Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Он еще не думал, кто бы мог оказаться счастливчиком, хотя Сер-пьери, к примеру, вполне подошел бы на эту роль. Молод, красив, с покладистым характером, к тому же очень нуждается в деньгах.

Официант принес ему вина.

Граф продолжал размышлять о женихе для Арианны. Что-то здесь явно не складывалось. У него даже испортилось настроение. А почему, собственно, ему не приберечь эту невероятную красавицу для себя? Почему бы не сделать ее любовницей? Но как быть с обязательством, данным священнику? Нет, он человек слова. Определенно, его мысли движутся в неверном направлении. Впрочем, в поисках важного решения мысли его обычно бродили словно впотьмах. Очевидно, и на сей раз нужно ждать озарения. И пока ничего не предпринимать.

Внимание графа привлек какой-то шум у входа. Он обернулся. В дверях, покачиваясь, выпятив грудь, стоял Аппиани. Он был пьян. Художник всегда одевался довольно небрежно, а сегодня выглядел особенно неряшливым; на голове шляпа с огромными полями, пальто желто-зеленого цвета, жилет в желтую полоску и белые носки. Две стройные, ярко накрашенные девушки повисли на нем с двух сторон.

Джулио улыбнулся, увидев, как Аппиани неуклюже продвигается по залу в поисках подходящего столика, останавливаясь на каждом шагу поздороваться, потому что нет в Милане человека, который не знал бы его. Граф ничем не выдал свое присутствие. Если Аппиани ищет его — найдет.

Аппиани наконец выбрал столик, велел официанту принести бокал подогретого крюшона с апельсиновой корочкой, добавив в него сахара и немного водки. Девицы, сопровождавшие его, посмеивались над его смешными, неловкими движениями, когда он объяснялся с официантом. Аппиани еще о чем-то спросил его, и тот вместо ответа указал на Джулио. Аппиани поднялся, гордо откинув волосы со лба.

— Мне нужно закончить одно дело, — бросил он девушкам. — Ведите себя прилично в мое отсутствие.

Девицы засмеялись.

Художник направился к Венозе. Огромный и толстый, он, шатаясь, натыкался на столики, едва не наваливаясь на посетителей, сидевших за ними. Джулио наблюдал за его кренделями, пока тот не приблизился и не остановился перед ним, пошире расставив для устойчивости ноги, и все же долго так удержаться не смог, пришлось опереться рукой о столик.

— Вот вы где, синьор граф, — проговорил он. — Можно присесть?

Джулио кивнул.

— После приема у маркизы вы словно улетучились, граф. Я искал вас повсюду. В вашем доме дворецкий сказал, что вы вернетесь весьма поздно. Искал в игорном салоне «Ла Скала», но там никто не знал, где вы. Я и отправился по тавернам… Пришлось немного выпить… Заставили…

Веноза серьезно слушал его. Аппиани пил очень редко, но когда дорывался до вина, то терял чувство меры. Что ж, он художник, подумал граф, и некоторая распущенность ему простительна.

— Ну так что? Угостите меня? А отчего это вы так печальны? Что с вами случилось? Всегда такой жизнерадостный, а теперь сидите, как на похоронах. Ну же, Джулио, откройте вашему другу Аппиани, что терзает ваше сердце. Представляете, девушки, — обратился он к девицам, которые тоже подошли к столику графа, — Веноза влюбился в картину, а с изображением ведь не займешься любовью.

Девиц заинтересовали слова Аппиани.

— В самом деле, граф? Вы влюблены в девушку на картине? Как это романтично! Кристина, ты не находишь?

Веноза посмотрел на девиц. Натурщицы, а по сути проститутки. И все же их удивление и волнение выглядели искренними. Джулио видел, как они посмотрели на него — они не потешались над его чувством. Есть в женской душе какая-то загадочная струна, подумал граф, но какими же порой женщины бывают отвратительными и вульгарными! Аппиани сел и скривил рот. Джулио дружески похлопал его по плечу:

— Если не ошибаюсь, Микеланджело, закончив своего «Моисея», настолько поразился собственному творению, что воскликнул: «Отчего же ты молчишь?» — и запустил в статую молотком. Вы пренебрегаете божественным созданием, которое сами же написали, потому что в сущности вы бесчувственный человек Хорошо, что я разбираюсь в искусстве.

