Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
Звонком Иван Дмитриевич вызвал дежурного чиновника.
– Пригласите господина Лермана, – и пояснил Яну Карловичу, – это чиновник по поручениям, он займётся вашим делом.
– Ваше Превосходительство, вы считаете моё дело столь незначительным, что перепоручаете помощнику? – Господин Гот говорил то ли с обидой, то ли возмущением.
– Ян Карлович, позвольте мне решать, как начальнику отделения, которому Высочайшим указом поручено заниматься всеми, я повторяю, всеми расследованиями в столице, решать важное ваше дело или нет. Тем более, что я поручаю вас опытному сыскному агенту, который сможет до конца разобраться в вашем деле.
Хозяин фабрики сжал губы и ничего не ответил.
Коллежский секретарь Лерман не заставил себя долго ждать.
– Чиновник по поручениям Пётр Павлович Лерман, – представил Путилин вошедшего господина лет тридцати с короткой стрижкой и маленькими в ниточку усами под носом, в нескольких словах обрисовал ситуацию, в которой оказался господин Гот, напоследок сказал, – найдите этого самого Доброжелателя, чтоб неповадно другим было.
Беседа продолжилась в ином помещении, куда сыскной агент привёл господина Гота.
– Ян Карлович, разрешите вас так называть? – спросил Лерман.
– Не возражаю, э—э—э, – пока шли позабыл имя —отчество сыскного агента, – Пётр Павлович, – обрадовано сказал хозяин фабрики.
– Ян Карлович, когда пришло сие послание?
– Утром мы завтракаем всем семейством и я проверяю почту, вот оно лежало среди других писем.
– У вас большая семья?
– Два сына, – в голосе звучали нотки гордости, – пятнадцати и восьми лет, дочь шести лет и, конечно, жена.
– Сыновья получают домашнее воспитание или…
– Или, – с улыбкой ответил Гот, – оба в Петришуле при приходе Святых Апостолов Петра и Павла, предпочитаю классическое немецкое воспитание.
– Надеюсь, прилежные ученики.
– О да!
– Вернёмся к нашим баранам, письмо пришло в конверте?
– Конечно, – сразу же выпалил Гот и на миг задумался, – конечно, в конверте. Я бы не обратил внимания, если бы лежал только листок.
– Где сам конверт?
– Не знаю, наверное, на подносе вместе с остальной моей перепиской, которую я выбрасываю за ненужностью.
– Вы не вспомните, что написано было на конверте.
– Пётр Павлович, я получаю достаточно большое количество корреспонденции, так что вспомнить не смогу, даже, если бы хотел.
– Хорошо, какого цвета он был? Что написано на нём? Адрес? Имя?
– Кажется, адрес и «господину Готу».
– Без инициалов?
– Кажется, без.
– Чернилами или карандашом?
– Чернилами.
– Обратный адрес был указан?
– Нет, это точно могу сказать, потому что удивился такому обстоятельству.
– Письмо пришло с почтой?
– Видимо.
– На конверте была приклеена марка?
– Нет, – обрадовано вспомнил господин Гот.
– Значит, с посыльным?
– Возможно.
– Можно узнать это?
– Непременно, у моего слуги.
– Ян Карлович, у вас много бывает на фабрике посторонних людей?
– В каком смысле?
– Те, кто не работает на фабрике, не знаю, ваши знакомые, заказчики.
– Не много, но бывают.
– Не вызовет ли мой приезд ненужных вопросов?
– Не беспокойтесь.
– Мне надо будет задать несколько вопросов вашим слугам.
– Они служат у меня давно, так что в их молчании я уверен.
– Хорошо, значит, сможем найти конверт от письма?
– Видимо.
– Вы кому—нибудь показывали письмо или давали его кому—нибудь читать?
– Нет, нет, я знаю, что надо в таких случаях держать рот на замке.
На Петровском острове располагалась канатная фабрика, несколько двухэтажных зданий, в одном жил сам хозяин – господин Гот, в другом рабочие, которые трудились здесь же. Перед воротами небольшой скверик, за которым ухаживал нанятый человек, поэтому везде царила чистота, ровные тропинки, подстриженная трава, аккуратные деревья, с которых удалялись непослушные ветви, начинавшие расти не в нужном направлении.
Господин Гот подкатил на коляске к крыльцу дома и начал рассказывать Лерману о своём детище – фабрике.
– Ранее здесь царило запустение и разорение, двадцать лет тому я выкупил землю и вуаля, – Ян Карлович вошёл роль гостеприимного хозяина, – сейчас фабрика приносит доход, – и в ту же минуту помрачнел.
– Ни слова о письме и о том, что принесло оно вам, я просто гость, – напутствовал Гота Пётр Павлович.
– Да, да, – и продолжил, – вот моё скромное жилище, не желаете чашку чая, господин Лерман?
