Михаил Веллер - В одно дыхание
Проблемы, тайники души, конфликт чувства с долгом, и обыденность засасывает, необыденность манит — порой пуста, обманна; коснется ребенок со смертью, разлучатся влюбленные, прав наивный, преодолеет трудности сильный… Щедра веселая молодость, умудрена старость, пылкость разочаровывается — не гаснет огонь: переплетенье по правилам, головоломка-фокус из веревочки — прихотлив и продуман запутанный узор, а потянуть за два кончика — и растянулось все в ровную ниточку; не должны запутаться сплетенья, нельзя затянуть узелки, в том и уменье.
Сталкиваются характеры, идет дело, скрыты — но явно проявляются чувства, высказывается умное, а дурное осуждается не в лоб, но с очевидностью. С болью любовь, с потерями обретения, с благодарностью память, со стыдом грех. Ласка и смущение, суровость и чуткость, богатство и пустота, достоинство и черствость… Солнце садилось, глаза сияли, годы шли, мороз крепчал…
Кушают лошади сено и овес, впадает Волга в Каспийское море, круглая Земля и вертится, во всем сколько нюансов, оттенков, открытий, материи к замечанию, размышленью, вздоху и взгляду: времена года, и быстротечность жизни, и он и она, нехорошо зло и хорошо добро, хоть сильно зло бывает — тем паче хорошим быть надо; края дальние, красота ближняя, занятия разные, времена прошлые и надежды будущие, многоликое и доступное, разное и родное, счастье с горем пополам — вот и отрадно, а это главное — отрадно.
Цитаты
«А старший топорник говорит: «Чтоб им всем сгореть, иродам».
Плотников, «Рассказы топорника».«Джефф, ты знаешь, кто мой любимый герой в Библии? Царь Ирод!»
О. Генри, «Вождь краснокожих».«Товарищ, — сказала старуха, — товарищ, от всех этих дел я хочу повеситься».
Бабель, «Мой первый гусь».Однако! Я заржал. Ничего подбор цитаточек!
Записную книжку, черненькую, дешевую, я поднял из-под ног в толкотне аэропорта. Оглянулся, помахав ею, — хозяин не обнаружился. Регистрацию на мой рейс еще не объявляли; зная, как ощутима бывает потеря записной книжки, я раскрыл ее: возможно, в начале есть координаты владельца.
«Я б-бы уб-бил г-г-гада».
Р. П. Уоррен, «Вся королевская рать».«Хотел я его пристрелить — так ведь ни одного патрона не осталось».
Бр. Стругацкие, «Парень из преисподней».«Я дам вам парабеллум».
Ильф, Петров, «12 стульев».Удивительно агрессивные записи. Какой-то литературовед-мизантроп. Читатель-агрессор. Зачем ему, интересно, такая коллекция?
«Расстрелять, — спокойно проговорил пьяный офицер».
А. Толстой, «Ибикус».«К тому времени станет теплее, и воевать будет легче».
Лондон, «Мексиканец».Нечто удивительное. Материалы к диссертации о милитаризме в литературе? Военная терминология в художественной прозе?.. Я перелистнул несколько страниц:
«У нас генералы плачут, как дети».
Ю. Семенов, «17 мгновений весны».«Имею два места холодного груза».
B. Богомолов, «В августе 44».Я перелистнул еще:
«Заткнись, Бобби Ли, — сказал Изгой. — Нет в жизни счастья».
Ф. О’Коннор, «Хорошего человека найти нелегко».«И цена всему этому — дерьмо».
Гашек: трактирщик Паливец, «Швейк».«Лежи себе и сморкайся в платочек — вот и все удовольствие».
Н. Носов, «Незнайка».Эге! Неизвестный собиратель цитат, кажется, перешел на вопросы более общие. Отношение к более общим вопросам бытия тоже не сверкало оптимизмом.
Странички были нумерованы зеленой пастой. На страничке шестнадцатой освещался женский вопрос:
«Хорошая была женщина. — Хорошая, если б стрелять в нее три раза в день».
