Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том II
— И очень скверно, мой господин.
Шах трижды молча кивнул головой. Потом глухо заговорил:
— Ты читал арабские сказки?
— Читал, но не знаток.
— Я — глупый джин. Позволил загнать себя в бутылку вместе со всей общиной, так что и младенец мог заткнуть горлышко пробкой. Из-за моей преступной самонадеянности могли погибнуть все до единого — глупо, бессмысленно, без боя. Несколько десятков человек могли заживо сгореть в подземелье лишь из-за того, что старый дурак забыл применить остатки своих мозгов по назначению. Понимаешь ли — забыл! Не-по-ду-мал! В любой армии мира меня за это расстреляли бы по приговору трибунала.
— Но вы всё же не командир роты.
— Да невозможно здесь отделить духовную власть от военной. На мне лежит полная, абсолютная ответственность за этих людей.
— Ну так ведь не случилось же ничего.
— А разве благодаря мне? Если бы здесь случайно не оказался европеец.
— Случайно? Господин, должно быть, шутит. У Аллаха нет случайностей. И европеец оказался здесь, вполне возможно, по вашим молитвам.
— Если мы будем исследовать возможности.
— Довольно! Европеец здесь единственный человек, который может сказать вам это. И европеец говорит: довольно. Вы приняли меры безопасности?
Шах с пристальным удивлением посмотрел на русского храмовника, который вдруг заговорил голосом повелителя, так что его право на это было невозможно поставить под сомнение.
— Да, конечно, я принял меры безопасности. Это же совсем просто. Выставил скрытые посты на всех подступах в деревню. Дозорным достаточно будет подать сигнал о приближении противника караулу у входа в наш храм. Кроме того, все наши теперь идут на богослужение с оружием. Оставляют его наверху, у входа в храм.
— Грамотно. И довольно об этом. Господин, я не буду просить у вас прощения за то, что взял ненадлежащий тон. Своим отчаянием вы вновь подвергаете всю общину опасности.
Шах вновь трижды кивнул, но теперь уже не так мрачно.
— Ты прав, Андрюша. До конца своих дней буду молиться за тебя.
Сиверцев понял — чтобы избежать обычных в таких случаях расшаркиваний друг перед другом, надо срочно переводить разговор на другую тему.
— А что это за ассассинская община в горах, напавшая на нас? Люди Ага-хана?
— О нет, к Ага-хану эти люди не имеют ни малейшего отношения и даже вряд ли подозревают о его существовании. Наши горы — затерянный мир, не случайно ведь даже Аламут нашли не так давно. Руины многих некогда славных замков до сих пор остаются в сокрытии. И не только руины, некоторые человеческие обломки империи Хасана ас-Саббаха так же уцелели в безвестности, и сами они мало знают об окружающем мире. Ни с какими религиозными центрами они не связаны, считают себя измаилитами, но на самом деле исповедуют не измаилизм, а сумму диких горских суеверий. Так всегда бывает, когда религиозная группа остаётся без наставников-богословов и без связи с единомышленниками. Ас-Саббах, наверное, в гробу вертится, глядя на то, в каких дремучих дикарей выродились его последователи. Когда-то ни один ассассинский замок не стоял без хорошей библиотеки, а эти вообще редко умеют читать. Думаю, Хасан не пришёл бы в восторг и от того, что они исповедуют его культ, полагая ас-Саббаха реинкарнацией то ли Мухаммада, то ли Заратустры. Тут они спорят. Спорить они вообще-то любят, но только друг с другом, потому что всем прочим не сильно интересны диспуты с людьми совершенно безграмотными.
— А ваша община чем им не угодила?
— При всех своих недостатках, ассассины наших гор — люди религиозно воодушевлённые, для них вера очень много значит. Уж как пронюхали, что мы исповедуем христианство. кажется, я их недооценивал. видимо, решили начать войну во славу божественного ас-Саббаха. Мы ведь занимаем территорию бывшего ассассинского замка. Для них логично желать очистить от иноверцев землю, некогда принадлежавшую их предшественникам.
— А силёнки-то у них для этого есть?
— Да в том-то всё и дело, что я, старый дурак, никогда не интересовался этим всерьёз. Теперь придётся всё хорошенько разузнать. Вероятнее всего, в наших горах вспыхнула настоящая религиозная война. И эта война пойдёт на истребление.
— Ну что ж. Умрём за Христа.
— Да. Или выживем во славу Христа. Мы готовы умереть, но мне хотелось бы сохранить общину.
