Аркадий Макаров - Не взывай к справедливости Господа
– Галина Петровна, минуточку! Умоляю! – Кирилл изобразил крайнюю степень возбуждения. – Галина Петровна, у меня к вам срочное дело! Пожалуйста… Ваше время будет оплачено, Галина Петровна! Я уже еду! Еду! Хорошо?
– Ладно. Жду. Только недолго! – со скрытой заинтересованностью ответила скользкая пластиковая штучка в потной руке Назарова.
Не дожидаясь рейсового автобуса, он поманил купюрой частника.
И вот она – бронированная дверь, спрятанная в дубовую обшивку. Такие двери ставят обычно преуспевающие адвокаты и частные зубные врачи.
Размышляя, с чего бы начать, Кирилл согнутым пальцем несколько раз постучал.
Звук был настолько глухой, что за дверью его вряд ли было слышно. Звукоизоляция здесь, вероятно, как в студии звукозаписи.
Он тихо нажал отполированную бронзовую витую ручку, и дверь совершенно беззвучно отворилась, впуская неурочного посетителя в обитель, где правят закон и порядок, да ещё денежные знаки всех достоинств, но желательно крупных.
Кирилл невольно почувствовал себя униженным и недостойным просителем и, за секунду устыдившись такого поганого чувства, напустил на себя обычную браваду успевающего и обольстительного.
– Галя, – как можно небрежнее начал Назаров, оглядывая весёлыми глазами присевшую на краешек покрытого сукном стола молодую женщину лет тридцати, в полном соку, в наманикюренных пальцах которой дымился длинный стерженёк дамской сигареты по стольнику за пачку. – Галина Петровна, простите за наглость, вот я весь у ваших рук! Пардон, у ног…
– Не валяй дурака, гражданин Назаров К.С.! Что, квартирка уплыла за долги? Жить негде! Женюсь! – Ты, наверное, это хотел сказать?
– Мне бы такую память, Галина Петровна! Я бы нобелевским лауреатом был! – удивился Кирилл, что в этой конторе может кто-то помнить его имя и обстоятельства дела приведшего его сюда около года назад.
Назарова сразу же поставила на место прямота этой дамочки и её насмешливый тон.
Он даже поперхнулся чуть не слетевшим с языка привычным матерным словом.
– Память тренировать надо, гражданин хороший! Кроссворды разгадывай. Задачки решай, мемуары пиши.
– Как будет время, обязательно этим займусь! А квартирка у меня ещё цела. Жить есть где. А жениться я пока погодю.
– Ну, погодю, так погодю! А я то, по какому вопросу нужна! Пришёл зачем?
– Как зачем? – обнаглел Кирилл и пошёл напропалую. – Разделим на двоих одиночество… Разожжем на дороге костёр… И костёр гореть будет, Галя, я обещаю! Дровишек…, палочек подбросим. Чем больше палок, тем ярче костёр горит. Вот и весь, вот и весь разговор!
Ухо у Галины мягкое, розовое.
И он, наклонившись, дотянулся губами до маленькой серёжки с искрящимся камешком, рискуя получить пощёчину.
От женских волос и кожи источалась дорогая косметика и густой тяжёлый аромат, как от горящей сандаловой палочки, вызывая сладкое удушье – предвестник физической близости.
В разогретом воображении Кирилла тут же пронеслись картины – одна беспокойнее другой, с боями местного значения и с непременным белым флагом, смятым последним, судорожным движением руки.
– Галя, может – по полной программе? А? Оттянемся? Работа тем и хороша, что после неё отдыхать требуется. Впереди такой вечер… В груди пожар. А?
– Может, кто и отдохнёт, а мне недосуг. Мамочка заругает с молодыми мужчинами вольничать. «Нехорошо, – скажет, – девочка, оттягиваться!» А у этой девочки кто и поскромнее некоторых есть, – прикрыв длинными ресницами глаза, игриво снаивничала она, нажимая на слово «оттягиваться».
Про себя же думала – остаться на вечер с этим симпатичным нахалом, или снова придется скучать за семейным чаем с давним обожателем, маклером-паучком, вести длинные разговоры об удачных провёрнутых сделках, о первичном капитале, который он вот-вот вложит в одно очень доходное дело, о порочности сегодняшней молодёжи.
«Да ну его к чёрту, этого вдовца суконного! Пусть расслабляется сам с собой! Он, – что и наскребёт – не донесет. По дороге растеряет. А этот, вроде олень ещё! Вон, как землю копытит! Хотя, тоже не первой свежести… ладно, посмотрим, сколь он прыток, если – не на словах?» – решилась на маленький безобидный разврат законопослушный нотариус, Галина Петровна Юдахина.
– Ну, где будем костёр разжигать? – в тон Кириллу кокетливо протянула она. – Я думаю – до пожара не дойдёт? – Она картинно откинула назад голову.