Ф. О’Коннор, «Хорошего человека найти нелегко».«При взгляде на лицо Паулы почему-то казалось, что у нее кривые ноги».
Э. Кестнер, «Фабиан».«Жене: „Маня, Маня”, а его б воля — он эту Маню в мешок да в воду».
Чехов, «Печенег».Облик агрессивного человеконенавистника обогатился конкретной чертой женоненавистничества. Боже, что ж это за забавный человек?
Но вот цитаты, посвященные, так сказать, гостеприимству:
«Я б таким гостям просто морды арбузом разбивал».
Зощенко.«Увидев эти яства, мэтр Кокнар закусил губу. Увидев эти яства, Портос понял, что остался без обеда».
Дюма, «Три мушкетера».«Не извольте беспокоиться, я его уже поблевал».
Колбасьев.«Попейте, — говорят, — солдатики. — Так мы им в этот жбанчик помочились».
Гашек, «Швейк».«У Карла всегда так уютно, — говорит один из гостей, пытаясь напоить пивом рояль».
Ремарк, «Черный обелиск».Цитаты были приведены явно вольно. Некоторые даже слегка перевраны. Уж Чехова и Зощенко я помнил.
Но зачем они владельцу книжки? Эрудиция начетчика? Остроумие бездельника, отлакированное псевдообразованностью? Реплики на все случаи жизни? Блеск пустой головы? Конечно, цитирование с умным видом может заменить в общении и ум, и образованность…
И тут же наткнулся на раздел, близкий к моим размышлениям:
«И находились даже горячие умы, предрекавшие рассвет искусств под присмотром квартальных надзирателей».
Салтыков-Щедрин, «История одн. города».«Проклинаю чернильницу и чернильницы мать!»
Саша Черный.«Мосье Левитан, почему бы вам не нарисовать на этом лугу коровку?»
Паустовский, «Левитан».Объявили регистрацию на мой рейс. Оценив толпу с чемоданами, я взял свой портфельчик и пошел к справочному: пусть объявят о пропаже. У стеклянной будочки толпилось человека четыре, и я, не отпускаемый любопытством, листал через пятое на десятое:
«Если б другие не были дураками — мы были бы ими».
В. Блейк.«Говнюк ты, братец, — печально сказал полковник. — Как же ты можешь мне, своему командиру, такие вещи говорить?»
Серафимович, «Железный поток».«Ничего я ему на это не сказал, а только ответил».
Зощенко.Страничка 22 вдруг касалась как бы национального вопроса:
«Его фамилия Вернер, но он русский».
Лермонтов, «Герой нашего времени».«А наша кошка тоже еврей?»
Кассиль, «Кондуит и Швамбрания».«Меняю одну национальность на две судимости».
Хохма.Я приблизился к окошечку, взглянул на длинную еще очередь у стойки регистрации — и, отшагнув и уступая место следующему за мной, полистал еще. В конце значились какие-то искалеченные, переиначенные поговорки:
«Любишь кататься — и катись на фиг».
«Чем дальше в лес — тем боже мой!»
«Что посмеешь — то и пожмешь».
Последняя страница мелко исписана фразами из анекдотов — все как один бородатые, подобные видимо тем, за какие янки при дворе короля Артура повесил сэра Дэнейди-шутника.
«Массовик во-от с таким затейником!»
«Чего тут думать? трясти надо!»
Переделанные строки песен:
«Мадам, уже падают дятлы».
«Вы слыхали, как дают дрозда?»
«Лица желтые над городом кружатся».
Это уже походило на неостроумное глумление. Я протянул книжку милой девочке в окошечке справочного и объяснил просьбу.
— Найдена записная книжка черного цвета с цитатами! Гражданина, потерявшего, просят…
Я чуть поодаль ждал с любопытством — подойдет ли владелец? Каков он?
Объявили окончание регистрации. Я поглядывал на часы и табло.
В голове застряли несколько бессвязных цитат:
«Жирные, здоровые люди нужны в Гватемале».
