Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
– Нет, – обрезал Шнейферов, – с прислугой отношений иметь не привык, но фраза звучала не убедительно.
– Хорошо, – не стал возражать Путилин, но отметил, что на правой руке между большим и указательным пальцем у титулярного советника свежая царапина, – значит, вы прибыли в половину восьмого?
– Наверное.
– Вы прикасались к чему—либо или трогали?
– Только склонился над Аней, – на глазах Шнейферова выступили слезы, – и побежал за полицией.
– Вы не могли бы сказать, пропало ли что—либо у вас?
Взгляд Генриха Карловича преобразился, стал каким—то непонятно расчетливым, он прикусил губу, и что совсем не ожидал Путилин, произнёс:
– Ордена, золотые часы, зимнее пальто и двести рублей из шкатулки в двадцатипятирублевых ассигнациях.
– Это все?
– Да.
И это отметил Путилин, такой разительный переход от истерического к вполне земному и обыденному представлялся любопытным.
– Итак более ничего не пропало?
– Может быть, что—то из вещей Анны? – предположил титулярный советник.
– Проверим, – сказал Путилин и тут же добавил. – а кто может сказать, что пропало у нее? Ведь она более ничего не сможет сказать.
– Не могу ничем вам в этом вопросе помочь, – и облизнул обсохшие губы.
Пристав пристально смотрел на титулярного советника и пощупывал ус правой рукой.
– Господин Шнейферов, – начал говорить Константин Михайлович, но увидев взгляд Путилина стушевался и добавил, – вы говорите, приехали в половину восьмого?
– Да.
– Никого не встретили, поднимаясь по лестнице?
– Нет, только дворника и то во дворе.
– Я надеюсь, если у меня возникнут к вам вопросы, вы сможете на них ответить, – поднимаясь со стула, произнёс Иван Дмитриевич.
Титулярный советник, соблюдая субординацию, вскочил и в полупоклоне сказал, умудряясь со своего роста смотреть на Путилина с низу в верх:
– Непременно, Ваше Превосходительство, и с превеликим удовольствием, – но глаза говорили совсем о другом.
Уже в коридоре Константин Михайлович не выдержал и спросил:
– Как вы оцениваете этого, – и брезгливо добавил, – титулярного советника?
– Хитер, сам в себе и что—то скрывает, – лаконично охарактеризовал Шнейферова Путилин.
– Мне тоже так показалось, – помолчал пока шли в квартиру, где было совершено убийство и на пороге добавил, – увидев убитой прислугу, побежал в полицию, но при этом не забыв проверить, не пропало ли чего. Не странно ли?
– На это я и обратил особое внимание, – тихо произнёс Иван Дмитриевич, – но кроме всего прочего меня заинтересовало его поведение при опросе.
– Уж не он ли? – мечтательно сказал Бахмутов, ведь тогда и дело можно прекратить за арестованием злодея.
– Константин Михайлович, – опустил пристава на землю Путилин, – я привык доверять собранным сведениям, сейчас я вижу прижимистого человека, который более обеспокоен пропажей некоторых ценных вещей, нежели убийством своей служанки, которая являлась его любовницей.
– Вам тоже так показалось?
– Нет, я в этом убежден.
В квартире титулярного советника Путилин остался в коридоре, чтобы не мешать обыску. Иванов, увидев начальника, подошел к нему.
– Нет ни каких следов пребывания чужого человека, ни один замок не взломан, если здесь имела место кража.
– Господин Шнейферов утверждает, что пропали некоторые вещи. В частности часы, деньги, пальто.
– Тогда вор либо знал, где что лежит, в таком случае попытался бы взломать ящики, шкапы с более ценным, либо схватил первое попавшееся под руку.
– Вы что предполагаете?
Скорее всего второе, в комнате убитой никто не копался и не пытался что—то искать, даже, я думаю, никто не заходил.
– На чем основана такая уверенность?
– На столе у нее стояла шкатулка, в которой дешевые кольца, браслеты, но есть несколько вещиц из золота. Вот они не тронуты.
– Понятно, как на ваш взгляд, мог человек сделать вид, что его ограбили, а женщина стала невольным свидетелем?
– Я не исключаю такой возможности.
– Благодарю.
– Значит, можно хозяина взять под стражу? – проговорил довольный пристав таким исходом событий.
– Не вижу оснований, – пожал плечами Иван Дмитриевич, —только жадность, но она, увы, законом не осуждается.
– Но..
