KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Карчмит, "Рокоссовский. Терновый венец славы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Глубоко внизу, под скалистым обрывом, кипела и до рези в глазах искрилась шустрая река Селенга. Через сотни километров ее синевато-серые воды, дробя на множество мелких речушек, принимал в свои широкие объятия седой Байкал.

Чуть ближе, по зеленому буераку, раскинулись руины домов старого казачьего селения. Низкорослые, кряжистые деревья, переплетенные хмелем и плющом, держали в осаде потемневшую от времени церковь, намертво приросшую к земле наперекор стихии.

Глухой плеск реки, ленивая игра солнечных лучей, восторженный крик каких-то серых птиц, паривших над селением, сухой и пахучий, как дыхание ребенка, теплый воздух, сизая дымка над зелеными скатами гор — все это наполняло душу Рокоссовского любовью к жизни, к неувядающей красоте природы. Он стоял возле памятника декабристам и не в силах был сдвинуться с места.

Он посмотрел на свою Люлю. В легкой светлой шляпке, защищавшей голову от палящего солнца, в розово-белом, как утренний туман над его родной Вислой, костюме, раскрасневшаяся от волнения, она нежно прижимала к груди охапку полевых цветов, собранных ее Костей, и мило-мило улыбалась. Она казалась ему самой прелестной женщиной на свете, олицетворением красоты этой природы, короткой и знойной забайкальской весны.

Через две недели состоялась скромная свадьба. В легком подпитии, кряжистый крепкий мужчина лет 60-ти, с роскошной курчавой, седой бородой, отец Юлии, Петр Иванович, заманив зятя в отдельную комнату, повел с ним откровенный разговор.

— Неужели тебе не надоела, сынок, военная служба? — спросил он, хитро заглядывая в глаза. — Жили бы у нас, дом большой, хватило бы места всем. Я вижу, ты мужик крепкий, сообразительный, глядишь, жили бы не хуже других.

— Я думал об этом, но тяга к военной службе — крепче моей воли. Я пришел к выводу, что военная служба не только моя профессия, но и моя судьба.

— Как ты думаешь, может, все-таки пройдет поруха и мы опять заживем как люди? — Прокуренными пальцами старик достал портсигар, угостил зятя папиросой и сам закурил. — Или будем продолжать обирать тех, кто нажил добро своим горбом?

— Заживем, Петр Иванович, обязательно заживем. Ради чего надо было заваривать всю эту кашу? Только ради хорошей жизни всех людей.

— Хотя у нас и окраина России, но жили мы дай бог каждому, — сказал отец, прикуривая погасшую папиросу. — Кого только не увидишь, бывало, на улицах нашего города? Купцов — да не из одних сибирских городов — от Нижнего, из Казани, из самой Москвы наведывались гости. А сколько в этой сутолоке было татар, бухарцев, калмыков, тунгусов? Не счесть. Скотоводы, купцы, охотники…

Рокоссовский заметил, что старик тоскует по торговому делу и понимает в нем толк.

— Мягкой рухляди — завались: бобры, выдры, соболи, белки, песцы, — охотно продолжал Петр Иванович, заметив в глазах зятя неподдельный интерес. — Все это обменивалось у китайцев на шелка и бархаты, на ревень, сахар, на фарфоровую посуду. Скажу я тебе, Костя, откровенно: у нас был порядок. На протяжении нескольких верст с российской стороны стоял широкий прогон, а перед самой Кяхтой — плотина и мост с большим шлагбаумом, чтобы всякий едущий к границе со своим товаром не прошмыгнул мимо таможни. О, с налогом было строго.

Петр Иванович в запале продолжал бы изливать душу и дальше, но в комнату зашла Юлия.

— Папочка! Ты зачем увел жениха? Гости кричат «горько», а мне целоваться не с кем, — сказала она, изображая на счастливом лице обиду.

— Костя, иди целуйся, а я посижу здесь, — засмеялся отец.

Глава третья

1

Годовой круг обернулся для Рокоссовского семейным счастьем — появилась на свет дочка Ариадна. Первое время он ее почти не видел — был на курсах в Ленинграде. Потом возвратился снова в Забайкалье.

Летом 1926 года он вывел личный состав бригады для полевой учебы на берег реки Уды. Он свято выполнял свое правило: если хочешь, чтобы солдат не дрогнул в бою, — закаляй его перед боем. У него были грандиозные планы по совершенствованию полевой выучки бригады.

Но заниматься не пришлось — первого июня Рокоссовский получил приказ: передать бригаду и убыть к новому месту службы.