— Ну, если дело только в этом, — ответил Аппиани, который, похоже, несколько протрезвел, — то я тоже кое-что понимаю в искусстве. Клянусь вам, девушки, моя модель действительно необыкновенна, и мне так жаль, ох, не поверите, как мне было жаль, что священник оставил себе мою картину. К счастью, мой друг, вы купили портрет и способны его оценить, а кто еще разбирается в искусстве в наши дни? Представляете, Джулио, изумительное море, солнце, желтовато-розовые огромные скалы и восхитительное создание. Она казалась Венерой, выходящей из пены. Нет, это была королева чаек. Мириады огромных птиц кружили над ее головой… — Аппиани с трудом сдерживал слезы. — Ну а теперь при воспоминании обо всем этом, о жаре, что стояла тогда, мне хочется выпить. Так что, Джулио, неужели не угостите вашего старого друга?

Граф слушал в задумчивости, представляя портрет Арианны. Ему захотелось поскорее встретиться с этой девушкой. Чувствовалось нечто колдовское во всем случившемся. Даже Аппиани, брюзга и циник, восхищался королевой чаек.

— Официант, вина! — приказал граф и, повернувшись к Аппиани, прошептал: — Сейчас, однако, я должен покинуть вас, друг мой. Завтра рано утром уезжаю в Варезе. А вас оставляю в прекрасной компании. Ваши синьорины очаровательны.

Девицы, польщенные, улыбнулись Джулио.

НА ОЗЕРЕ ВАРЕЗЕ

В десять часов утра 21 ноября 1794 года судно, на котором Арианна тайно отправилась с юга Апеннинского полуострова на север, подошло к причалу возле Кьоджи [48]. В нескольких метрах от пирса девушка увидела две кареты и рядом с ними нескольких всадников. На молу двое мужчин явно ожидали прибытия судна.

«Они ждут нас», — подумала Арианна, спускаясь по трапу. И действительно, мужчины переговорили о чем-то с Сальваторе и вместе с ним направились к каретам. Женщины молча последовали за ними. Прилично одетый молодой человек, ожидавший у карет, учтиво поклонился Арианне:

— Добро пожаловать, баронесса. Примите приветствие от графа Джулио Венозы. Мне поручено доставить вас на его виллу на озере Варезе.

— Премного благодарна, синьор.

— Здесь две кареты. Одна для дам, другая для меня и синьора Сальваторе Колуччи. Граф Веноза полагает, что дамы предпочтут путешествовать отдельно и с удобствами. Дорога предстоит дальняя.

— И за это благодарю вас, — ответила новоявленная баронесса. — Граф очень любезен.

Вечером карета остановилась возле какой-то гостиницы. Каттанео, секретарь Джулио, объяснил, что здесь они переночуют, а на рассвете вновь двинутся в путь. Женщины расположились в комнате, чем-то напоминавшей убежище в подземелье на Тремити: только одна большая кровать, сундук и два простых деревянных стула.

Арианну мало интересовало происходящее. Во всяком случае, так казалось Марте, вот уже несколько дней молча наблюдавшей за нею. Девушка почти не разговаривала со своей спутницей, долгие часы оставаясь на палубе и подставляя лицо ветру. Она ощущала в себе какую-то отчаянную решимость. И больше не плакала. Ее профиль стал строже, лицо утратило детские черты. Она так и сказала Марте однажды вечером, когда плыли на судне:

— Не беспокойся, я послушно сделаю все, что нужно, вот увидишь, я буду примерной дочерью.

Получив на судне свои документы, девушка иронично усмехнулась. Вид на жительство был выдан на имя баронессы Арианны ли Калоре [49] — по названию какою-го горного селения в Апеннинах.

— Невероятно! А я-то думала, что получить знатный титул можно, только имея хотя бы одного знатного предка и кучу денег.

— Ты недовольна? — удивилась Марта. — Сегодня ты стала баронессой, и тебе этого мало?

— Да нет… это, конечно, немало, только не хватает имения и денег. Но все еще впереди, я полагаю. — Потом очень серьезно спросила: — А тебе и Сальваторе тоже поменяли фамилию? У вас тоже где-то объявились имения?