Назаров, подражая старому ловеласу, закрепив пройденное, прижал к себе податливую женщину.
Галина подставила ему для поцелуя, ещё не увядшую щёчку и выскользнула из объятий.
– Мы так не договаривались!
– А как? – Кирилл вытащил из её гибких пальчиков сигаретку и, затянувшись, пустил сладковатый дымок колечками к потолку.
– Для начала, пригласи даму на ужин. Обед-то, ой, когда был!
– Об чём разговор! – хлопнул он себя дурашливо по лбу. – Сразу не докумекал! С удовольствием! Выпьем-закусим, удила отпустим! Айда! – смальчишествовал он.
После одуряющей жары город лежал в предвечерней истоме, вытянувшись вдоль молчаливой тёмной реки, перепоясанной висячим на толстых канатах мостом, с берегами заросшими горбатыми вётлами и осокой.
Тенистая набережная Тамбова, самое очаровательное место города, особенно теперь, когда жёлтые бабочки липового цвета истекают пахучим мёдом прямо на головы гуляющей публике.
А она, эта публика, состоит в большинстве своём из людей среднего и пожилого возраста, вынырнувших из каменных нор на свежий воздух пахнущей молодостью природы.
…Июнь – я юн!
Простите, – воспоминания мучают!
5
Оставив скучную нотариальную контору, скороспелая парочка незаметно влилась в общий, кажущийся беззаботным и праздным, что совсем не так, людской поток, дефилирующий по набережной.
Здесь, действительно, молодёжи было мало, только изредка подвыпившие юнцы заколобродят где-то сбоку, серчая от недостатка денег и избытка юношеской напряжённости.
Их более удачливые сверстники снимают это самое напряжение в ресторанном гуле, в тихих элитных клубах или казино под лёгкий шелест вентиляторов и обладающих центростремительной силой гипнотических рулеток. «Ах!» – скажет какая-нибудь малолетняя глупышка, прижавшись телом к Соловью-разбойнику, который небрежно кидает сотенную ухватистому швейцару или хлопает по плечу братка-охранника, победно оглядывая себя в зеркале – вот, мол, какой я куражистый! Деньги – навоз! Завтра ещё знаю, где взять! Народ русский пока дозволяет!
И кружится невместительная девичья головка от избытка бунтующих гормонов, выпитого вина и сладких предчувствий на ближайшее время, не замечая того, как от юности останется только обветшалое тело да пузырьки от сгубленного шампанского.
Ну, да ладно об этом! Жизнь сама расставит всё на свои места. Наиграется юность, наплачется старость…
Чем хорош стал в последнее время Тамбов, так это обилием всяческих и на любой вкус, как говорили раньше, злачных мест. Повернись налево, повернись направо, подними голову и ты увидишь то, что искал. Были бы деньги и таких вопросов – «Куда б пойти? Куда б податься? Где б хлебнуть? Кому б отдаться?» – вообще не возникает.
Огромная акулья пасть на пластиковом фронтоне, заглатывающая обнажённую нимфу, и большие, горящие адским пламенем буквы в слове «Бездна» гипнотически подействовали на воображение Назарова, и он потянул свою подругу туда, в открытый летний коктейль-бар с музыкой, визжащей как пилорама.
«Вот здесь самое то место, где можно быстро поднабраться, а не вести пустые фальшивые разговоры. Да и грохочущая музыка будет на его стороне – долго выдержать эти ударные темпы партнёрша вряд ли сможет и наверняка попроситься куда-нибудь ещё. Вот тогда-то ей и можно будет показать своё квартирное одиночество. Всё – тип-топ!»
Галина, оглядывая незамысловатый антураж бара с безнадёжным и многообещающим названием «Бездна», капризно надула губки и села за столик.
Назаров иногда заходил сюда зарядиться оптимизмом. Публика в «Бездне» гулевая, пьют или до самого утра, или до потери пульса. Девицы – доступнее не бывают. Случается здесь и мордобой. А как же без мордобоя? Это всё равно, что свадьба без гармошки! Поэтому у входа всегда стоит дежурный «Уазик» постовой службы с голубой полосой.
Бар работает всю ночь. Сюда приходят люди, обычно уже хорошо поддавшие, которых своя постель не греет.
Весёлый народ любит это место за его дешевизну и простоту нравов. Водку здесь подают в бутылках, а из коктейлей готовят один, но зато убойный. Называется он «Ястребок». Основные ингредиенты – это водка, полынная настойка, дешёвый вермут, а вместо сахарной пудры, ободок стакана обмазывают красным перцем.
Получается гораздо крепче, чем «Ястребок» – настоящий ястребиный коготь.
Но, что самое удивительное – с такой гремучей смеси начинаешь трезветь. На опохмелку он незаменим. Всегда горячие сосиски с русской забористой горчицей добавляют остроту ощущений.
