Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век
Проплывая мимо Нижнего Новгорода, Роман Федорович не преминул заглянуть к воеводе Арефию Никитичу, чтобы поделиться с ним своими тревогами. Нижегородский строительный воевода уже знал о нашествии татар на Булгарию и отнесся к рассказу Романа спокойно.
– Мне многое ведомо из того, что ты рассказал. Ведь земля слухами полнится. Скажу то, чего ты не знаешь. Ведет татар по Булгарии, язви его в душу, воевода наш бывший – Гази Барадж.
– Так он же загинул два года тому в походе на мордву!
– И мы так думали. Ан нет! Ушел к татарам. Но не татары нас ноне волнуют, а от мордвы покоя нет: то скотину угонят, то хлеба потопчут, то когось стрелой ужалят. Великому князю я о том грамотку отписал, да ответа все нет. Ты с Юрием Всеволодовичем-то говорить будешь, так о нашей беде тож поведай.
Роман обещал, хотя в душе осудил воеводу: «Не о том тревоги твои должны быть, Арефий Никитич! Ой не о том! Мордва только жалит, а татары погибель несут!»
Как ни спешил Роман во Владимир, а весть о нашествии татар на Булгарию прилетела в стольный град раньше.
Юрий Всеволодович встретил своего посольского боярина на крыльце, выказав ему этим честь, не без интереса оглядел дочь царя Булгарии, потрепал по кудрявым головкам сыновей Романа и Марии, пригласил в терем. Поручив Марию и детей заботам Агафьи, великий князь увел Романа в горницу. Слишком нетерпелив стал Юрий Всеволодович в последнее время.
Разговор был долгим. Не единожды заглядывала княгиня в горницу, приглашая за стол, но Юрий лишь отмахивался:
– Не мешай!
В самом конце разговора великий князь, нависнув над сидящим за столом Романом, сердито произнес:
– Знаю, что беда идет с востока! Знаю, что татары не половцы! Знаю и то, что ты прав, призывая сейчас ударить по ворогу, пока он пребывает в радости от победы над Булгарией! Но я знаю и то, чего ты знать не можешь, ибо долгонько уже не живешь на Руси: нет сил идти на татар! Одной землей володимирской дикий народ не осилить, а Русь разобщена и враждебна. Русь воедино собирать надобно. Потому пойдем мы ноне на мордву. Хочу повести за собой Муром и Рязань. Поход тот для войска легок, для князей прельстителен удачей, скорой победой. А что нас касаемо, так и нам от него польза: укрепим Новугород Низовой, Городцу поспокойнее станет, поутихнет мордва-то.
– А что мне прикажешь делать, государь? – поднялся с лавки Роман. Только сейчас, выполнив свой долг перед Булгарией до конца, он почувствовал, что непомерно устал. Видимо, это увидел и понял Юрий Всеволодович. Положив ему руку на плечо, он примирительно сказал:
– Не осуждай своего князя. Даже я не всегда волен поступать так, как хочу. Ты же отдохни немного и отправляйся в Новугород. Сменишь на воеводстве Арефия Никитича. Строитель он знатный, а вот как воин – слабоват. Ноне воевода в Низовом граде надобен такой, чтобы ратное дело знал добро да ворога не страшился. Посему отдаю Новугород Низовой под твою руку.
Роман, прижав ладонь к сердцу, поклонился поясно и, тряхнув кудрями, твердо произнес:
– Воля твоя, государь. Служил в посольском чине, послужу и в воинском.
3
Собирались в поход на мордву споро. К назначенному сроку к Нижнему Новгороду привели свои дружины князья рязанские, муромские, тринадцатилетний сын князя Ярослава Федор привел переяславцев, дружину владимирскую и весь поход доверил Юрий Всеволодович своему старшему сыну Всеволоду. «Двадцать один год от роду княжичу, пора самому войско водить», – решил великий князь.
Молодые князья, уверенные в своем превосходстве перед «белоглазыми», шли в поход как на охоту, не хватало разве что собак в загон. Поначалу так и было: почти не встречая сопротивления, занимали дружинники селение за селением, грабя, убивая, разоряя, угоняя в полон мирных жителей. Но чем глубже заходили воины в мордовские леса, а и без того редкие дороги превратились в охотничьи тропы, тем чаще находили свою смерть пришедшие за легкой добычей владимирцы, рязанцы, муромчане, переяславцы. Мордовские лучники нападали тихо, неожиданно, невзирая на время суток, жалили метко и растворялись в лесной глуши. Сколько их было? Двадцать, пятьдесят, сто? Никто не знал, но потери с каждым днем становились все ощутимее и ощутимее. Сопротивление вызывало ответную жестокость: деревни сжигались, мужчины убивались, посевы вытаптывались, вырубались священные рощи. Дойдя до тихой извилистой речки, достаточно широкой и полноводной, Всеволод принял решение: возвращаться.