– С удовольствием, – ответствовал сыскной агент.
– Фёдор, чаю, – распорядился Ян Карлович.
После того, как чашки заняли место на столе, Гот продолжил:
– Фёдор, где утренние письма? Принеси их.
Через несколько минут хозяин рассматривал конверты.
– Нет, здесь я не вижу того…
– Я понимаю, – перебил Пётр Павлович, чтобы Гот не сболтнул чего—нибудь лишнего.
– Их, – Ян Карлович указал рукой на поднос с письмами, – кто—нибудь просматривал после меня?
– Никак нет.
– Фёдор, утром не приходил посыльный?
– Нет.
– Никто не приносил писем?
– Нет.
– Хорошо, ступай.
Послу того, как слуга закрыл за собой дверь, Пётр Павлович спросил:
– Значит, конверт исчез?
– Не понимаю, – развёл руками господин Гот, – совсем не понимаю. Никогда ни одной бумажки без моего ведома не выбрасывалось, – разделяя слова, произнёс Ян Карлович.
– Поверьте, что сей факт не помешает нашему расследованию.
– Надеюсь.
– Скажите, Ян Карлович, из каких окон видно дерево, у которого вы должны оставить конверт?
– Затрудняюсь сказать, но … нет, оттуда не видно, хотя.
– Ян Карлович, договаривайте, мы не в бирюльки собрались с вами играть, а расследовать серьёзное дело.
– Да, да, я понимаю, – задумался хозяин, – может быть, дерево можно увидеть только из спальни Иоганна, – увидев взгляд сыскного агента, добавил, – младшего сына.
– Хорошо, вы можете мне показать на улице эти окна.
– Конечно.
– Ещё один вопрос, Ян Карлович, в вашем доме читают «Отечественные записки»?
– Да, непременно, ведь это лучший журнал России.
– Ваш Фёдор учён грамоте.
– Увы.
Напоследок Пётр Павлович предупредил, чтобы около полуночи Ян Карлович, демонстративно держа в руке белый конверт, отнёс и положил в указанное место.
– Но деньги немалые? – Возмутился хозяин фабрики.
– Не беспокойтесь, вы получите их обратно в целостности и сохранности.
– Но что мне делать? – Вскочил с кресла господин Гот и нервно начал прохаживаться по комнате.
– Ян Карлович, сядьте! – Резко и грубо процедил сыскной агент, хозяин оторопел и исполнил приказание. – Повторюсь, около полуночи несёте белый, именно белый, конверт и кладёте в указанное место. Далее моё дело, понятно?
– Да, но, – взгляд Лермана оборвал Гота.
– Завтра утром, Ян Карлович, я доложу вам о проделанном следствии.
– А деньги?
– И верну деньги, – Пётр Павлович надел шляпу, – до завтра, а ныне разрешите откланяться. Прошу вас об одном, ничего не предпринимайте сам, я уполномочен завершить дело и поймать злоумышленника.
Вечером Пётр Павлович занял место для наблюдения, хотя видно было не так хорошо, но всё—таки злоумышленник, если он хотел совершить вымогательство, не миновал бы единственного моста, соединяющего Петровский остров с Петербургской стороной. Да и Лёва Шляйхер, сыскной агент от Бога, маленький юркий жидёнок, мастер слежки, не упустил пришедшего за деньгами. Будет идти, чуть ли не дыша тому с в спину, но преследуемый так ничего и не приметит.
Без пяти минут двенадцать, как отметил по часам коллежский секретарь Лерман, господин Гот вышел из ворот, несколько раз озирнулся и пошёл, помахивая белым конвертом, пятном выделявшимся в ночном сумраке.
Через несколько минут вернулся, постоял с секунду у ворот, плюнул на землю то ли от досады, то ли раздражения, то ли просто вжился в роль.
Прошла минута, вторая, пятая, тишина. Только листья на деревьях лениво пели ночную песнь. Среди безмятежного спокойствия раздался треск, словно наступили на сухую ветку. Лерман напряг слух и зрение, недоумевая, как среди чистоты аллей умудрился человек, тенью скользивший между деревьями, наступить на что—то сухое. Из окна второго этажа, на которое указывал днём господин Гот, выглядывал тёмный силуэт, высунувшийся почти наполовину.
«Любопытно, – мелькнуло в голове Петра Павловича, – кто там может быть? Неужели… – Озарила догадка, – эх, Ян Карлович, Ян Карлович! Сказал же, что сиди и не вмешивайся! Лишь бы не мешал».
Возле моста неизвестный посмотрел по сторонам, белого конверта в руках не видно, видимо, сунул под тужурку, подумал Лерман. Кто бы не был вымогатель, он скользнул несколькими быстрыми шагами через мост и по набережной двинулся в сторону Петропавловской крепости, вслед за ним, пригибаясь чуть ли не до земли, устремился Лёва. Тот доведёт до дома.
