В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор

– Да. Передайте синьору Франджипани, что он волен поступать так, как велит ему долг и сердце!..

Рыцарь ничего не понял из пространного ответа старого Козимо, но уловил смысл общих фраз, поклонился в седле, развернул своего коня и ускакал к отряду, начинавшему свой разгон.

Козимо прищурился, словно острые и безжалостные лансы рыцарей предназначались именно ему, а не его сыну, и целились именно в него, а не сына, ойкнул, его сердце сжалось, и его пронзила огненная игла боли.

– Вперед! – Крикнул он, отдавая приказ о начале атаки. Козимо-старший хотел успеть нагнать отряд Франджипани, встать между ним и горсткой отважных безумцев, ведомых его не менее безумным и не менее отважным сыном, развести руками острые копья воинов и, схватив Козимо-младшего в охапку, утащить его отсюда, спасти от неминуемой гибели.

Сыновья, Горацио и Лоренцо, не могли понять отца. Они подхватили крик и передали по рядам рыцарей сигнал к атаке:

– Атака! Атака! Кавальканти и Крест!!!..

Козимо-младший несся впереди своей горстки воинов прямо на холм, у подножия которого он увидел большой отряд своего отца и братьев, стоящих под огромным и трепещущим на ветру стягом их старинного рода. Точно такой же рыцарь верхом на вздыбленном жеребце держал в руках большой крест с двумя поперечинами.

Он заплакал от гордости, ведь перед ним развевался флаг его рода, флаг его любимого отца, которого он безумно любил и с которым постоянно ругался и спорил, доказывая всему миру и самому себе, что достоин его любви и уважения и не понимая того, что отец его всегда любил, любит и будет любить независимо от того, станет он героем, или нет. Ведь он его сын, плоть от плоти и кровь от крови.

– Раздвинуть строй! – Закричал Козимо и в его голосе прозвучали нотки отчаяния. – Широкий фронт!!..

Сотня рыцарей на ходу перестроилась и, расширив фронт атаки, врубилась в передние ряды рыцарей Франджипани. Раздался чудовищный хруст ломающихся копий, ржание лошадей и крики рыцарей утонули в общем грохоте сражения, смешиваясь в одну ужасающую и завораживающую своей искренностью какофонию смерти.

Его ланс сломался – противник неуклюже взмахнул руками и вывалился из седла, пронзенный острым наконечником боевого ланса. Козимо-младший с раздражением отбросил обломок и, забросив свой щит-рондаш за спину, выхватил седельный меч, намереваясь вступить в схватку с рыцарями противника, окружившими его со всех сторон.

Атака захлебнулась, рассыпавшись на групповые и одиночные схватки рыцарей. Козимо-младший успел бросить взгляд на поле сражения и улыбнулся – ему далось-таки развернуть последний резерв Конрадина спиной к лесу, за которым располагался резерв Шарля де Анжу.

– Кавальканти! Кавальканти!!.. – прокричал он боевой клич своего рода и атаковал нескольких рыцарей из отряда Франджипани.

Его седельный меч, его еще называют бастард или меч с рукоятью в полторы руки, вертелся над шлемом рыцаря и обрушивался на щиты, шлемы и коней противника, сея смерть и ужас в их рядах. Козимо, как мог, пытался защищаться, но враг, обступивший его со всех сторон, наседал и вскоре он пропустил несколько ощутимых ударов по своему шлему и корпусу, зашатался и, заваливаясь на бок, выронил бастард на траву, притоптанную копытами коней. Один из рыцарей Франджипани, улучив момент, нанес его вдогонку мощный удар секирой в район плеча, прорубил кольчугу и застрял в теле.

Козимо упал на землю и закрыл глаза. Секира так и осталась торчать в его теле, а красный сюркот стал быстро темнеть от крови, становясь коричнево-багровым. Он снова открыл глаза и увидел небо, синевшее над ним между разгоряченными конями вражеских рыцарей, бившихся с воинами его сотни. Молодой итальянец попытался привстать, но острая боль пронзила его тело и пригвоздила к земле. Небо над ним закружилось в каком-то стремительном танце и стало заволакиваться легкой дымкой. Его сознание еще жило, но силы быстро покидали юное и крепкое тело, все еще цеплявшееся за уходящую из него жизнь.