Обратный путь был трудным. Находясь в постоянном ожидании нападения лучников, воины устали, озлобились и потому, проходя через уже разоренные мордовские деревни, поджигали их, оставляя за собой лишь пепелища. Молодые дружинники, впервые участвующие в походе, роптали, обвиняя во всех неудачах князей, бывалые же воины лишь осуждающе покачивали головами.
Только выйдя к Нижнему Новгороду, князья воочию убедились, сколь велик полон: женщины, дети, более двух сотен молодых мужчин и парней. И несмотря на то что после великого голода многие деревни обезлюдели, только князья рязанские пожелали забрать свою долю полона с собой. Остальные же решили избавиться от бросающих полные ненависти взгляды мордовских мужиков и женщин, продав их невесть откуда появившимся купцам из южных стран. Те, загрузив лодии живым товаром, пошли и вниз по Волге, и вверх, замыслив продать мордву поближе – татарским ханам.
Появился такой купеческий караван из четырех насадов и двух лодий и в Городце. Пока хозяин сторговывал съестные припасы у городецких купцов, пленных вывели на берег. Тут же они были окружены толпой любопытствующих горожан, а вездесущие мальчишки, дразня охрану, бегали между расположившимися на отдых. Пошел посмотреть на пленных и Андрей. Не то чтобы его интересовали несчастные, просто хотелось узнать побольше подробностей о походе. Каково же было его удивление, когда среди сидящих стайкой молоденьких девушек он узнал Цветану. Одетая в просторную серого цвета рубаху, она сидела, обняв колени руками и положив на них голову. Андрей бросился к девушке, но был остановлен уткнувшимся в грудь острием копья. Охранник смотрел прямо, спокойно, даже несколько отрешенно.
– Где хозяин? – спросил нетерпеливо Андрей. – Чего молчишь?
– Нашел у кого спрашивать. Басурман он и есть басурман, – осклабился стоявший рядом коренастый мужичок. – Нехристь-купец в город пошел. Хотя вона, возвращается никак.
Купец был сухощав, невысокого роста, в черном одеянии и такой же чалме. Взгляд черных глаз быстр, оценивающе пронзителен, нос заострен, с горбинкой, черные брови срослись. Бесцеремонно остановленный рукой Андрея, он удивленно вскинул брови.
– Хочу купить полонянку. Вон ту, – показал рукой Андрей, на что купец отрицательно покачал головой. – Плачу серебром.
– Нет. Хороший баба, себе надо, – с трудом выговаривая слова, произнес купец.
– А вон ту? – не глядя кивнул молодец.
– И тот баба нужен.
Притянув купца за одежду к себе, Андрей угрожающе произнес:
– Я – воевода городецкий. Коли захочу, всех возьму силой, а ты, жадный купчишка, в земляной яме дни доживать будешь. Понял?
Купец затряс бороденкой и, оправляя одежду, тихо произнес:
– Баба твой. Серебра не надо, хлеба надо, мяса надо. Купцы плохой, продавать не хотят хлеба.
– Будет тебе хлеб, – кивнул Андрей и решительно направился к пленнице. – Цветана! – позвал он ее.
Девушка вздрогнула, медленно подняла свои огромные, цвета изумруда, глаза. Губы ее задрожали, и слезинки, крупные, чистые, оставляя искрящийся след, покатились по щекам.
– Пойдем, – подал руку Андрей. – Ты свободна. Все твои страдания закончились.
Цветана встала, сделала несколько шагов и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Андрей обнял ее, прижал к груди, склонившись к самому уху, тихо произнес:
– Не плачь. Теперь ты со мной и будешь со мной всегда!
4
Чтобы уберечь свою дочь и своих внуков, царь Алтынбек не сказал всей правды Роману Федоровичу при расставании. Дело в том, что за три месяца до прихода татар в Булгарию в Уфе объявился Гази Барадж, объявивший себя царем Булгарии. Его власть признали улугбек Казани Хисам и улугбек города Банджи эмир Ильяс Ялду.
Царь Алтынбек, еще до конца не осознавая угрозу, исходящую от Гази Бараджа, направил в Уфу посланника – свою старшую дочь Алтынчач. Гази Бардж был удивлен и, поинтересовавшись у царевны, почему отец послал ее, получил ответ:
– Царь Булгарии считает тебя женщиной, ложащейся под любого мужчину. Ты изменил своей отчине и своему народу. Он объявил тебя мятежником.
– Передай своему отцу: спасутся только те, кто признает меня царем. Кто пойдет против, будет убит или пленен татарами. Дерзость твою прощаю: с женщинами и детьми не воюю.
О своей встрече с Гази Бараджем Алтынчач поведала отцу.
– Значит, все-таки татары, – тяжело вздохнул Алтынбек. Он-то понимал, какая это сила. – И приход их скоро. Не теряя времени, бери сына и отправляйся в Ошел. Князь Роман Зору и детей отправляет на Русь, с ними поедешь и ты.