— А если в этих горах разразится война за веру между ассассинами и христианами, Ага-хан не поддержит своих, узнав о их существовании?
— О, нет, Ага-хан IV — респектабельный джентльмен. Он никогда не станет заниматься такой «глупостью», как война за веру.
— Я толком-то ничего и не знаю про Ага-хана. Расскажите.
— Измаилитские имамы начали восстанавливать своё влияние где-то в XVIII веке, выдвинувшись на заметные роли в политике Персии. Тогда персидские шахи пожаловали им титул «ага-хан». Потом центр имамата перенесли в Индию, в Бомбей, где издавна существовала мощная измаилитская община. Измаиты так хорошо поладили с британскими колониальными властями, что Ага-хан III был посвящён в рыцарское достоинство. А в 1937 году его даже избрали президентом Лиги Наций. Сам понимаешь, что «ревнителем измаилитской веры» он при этом никак не мог являться.
— А его приемник?
— Ещё в меньшей степени. Карим, будущий Ага-Хан IV, родился и вырос в Швейцарии.
Специфику его религиозности в достаточной мере характеризует то обстоятельство, что историю ислама он изучал в Гарварде, получив степень бакалавра. Ага-ханом IV Карим стал в 1957 году, имея 20 лет от роду. С тех пор он гораздо больше времени живёт в Европе, предпочитая родную Швейцарию и пригород Парижа. Это, можно сказать, представитель высшего света Европы. В своём роду он имеет не только имама Али, но и Ричарда Львиное Сердце — отдалённого предка его матери. Лучшие европейские дома принимают Ага-хана на самом высшем уровне.
— Как интересно. Значит, в личности Ага-хан осуществился союз Запада и Востока?
Андрей рассказал Шаху о своих соображениях по поводу того, что Орден Храма — дитя от брака Востока и Запада. Шах слушал очень внимательно, не перебивая. Когда Андрей закончил, он сказал:
— По поводу Орден Храма — интересная мысль. Но насчёт Ага-хана обольщаться не надо. С одной стороны, он действительно являет собой весьма необычное дитя Запада и Востока, но, с другой стороны, это говорит лишь о его чужеродности собственной измаилитской среде. Это сам Ага-хан — европеец, а его измаилиты, рассеянные на просторах Индии, Персии и Африки — совершенно чужды европейской культуре, а к исламу они вообще не имеют отношения, так что на роль мостика между двумя цивилизациями они совершенно не годятся, потому что не принадлежат ни Западу, ни классическому Востоку.
— И много измаилитов «ходят» под Ага-ханом?
— Не мало. Где-то миллионов 15–20. Но они вообще очень слабо напоминают религиозное сообщество, будучи объединены скорее ментальностью отщепенцев — людей для всех чужих. Что не скажешь про их лидера — человека для всех своего.
— А чем вообще занимается этот экзотический имам?
— Бизнесом. Он — один из богатейших людей планеты, так что почтение, которое оказывает ему Европа, связано далеко не только с принадлежностью к роду Мухаммада и династии Плантагенетов одновременно.
— А характер бизнеса?
— Тут возникает очень интересная тема. Говорят, что на протяжении многих последних десятилетий организация Ага-хана является наиболее успешной среди всех мировых финансовых организаций, занимающихся проектами по развитию стран третьего мира.
Сиверцев хитро усмехнулся:
— Ах вот оно что. Большое сердце. Всё своё состояние готов потратить на помощь развивающимся странам. При этом не надо сомневаться, что в ходе реализации благотворительных проектов его состояние неуклонно растёт. Да, вы правы, господин, Ага-хан — хладнокровный прагматик, он не захочет иметь ничего общего с локальной религиозной войной, если таковая вспыхнет в наших горах. Тут ему руки не нагреть, и религиозно-воодушевлённые горцы его нисколько не заинтересуют. Мне кажется, я начинаю понимать знаковый смысл этой фигуры. Ага-хан символизирует союз Запада, предавшего христианство, и Востока, предавшего ислам. Вот и весь секрет его респектабельности. Однако, не стал бы полностью исключать наличие в его деятельности религиозного компонента. Вы понимаете, что может стоять за его интересом к «третьему миру»?
— Многое. Но тут тебе лучше поговорить с Дмитрием. Старый разведчик, должно быть, ориентируется в скрытых смыслах подобных международных схем.
— Да, интересно будет с ним об этом поговорить. Но пока нам до Ага-хана — как до звёзд. Куда актуальнее выяснить планы ваших ближайших соседей — оторванных ассассинов. Хотел поговорить с Саидом. Не возражаете?
