жолкевского, а иные, как Ян Потоцкий, втайне желавшие ему поражения, оживились и стали теребить короля, чтобы он повелел гетману немедленно двинуться на захват Москвы.
А вот Ян Сапега совершил странный зигзаг. Весной из Дмитрова он прибежал под Смоленск к королю. Когда же пришло известие, что из Москвы движется сорокатысячное войско, Сапеге стало неуютно под Смоленском и он вернулся к мысли о Марине, царицы Московской. Он не верил, что отвержен ею и пошел из под Смоленска в Калугу.
Ян Сапега ушел в Калугу, а Иван Заруцкий в это время под началом Жолкевского принял участие в Клушинском походе.
Ян Сапега приглядывался к возможности Марины сесть на царство, Заруцкий добывал это царство, сокрушая Василия Шуйского.
Ко времени битвы под Клушино в Калуге собрались немалые силы. Как Богданка не жаждал избавиться от поляков, многие прибились к нему из воинства Рожинского, а теперь вот и Сапега. Марина уверяла своего мнимого супруга, что явится к нему и Заруцкий.
24-го июня, к концу дня, все московское войско под Клушино рассеялось по лесам и дорогам, оставив на поле битвы немало своих ратников, что проделали страдный путь со Скопиным от Новгорода до Москвы. Поляки захватили весь обоз, табуны коней и пушки.
25-го июня Жолкевский двинулся на Можайск. Город сдался без сопротивления, открыв дороги полякам к Волоку-Ламскому, к Ржеву и Погорелому-городищу. И эти города сдались на милость гетмана без сопротивления. Путь на Москву — чист!
Польские воеводы уговаривали Жолкевского спешно идти на Москву. Но гетман не спешил встать под Москвой и стоять, как простоял более года Рожинский, или повернуть вспять, как это пришлось сделать Ивану Болотникову. У Москвы еще имелись силы сопротивляться, а приступом брать столь обширный город, он и, вовсе, не собирался. Он понимал, что необходим сложный маневр, чтобы расколоть московский люд, а попытка силой овладеть Москвой только сплотит русских. Жолкевский послал в Москву тех русских, что уже передались на службу королю, сговорить московских людей присягнуть не королю, которого не любили на Руси, а его сыну Владиславу.
В Москве после клушинского поражения с царем Василием уже никто не считался. Письма Жолкевского к московским людям с предложением избрать на царство Владислава, ходили по рукам. Их читали на торжищах, нисколько не опасаясь царского гнева. Особенно бушевали смоленские дворяне и служилые, надеясь, что соглашение с Жолкевским избавит Смоленск от погибели.
Жолкевский стоял в Можайске, из Калуги на Серпухов двинулось войско тушинского Дмитрия. С ним Заруцкий и Ян Сапега.
Прокопий Ляпунов собрал знатных и ратных людей рязанской земли и, поведав о клушинском поражении, говорил:
— Надежду нашу, воеводу Михайлу Скопина извел ядом Василий Шуйский, а брат его, ожиревский вор, растерял войско. Не довольно ли над нами поцарствовал клятвопреступник и убийца? За его тяжкие грехи нас карает Господь и ждет, когда мы прозреем. Василию Шуйскому очень хочется быть царем, да не рожден он царствовать! Он не хочет слышать и не хочет видеть, что грядет погибель русским людям. Если ныне не сведем его с престола, пропадать всему русскому корню. На московских бояр надежды нет! Заворовались и грызутся меж собой. Надобно взяться утишить Русскую землю нам, рязанцам!
Ляпунова спросили:
— Кого царем будем ставить?
— Царя ставить, то дело всей земли. Прежде надобно прогнать ляхов и изничтожить Вора!
— А кто же это сделает?
— Мы не сделаем , за нас никто этого не сделает!
Послали в Москву дворянина Алексея Пашкова к Захару Ляпунову, чтобы собирали они людей и с теми людьми свели с престола Василия Шуйского.
У Шуйского забота, от кого прежде обороняться: от гетмана Жолкевского, что стоит в трех пеших переходах от Москвы, или от Вора, что пришел в Серпухов и наметился идти на Москву? И придумал сговориться с королем, отдав ему Смоленск, тогда и Вору — конец. На Вора собрал войско из тех служилых, что прибежали в Москву из под Клушино.
Дмитрия Шуйского поопасался ставить во главе войска, чтобы войско от него не разбежалось. Поставил наибольшим воеводой Ивана Михайловича Воротынского.
Воротынский вышел встречать Вора под Серпухов. Но столкнувшись с разъездами Яна Сапеги, он счел за благо вернуться в Москву. Богданка со своими гультящими и поляками вошел в Серпухов. Тут же передалась ему и Коломна. Богданка двинул свои силы на Рязанскую землю, чтобы отсечь житницу Москвы и перетянуть к себе Прокопия Ляпунова.
Польские находники и казаки Заруцкого пошли к Зарайску, чтобы, овладев крепостью, грозить Ляпунову, имея надежду, что под угрозой рязанский воевода станет уступчивее.
Уже и Кашира целовала крест Вору, в Зарайске против Заруцкого и поляков встал князь Дмитрий Михайлович Пожарский, зарайский воевода. Заперся в зарайском кремле и отбил приступы сапеженцев и казаков.
Ян Сапега воспротивлся дальнейшим поискам по городам. Сказал Богданке:
— Москва в росторопи, от кого ей отбиваться? Или от гетмана или от нас? Самое время налетом взять город, тогда и гетман и король тебя признают царем.
11-го июля войско Богданки и воинство Яна Сапеги вошли в село Коломенское, где когда-то Иван Болотников раздумывал брать ли Москву приступом.
17-го июля Захар Ляпунов по напущению старшего брата собрал известных ему противников Шуйского из дворян и детей боярских и говорил им:
— Московское государство доходит до конечного разорения. Пришли на него поляки и литва, а с другой стороны Вор и Ян Сапега. С обоих сторон стало тесно. Льется христианская кровь. Василий Шуйский не по правде сел на царство. От него и вся беда. Будем бить ему челом, чтобы сошел с престола, а к калужским людям пошлем сказать, пусть они своего Вора оставят и мы сообща выберем нового царя и станем тогда единомысленно на всякого врага.
Порешили прежде отправить посланцев в Коломенское подговорить русских людей оставить Вора, чтобы тот не ворвался бы в Москву.
Посланцы получили ободряющий ответ:
— Сведите с престола Шуйского, а мы в тот же час свяжем и приведем на веревке своего Дмитрия. Веревку возьмем прочную, чтобы на ней его и повесить.
Дворяне, дети боярские, служилые во главе с Захаром Ляпуновым пришли в Кремль и потребовали, чтобы их допустили до царя. Шуйский, не ведая с чем они пришли, вышел к ним на крыльцо в полном царском облачении, с посохом в руке.
Захар вышел вперед. Шуйский воззрился на его богатырскую фигуру. Захар напомнил о себе словами:
— Когда Ирину Годунову на царство просили, я тебя государь боднул в живот, у тебя от того бодания шапка с головы свалилась, а ныне я пришел по твою голову. Упреждал же тогда, чтобы ты не полз змеем на царство! Не послушал, вот и пришла расплата.
— Рязанский крамольник! Зачем ты здесь?
— Тебя с царства свести! Пора настала не за спиной твоей шептаться, а в глаза сказать: долго ли за тебя еще литься христианской крови? Земля наша русская через тебя вконец разорена. Ты захватил престол не по выбору всей земли, го-сударя нашего и оборонителя Михайлу Скопина отравил отравою. Сойди добром с царства!