Этим новым местом службы была Монгольская народная республика, где ему отводилась роль инструктора первой кавалерийской дивизии. К этому назначению он отнесся двояко. С одной стороны, после учебы в Ленинграде, он в глубине души лелеял смутную надежду о переводе в европейскую часть союза, где давно служили его сверстники Г. К. Жуков, А. И. Еременко и И. Х. Баграмян, а с другой — он привык к Забайкалью, полюбил его красивую и уникальную природу, нашел здесь настоящую любовь, личное счастье. Правда, иногда возникал сам по себе вопрос: почему его все время держат здесь, подальше от западной границы? Приходили разные мысли, но он от них отбивался как от назойливых мух. «Сиди, Костя, в этих краях, как гвоздь, заколоченный по самую шляпку, и не держи ни на кого обиды», — усмехался он своим мыслям.

Народно-революционная армия нуждается в помощи, и его опыт здесь пригодится. Он знал, что в этой стране уникальные условия для охоты и рыбалки, в случае чего — можно будет отвести душу. Природа для него была лучшим отдыхом, советчиком и другом. Он хорошо помнил слова Эпикура: «Если в жизни ты сообразуешься с природой, никогда не будешь беден, а если с людским мнением, то никогда не будешь богат».

Как бы то ни было, пришлось готовиться в дорогу. У Рокоссовского где-то глубоко в сердце закралась тревога: как перенесет путешествие малышка Ада? Он неоднократно бывал в Монголии и хорошо знал климат этой страны — зимой не прикрытая снегом земля выстуживается до минус сорока градусов, летом стоит такая жара, что сворачиваются листья, словно их обожгли огнем. А земля нагревается до шестидесяти градусов. Весной, после дневной жары, вдруг ударяет сильный мороз и все вокруг замирает. Такой разницы между дневной и ночной температурой нет больше нигде — ни в Якутске, ни на Диксоне. О своем беспокойстве он жене не сказал — она была и так не в восторге от предстоящей поездки.

Рокоссовскому пришлось ломать голову над созданием походного уюта для девочки. Для нее была построена специальная детская кроватка. Ее прикрепили к повозке, а сверху соорудили пятнистый зонт, напоминающий мухомор.

Через несколько дней три повозки выехали из Верхнеудинска, где располагался штаб бригады, в Кяхту.

Проводы и прощание затянулись надолго. Дедушка Петр и бабушка Анна не знали, как угодить своей любимой внучке: то приносили подушки, то носочки, то разбавленный водой мед.

— Милые детки, смотрите за нашей крохой, — говорила бабушка Анна, вытирая слезы. — Вы же везете ее в Тмутаракань.

Ада смотрела на всех живыми, умными не по возрасту глазами и улыбалась.

— Ишь как она рада, смеется себе — и все, — говорил дедушка Петр. — Ничего, ничего, все будет хорошо. Напрасно ты, Анна, расстраиваешься. Род Барминых живуч.

Поближе к полудню, пятого июля, Рокоссовские покинули Кяхту.

2

Дорога шла по ровной, как стол, степи. На первой повозке сидел возница-монгол, сносно владеющий русским языком, — его специально прислали из Урги для сопровождения Рокоссовского. Вторую повозку занимала Юлия с дочкой, а на последней находился Рокоссовский. Эта повозка была загружена походной юртой и другими дорожными принадлежностями. Ружье и удочки, на прощание подаренные комбригу руководством областного комитета партии и правительством Бурят-Монгольской АССР, были всегда под рукой. Все телеги были крытыми.

Стоял июльский знойный день. Над путниками широко опрокинулся голубой купол неба, а вокруг простиралась рыжая, широкая степь. Далеко, на самой кромке горизонта, как сказочные привидения, маячили отроги горных хребтов.

Дороги не было видно, но монгол вел этот небольшой караван по едва заметной колее.

Рокоссовский соскочил в повозки и подошел к жене.

— Дочурка спит?

— Да, только что поела и уснула.

— Как настроение?

— Так себе.

— Привыкай, милая Люлю, к кочевой жизни. Знала, за кого выходила замуж.

Хрустели по гальке колеса, будто на ленивых волнах, покачивалась походная спальня. С небольшими остановками они ехали уже более девяти часов. Внезапно наступила ночь. По дороге попадались юрты, вокруг них пылали костры.

Рокоссовский, положив руки под голову, устремил взгляд в небо. Ему казалось, что он ни разу не видел такого темного бездонного неба, столь ярко горящих звезд. Все это было похоже на необычайно громадный купол цирка, густо усеянный искусственными огнями. Прислушиваясь к монотонному скрипу колес, он невольно улыбнулся: его жена и дочь беззаботно спят в самом сердце Азии, где когда-то земля гудела от грозных всадников Чингисхана и Батыя.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*