– Отец… – прошептал он посеревшими губами и почувствовал солоноватый вкус крови. – Отец… где ты…

Козимо-старший что есть силы бил шпорами своего декстриера, спеша к месту схватки. Он почти успел, но напоролся на группу рыцарей Франджипани, схватившихся на мечах и секирах с горсткой воинов его младшего сына, потерял темп и стал объезжать, намереваясь успеть к Козимо-младшему и спасти его от неминуемой смерти. Его сыновья скакали следом и, размахивая своими большими мечами, расчищали дорогу отцу. Они не знали того, что их отец скачет только для того, чтобы спасти их младшего брата от смерти и думали лишь о сражении и собственной гордыне, ибо мечтали после боя похвастаться перед ним своими подвигами и успехами.

Отец увидел, как его сын упал, буквально рассеченный надвое здоровенной секирой одного из рыцарей Франджипани. Козимо-старший закричал от боли и ужаса и, подлетев к нему, убил ударом своего меча, спрыгнул с коня и, пробежав несколько шагов, упал на колени возле тела умирающего сына. Он трясущимися руками и непослушными от волнения пальцами расстегнул ремешки на шлеме своего сына и стащил его с головы, открывая белое, как снег, лицо Козимо-младшего.

– Сынок! Сынок! Не умирай! Это я, твой отец!!.. – закричал он, вкладывая в свой крик всю боль и горечь, на которую был только способен. – Господи! За что?!..

Отец приподнял его тело и прижал к себе, стащил с головы кольчужный капюшон и стал целовать лицо сына.

Тот открыл глаза и, увидев над собой лицо отца, попытался улыбнуться. Козимо-младший хотел что-то произнести и открыл рот, но из него вырвалось только бульканье, и потекла кровь. Отец увидел страшную рану и попытался остановить кровотечение, содрал с себя сюркот и стал закрывать им рану, понимая, что вытаскивать секиру нельзя. Козимо-младший снова застонал и открыл глаза, выплюнул кровь и прошептал:

– Отец…

– Я здесь, сынок! – Отец прижался к его груди головой. – Я здесь! Я с тобой!..

– Папа… – снова прошептал умирающий. – Я…

– Не говори ничего… – отец заплакал над телом умирающего сына.

– Прости меня…

– Ты прости меня, Козимо! – Отец затрясся от беззвучного плача. – Прости меня! Я все время ругал тебя, но в душе гордился и любил тебя больше всех на свете, сынок! Ты слышишь меня?!..

Сын улыбнулся одними глазами. Его бледное, как выбеленное полотно, лицо на мгновение порозовело, но тут же снова стало светлеть и синеть на глазах, превращаясь в безжизненную маску смерти.

– Да… – прошептал он и умер на руках отца.

– А-а-а-а!!! – Завыл тот, вкладывая в свой крик все отчаяние, боль и тоску. Этот крик и вой на мгновение перекрыл все место сражения, завораживая всех своей животной силой, мощью и искренностью.

– Господи! За что?!.. – завопил отец, прижимая к себе тело умершего сына. – прости меня, господи! Прости меня, грешника! Покарай меня за грехи мои!..

Он, охваченный порывом безумия, вскочил на ноги и, подняв стяг своего сына, взял в руку меч. Козимо-старший высоко взметнул вверх знамя своего погибшего сына и, размахивая мечом, бросился на рыцарей Франджипани. Его меч успел сразить двух рыцарей, когда один из всадников, увидев неизвестного ему рыцаря, разящего его товарищей и размахивающего знаменем врага, наскочил на него своим конем и пронзил насквозь копьем.

Козимо-старший сделал несколько шагов назад, но не упал, неуклюже развернулся и повалился на землю рядом с телом своего младшего сына. Он протянул к нему свою руку, закованную в латную рукавицу, и крепко сжал его похолодевшую ладонь.

– Я здесь, я рядом… – прошептал он, умирая. – Я иду за тобой, сынок…

Горацио и Лоренцо ди Кавальканти, увлекшись ходом сражения, не сразу подоспели к отцу. Когда они подъехали к его телу, то увидели ужасающую их взгляды картину – отец лежал, пронзенный копьем. Он крепко сжимал в своей руке ладонь их умершего младшего брата.

Они спрыгнули с коней и подбежали к ним. Козимо-младший был уже мертв, но отец, которого они развернули лицом кверху, был еще жив.