– Константин Михайлович, вот ежели мы установим, что титулярный советник Шнейферов приехал в город не сегодня утром, а допустим, вечером, чему мы найдем подтверждение, вот тогда можно будет его арестовать, а сейчас не вижу предмета ареста.
– М—да.
– А что установили ваши доблестные орлы?
– Некоторые жители утверждают, что около двенадцати из квартиры Генриха Карловича выскочил высокий человек с узлом в руках.
– Вот с этой новости и следовало бы начинать, когда вам сообщили?
– Пока вы с Генрихом Карловичем беседу вели, – довольная улыбка не сходила с лица Бахмутова, – меня вызвали и сообщили.
– Так почему вы хотели арестовать Шнейферова?
Пристав отвел в сторону взгляд.
– Да не нравятся мне такие, – и нашел слово, – бессердечные.
– Константин Михайлович, – пожурил пристава Иван Дмитриевич, – вот от вас я такой шалости не ожидал.
Бахмутов отвернулся, чтобы не показывать раздосадованное лицо.
– Господин Иванов, – Путилин снова обратился к более опытному агенту, который находился на кухне. Убитую женщину увезли, после нее не осталось даже кровавого пятна. Иван Дмитриевич сам подошел к Василию Андрияновичу, – распорядитесь послать, Петрова, чтобы он проверил, когда приехал в город Генрих Карлович Шнейферов.
– Разрешите мне самому это сделать.
– Я не возражаю.
Иванов подошел к коллежскому секретарю Лерману, дал какие—то указания и направился выполнять, взятое на себя поручение. Особых сведений Путилин получить не надеялся, но проверить следовало, чтобы это направление
исключить из расследования и более к нему не возвращаться. Пусть и не слишком хорошо показал себя титулярный советник, но поведение на его совести и Господь ему судья.
Иван Дмитриевич сам прошелся по комнатам, везде царила чистота – ни пылинки, ни соринки, посуда перемыта, и не понятно, был ли кто у Анны в гостях или нежданно кто—то явился? Генрих Карлович то ли не хотел говорить, то ли в самом деле не знал, бывает ли в его отсутствие кто в квартире или нет. Это можно уточнить у дворника, тот. наверняка, что—то видел, что—то слышал, не преминет доложить.
– Константин Михайлович, вы позволите поговорить с вашими молодцами, которые опрашивали жильцов? – обратился Путилин к приставу.
– Не возражаю, подождите. – сказал Бахмутов, – сейчас распоряжусь.
Через несколько минут за приставом в квартиру вошли два полицейских чина, высоких статных, как говорится, косая сажень в плечах.
– Вот, Иван Дмитрич, можете опрашивать.
– Здравия желаем, – в один голос рявкнули полицейские, что сыскные агенты обернулись от неожиданности в сторону таких мощных голосов.
– Настоящие молодцы, – Иван Дмитриевич улыбнулся, хотя в голове промельнуло, что не плохо, если они и соображение имеют.
Полицейские тоже заулыбались, явно пришлись по нраву слова действительного статского советника.
– Итак. Докладывайте, что удалось узнать?
– Во флигеле, – полицейский поднес ко рту руку и прокашлялся, видно среди этих двоих он считался старшим, – извиняюсь, Ваше Превосходительство.
– Пустое. – отмахнулся Путилин, – продолжайте.
– Во флигеле четыре квартиры, две на первом и две на втором, так вот вчера в двенадцатом часу, господин Севушкин, живущий на первом этаже столкнулся с высоким черноволосым молодым человеком, который явно хотел скрыть лицо и в руках нес узел.
– В котором часу?
– В двенадцатом по полудни.
– Господин Севушкин сможет узнать того молодого человека?
– Думаю, да, он подробно описал его, бумагу я передал господину майору.
– Точно так, – подтвердил пристав и протянул лист серой бумаги Путилину.
– Виден просвет в нашем деле, значит, по фотографической карточке он сможет опознать?
– Так точно, – продолжил полицейский. – и того молодого человека видел дворник, он тоже его описал и не преминул упомянуть об узле.
– Я пришлю к дворнику и господину Севушкину агента с фотографической карточкой для опознания, – повернул голову к приставу, – хорошо служат ваши гвардейцы, эдаким макаром мы скоро и на преступника, с Божьей помощью, выйдем. А, Константин Михайлович?
– Я тоже так думаю.
– Что ж, тогда я в отделение, будут новости или известия, обязательно поставлю вас в известность. но и вы в свою очередь не забывайте про нас.
– Иван Дмитриевич, непременно, – пообещал майор Бахмутов.
В последний раз Иван Дмитриевич прошел по квартире титулярного советника. словно хотел все запомнить.
